А дальше из города пришли два «Камаза», загруженные газобетонными блоками. Сергей встретил их и показал, куда эти блоки сгрузить. Сразу собрался народ, как будто здесь пообещали раздать материальную помощь.

– А чё это тут, а?

Объяснение носило исключительный характер, ибо появилась Анна Вильгельмовна.

– Ты опять за своё?! – посмотрела на мужа уничтожающим взглядом, как капитан на рулевого, который только что прочно посадил на мель его корабль. – Мало начудил по осени?! Иерусалим решил тут построить?! А деньги на него из семьи тащить – ты меня спросил?!

– Ань, ты чё при всех-то? Пойдём домой, поговорим.

– Да говорили уж дома-то! Не действует, видать, на тебя. Может, люди тебе лучше объяснят, чё ты творишь!

Но, к дальнейшему расстройству Анны Вильгельмовны, мнение людей не показало тут же, что её Сыскин однозначно потерял нормальный ум. Одним из случайных прохожих оказался Александр Игонин.

– Привет, Серёг! Объясни, если не секрет, чё у тебя тут такое? А то разговоры всякие разные, а понять – ничё не поймёшь.

– Привет, Сань! Да нет секрета никакого. До времени просто болтать не хотел. Часовню я задумал здесь поставить. Ну, а потом покреститься в ней. Вот и всё.

– Ох ты… Слушай, так и я не крещёный. Сто раз собирался, да всё никак. А теперь… Мимо такого не пройти. Может, и я присоединюсь? Ты не против?

– Чё ж бы я против был? Присоединяйся, если есть в душе такое желание.

– Я же и говорю, очень даже есть. Вчера, конечно, и не думал, чтобы вот так, а ты сказал сейчас про часовню, и… Короче, я с тобой.

– Если так, вставай рядом.

– Серёг, а чё тут-то? – донеслось из толпы. – В центре-то лучше бы…

– Ну, так вот… приснилось мне так.

– А-а, понятно.

Откликнулась и встала рядом большая часть деревни – свой храм, своя часовенка на их земле. Даже заядлые атеисты, всегда считавшие бога чепухой, на этот раз почему-то почти промолчали.

Собрали люди на цемент, на облицовочный кирпич…

И старушке Лазаревой не пришлось напоминать Сергею о церковном благословении. Егоров Володька сдержал слово – через тётку свою Любу договорился со священником.

– Ты б видел, как в епархии там поудивлялись все затее твоей. Так их от удовольствия распёрло, что сразу собрались святить ехать. Обещались, приедут.

Батюшка приехал. С бородкой, роста среднего, лет сорока.

– Мужик как мужик, – придирчиво рассматривал приехавшего Сыскин, – только в рясе. И машина – не лучше моего «Ниссана», не ахти.

– И с жиру не лопается, нормальный, – добавил Егоров.

– Может, он какой-нибудь совсем младший у них?

– Не знаю я.

– Здравствуйте! – улыбчиво и с поклоном поздоровался с людьми священник.

– Здравствуйте, батюшка! – многоголосо ответила растущая толпа.

– Мир вам. А есть ли здесь человек, по чьему желанию часовенка у вас строиться началась?

– Так вот он, – подхватил под локоть Сергея Егоров, – вот он, Серёга наш Сыскин…

– Да ладно, чё ты, – остановил тот плечом друга, – хорош выпячиваться.

– А чё скрываться-то? Как есть…

– Позвольте поблагодарить вас, – подошёл и пожал руку Сыскину батюшка. – Редкое движение души. Вы, наверное, богаты и пожертвовали деньги на богоугодное строительство?

– Да я… – замялся Сергей.

– Он богатый?! – выступила вперёд Анна Вильгельмовна. – Это он богатый?! Да всё своим горбом, своими руками всё…

– Ладно тебе, Ань…

– Что же, тем ценнее деяние ваше. Примите благодарность епархии за труды во имя Господа нашего. А ещё хотелось узнать, какому святому посвящаете вы часовню?

– Так… я и не думал как-то, – растерянно пожал плечами Сыскин. – Увидел чудо в Иерусалиме, вот и у нас захотел, чтобы чудо… маленькое… наше…

– Может быть, тогда с именем Николая Святителя, Николая Чудотворца будет расти часовня ваша?

– Ну, пусть так… Пусть Николая Чудотворца.

Поблагодарив Сергея, священник начал каждение: понёс вокруг фундамента дымящееся кадило, громко проговаривая: «Христе Боже наш, в воню благоухания духовного, еже прием в пренебесный мысленный Твой жертвенник, возниспосли нам благодать пресвятаго Твоего Духа». Благовонный дым развеивался над бетоном, над торжественно притихшей толпой.

– Да вознесутся наши молитвы к престолу Божию, – обойдя и окурив фундамент и людей, убрал батюшка кадило в машину, а достал высокую, округлую серебряную чашу и разлохмаченную, с длинной рукоятью кисть – кропило. – Да познаем мы присутствие благодати Господней. По воле Его сегодня пустит корни на этой земной тверди и проломит тьму, возносясь к свету, новый храм Николая Святителя. Снизошла на то воля Божия, и познал её односельчанин ваш, Сергей Сыскин. Господь принимает наши благие начинания, жертвования и благословляет нас и наши семьи. Церковь всегда молится за строителей и жертвователей храмов. Стройте благословенно, ибо сказано: «Когда мы в покое – демоны веселятся, а когда в трудах – Ангелы радуются». И всё с Божией помощью и в единых трудах ваших исполнится. Аминь.

Обильно и далеко полетела с кропила на фундамент и людей святая вода.

– А побрызгайте на меня, – подставляли смеющиеся лица ребятишки.

И священник брызгал, кропил долго, стараясь дотянуться до каждого желающего. И праздничным шумом занялось всё собрание у будущей часовни.

Уехал батюшка, а праздничность в душах осталась – будто всюду в деревне заметно светлее стало. Так жилистая молния, что в полнеба, видна каждому, и не увидит её только невидящий.

Большая это сила, когда всем миром. Подхватилась стройка. Двое-трое – не один, и каждый со своим умением. А кто без умения, тот или большой бак под воду со своего огорода к освящённому фундаменту переправлял. Или хоть какую-никакую верёвку с крючком, на которой по осени вёдра с картошкой в погреб спускают. А тут наоборот – снизу вверх, раствор на стены тянуть. Каждый участвовал. Даже категорический протест Анны Вильгельмовны совсем потерял силу, сменился солидарностью, а борщи получались наваристее, чем прежде. И порции мяса в мужниной тарелке увеличились вдвое.

– Давай, Серёж, добавки, ещё тарелочку. Силы тебе нужны, похудел последнее время, гляди, с лица сошёл.

– Вот и хорошо, давно хотел килограмм двадцать сбросить. Заодно всё вышло, стройка вместо диеты.

– Ещё ж и котёл газовый покупать. Газ-то уж на нашей улице к домам подводят. Пустят осенью.

– Всё успеем, не переживай. А на стройке я не устаю, в радость работа такая. Даже петь охота. Налей, налей ещё тарелку, борщ у тебя – песня с припевом.

Анна Вильгельмовна зарделась и, довольная, налила, что называется, с горкой.

Никаким приказом не поднять людей строить так вольно, с сердцем, легко, как строили свою часовенку деревенские жители. Красным кирпичом облицованная, ладная, желанная, к концу сентября поднялась она до вершинки. От стен убрали леса и со дня на день ждали из города маковку с крестом.

И день настал – прозрачный, безветренный, с ярко-синим небом. Купол приехал на маленьком грузовичке. И сам он выглядел совсем небольшим. Давным-давно, однако, не случалось в деревне ничего большего, чем этот приезд.

– Сияет-то, точно золотой! – чувствовали радость люди и улыбались.

– Металл такой, под золото спецом, – объяснял ответственный за изготовление маковки с крестом Володька Егоров. – Щас наверх подымут, так с высоты натурально всё золотым будет выглядеть.

Приехал и батюшка, тот же, что в мае благословил строительство и освятил фундамент. Привёз в дар небольшую икону Николы Чудотворца:

– Вашей часовне с именем его, примите.

Икону взяла бабушка Лазарева. Священник освятил вершинку, и кран поднял её. Она проплыла полукругом над запрокинутыми лицами, сверкнула на солнце золотым боком и опустилась на конус часовни. Двое рабочих в строительной люльке приняли купол, установили и закрепили.

– Ура! – закричал народ. Ребятишки прыгали, хлопали в ладоши и дурачились, а старушки крестились и кланялись.

– Да поможет нам сей храм в молитвах наших приобщиться к великому единому свету, – кропил святой водой красные стены батюшка. – От сердец ваших – дар искренний, открыты они и доступны благодати… – не торопился, не жалел он времени, долго святил часовню снаружи, долго святил внутри. И всё говорил, говорил, говорил. Из часовни снова вышел к людям. – Да поможет вам храм в единении, как вы трудом единым создали его. Да объединит он вас в главном – служении Богу и отечеству. Здоровья тела и духа вам в вере православной…