Повисла пауза. Я слышала тяжелое дыхание отца.

— Послушай, где ты?

— В Ванкувере. Ривьера, когда ты будешь одна, без Эдриана? Я хочу поговорить.

— Се-ейчас… — протянула я.

— Скоро приеду. Будь дома.

— Хорошо, пап.

Он положил трубку, а я почувствовала, как меня сковал страх.

Голос отца звучал строго и грустно. Очевидно, он был чем-то сильно огорчен. Мы мало общались в последнее время; у него и мамы не было свободного времени из-за навалившейся за последний год работы. Может, он поэтому хочет поговорить? Его чувства я могла понять, ведь отпустить свою единственную дочь жить в другой город, приняв ее самостоятельность — сложно.

Я решила отложить свои догадки о предстоящем разговоре с отцом и приготовить гостевую комнату для родителей Эдриана. Нужно было протереть полки, перестелить постельное белье и подмести пол. До сегодняшнего утра я не знала, что они приедут, так что действовать приходилось быстро.

Протирая стеклянный стеллаж, я обратила внимание на старую, выцветшую фотографию. На ней были запечатлены двое влюбленных молодых людей. Я отложила тряпку и принялась внимательнее разглядывать снимок. С первых секунд в счастливой и улыбающейся девушке я узнала Сивону. А вот мужчина, который крепко прижимал ее к себе, мне был совершенно не знаком.

На обороте снимка красивым почерком было выведено: «Больше жизни. Мистер и миссис Кайн»

Так это отец Эдриана. У меня сжалось сердце от одной только мысли. Я аккуратно положила снимок обратно и вернулась к уборке.

Где-то через полчаса послышался звук открывающейся двери. Я тут же рванула в коридор. На пороге стоял папа.

— У вас не заперто…

— Все нормально, проходи, я как раз закончила с уборкой.

На его лице читалось… разочарование? Или, может, он просто устал?

— Пап, что случилось? — начала я. — Будешь чай?

— Нет, дорогая. Сядь, пожалуйста.

Мы сели за стол друг напротив друга. Отец не сводил с меня хмурый взгляд.

От напряжения у меня пересохло во рту. Я нервно сглотнула.

— Скажи-ка мне, — начал он. — У тебя хорошие друзья?

— Что ты имеешь в виду?

— Кого я имею ввиду.

У меня забегали глаза. О чем он?

— Папа, давай без своих загадок, — попросила я.

— Расскажи мне об Оуэне Уилтонсоне, дорогая.

О, нет! Неужели он знает!? Этого не может быть!

Я уставилась отцу в глаза.

— Почему ты спрашиваешь о нем? — с дрожью в голосе спросила я.

— Интересно, почему о нем не спрашивает полиция, — папин голос сильно изменился.

— Давно ты знаешь?

Отпираться бессмысленно. Я опустила глаза в стол. Во мне бушевал страх и стыд, а в глазах отца горела злость. Но я не понимала, о чем именно узнал отец: о ситуации на вечеринке или о том самом вечере.

— К сожалению, нет. Почему ты не рассказала нам?

— Пап, там все не так однозначно…

— А изнасилование имеет второй смысл? — руки отца сжались в кулаки.

Теперь ясно, о чем он говорил. Этого я боялась больше всего.

— Папа, пожалуйста, не нужно об этом волноваться.

— Не нужно об этом волноваться!? Ривьера, ты в своем уме? Ты моя дочь!

— Я понимаю, но, поверь, все было немного иначе!

Отец закрыл лицо ладонями, а я не могла больше себя сдерживать. Из глаз покатились слезы.

— Я не могу всего рассказать тебе, — со всхлипами пробормотала я. — Прошу, не говори никому.

— Эдриан не знает?

Я помотала головой и еще больше залилась краской.

— Ривьера, но ведь так нельзя…

— Ты тоже не рассказал маме.

— Это совсем другое! Не понимаю, как такое вообще могло произойти и что значит ты «не можешь мне всего рассказать»?

— Не хочу снова вспоминать тот вечер. Мне и без того не подобрать правильных слов для Эдриана. Не нужно никакой полиции, пап! Эдриан не подпустит Оуэна ко мне, поверь.

— Хочется верить, — отец взял меня за руки. — Я не уберег тебя, прости.

В его глазах застыла боль. Только он не виноват в произошедшем! Он не должен винить себя!

Я вытерла слезы полотенцем и тихо попросила:

— Обещай мне, что не расскажешь ничего Эдриану.

Отец отпустил мои руки и встал из-за стола.

Он подошел к окну и долго молчал, всматриваясь куда-то. Меня пугало любое его решение, ведь, так или иначе, отец все знал. Но откуда?

Послышался глубокий тяжелый вздох, и папа наконец продолжил.

— Хорошо, но при одном условии: ты сама расскажешь Эдриану правду, если он действительно тебе дорог.

— Обещаю, как только буду к этому готова, я объяснюсь с ним, — и это была чистая правда. — А как же мама? Почему ты ушел из дома?

— Мне нужно было время подумать. Твой переезда стал отличным поводом для небольшого «скандала», — отец снова уставился в окно. — Признаюсь честно, я хочу посадить этого урода за решетку!

— Пап…

— Но раз ты уверена, что делать этого не стоит, я дам тебе время разобраться с этим самостоятельно. И я очень надеюсь на твои объяснения. Они ведь когда-нибудь дойдут до моих ушей? — папа улыбнулся.

— Честно слово!

— В этом я сомневаюсь.

Отец засмеялся, а я, надув губки, ткнула его локтем в живот. Теперь оставалось выведать главное.

— Па — ап, а скажи, как ты узнал?

— Приснился дурной сон, — мгновенно ответил он.

— Этот ответ перестал работать, как только мне исполнилось десять! Прошу, это важно, — я жалостливо посмотрела на него.

— Знаешь, милая, не думаю, что мой ответ тебе понравится… — грустно произнес отец.

— И все же?

— Три дня назад мне позвонила Алекс, твоя подруга. Назначила встречу, сказала, это важно. Я согласился ее выслушать, думал, у их семьи несчастье. В итоге я узнал, что вовсе не у ее семьи.

— Алекс?

Теперь все понятно. Экс-подруга не оставляла попыток поссорить нас с Эдрианом. Но на что она рассчитывала, когда рассказывала такое моему отцу?

Внутри все сжалось, голова шла кругом и меня затошнило.

— Ривьера! — папа подхватил меня за талию и усадил на диван.

— Все нормально. Просто я немного нервничаю из-за всего произошедшего, — горько усмехнулась я.

За окном послышался знакомый рев мотора. Краем глаза я заметила машину Эдриана. Я окинула отца тревожным взглядом.

— Я ведь пообещал, не волнуйся, но помни и о своем обещании, — с этими словами папа достал из кармана брюк небольшую коробочку голубого цвет. — С днем рождения, дочь.

Я с благодарностью приняла подарок и сказала, что хочу открыть его чуть-чуть позже. Папа понимающе кивнул.

В этот момент в дом как раз вошел Эдриан, а следом за ним — невысокий, темноволосый юноша. Они поздоровались с папой, но тот, сославшись на неотложные дела, поспешил уйти. Эдриан еле успел сказать ему вслед, во сколько мы ждем их с мамой на праздничный ужин сегодня.

— Все нормально? Какой-то он нервный, — заметил Эдриан.

— Они немного повздорили с мамой. Ничего серьезного, — я отмахнулась от разговора. — Так значит вы и есть тот самый друг?

— Привет! Ривьера, верно? Эдриан много рассказывал о тебе, — вежливо отозвался темноволосый юноша. — Я — Алан.

— Ривьера, ты не против, если Алан будет гостем на твоем дне рождения? — Эдриан ласково посмотрел мне в глаза.

— Не против. Проходите! Я заварю нам чай.

— Милая, мне нужно отъехать ненадолго, — шепнул Эдриан.

— Что-то случилось?

— Нет, все в порядке, — он осторожно поцеловал меня в кончик носа. — Эй, Алан, не приставай к моей невесте!

— Ничего не обещаю! — крикнул Алан из кухни.

Я закрыла за Эдрианом дверь.

Невесте?

Наверное, Алан интересовался, как давно мы живем вместе, и Эдриан возвел меня в новый статус в разговоре с другом.

В любом случае эти отношения уже далеко зашли. Пора взять себя в руки и все рассказать. Нельзя начинать новую ступень со лжи! Но как обычно: легче сказать, чем сделать.

— Ривьера, можно я возьму большую кружку со Скуби-Ду?

Я посмеялась и подошла к Алану.

— Ни в коем случае! Это моя самая любимая кружка! — я в шутку пригрозила указательным пальцем.