В нашей ведической академии все колдуны имеют такое строение тела. Не тело, а сплошное оружие. И я прекрасно знаю, на что они способны.

Мужчина позволяет себя рассмотреть. И странно, что он совсем не боится. У меня идеальная память. Запомню его лицо.

И я рассматриваю его. У него тяжёлая челюсть. Тонкие, изогнутые в ехидной усмешке губы. Из-под чёрных бровей глядят проницательные чёрные глаза. Нос у мужчины кривой, сломанный множество раз. Высокие острые скулы. Черты лица благородные.

Так как на голове его шляпа, я не могу утверждать, что у него есть волосы. Скорее есть, чем нет: короткие, чёрные и жёсткие.

Уверена, в его предках есть или были аристократы. Почему так думаю? Да потому что прослеживается порода в его чертах лица.

– Что ж ты так прямо на мужика уставилась-то? – ворчит Вискарь. – Постыдилась бы, а ещё приличная ведьмочка.

Как же хорошо, что ни кардинала, ни кота никто не только не видит, но и не слышит.

– Да ладно-у тебе. Артефактор-то хоро-уш. И стать есть, и сила-у. И в само-ум расцвете сил. На Кощеюку, правда-у смахивает сильно-у, но может они в родстве?

За рассматриванием тёмного артефактора незаметно выпиваю весь напиток. По телу разливается приятное тепло. Грог был вкусным. И признаться честно, давно я уже не ела и не пила чего-то такого же вкусного. В академической столовой кормят сытно, питательно, но не вкусно.

Думаю, я чисто из-за грога стану частой гостей «Чёрной свиньи». Да и хозяин мне понравился.

– Ну что ж, раз вы уже согрелись и налюбовались моей физиономией, давайте перейдём к делу, – лениво говорит артефактор.

Голос у него тоже запоминающийся. Тяжёлый такой, сильный. Это следствие профессиональной работы: артефакторы часто над своими творениями мощные заклинания произносят. И чтобы они держались долго, иной раз, чуть ли не вечно, в слова вкладывается огромная сила, и приобретают они тяжесть и как нужно магу, ложатся заклинанием на создаваемый артефакт.

– Хорошо, – согласно киваю, сцепляю руки в замок и говорю: – Могу взглянуть на товар?

Мужчина расплывается в хитрой улыбке и произносит:

– Самое время сначала предъявить оплату, госпожа ведьма.

Достаю из тайного внутреннего кармана утёплённый свёрток с корнем мандрагоры и кладу перед ним на стол.

Он сначала водит над свёртком раскрытой ладонью, проверяя на наличие проклятий и других «сюрпризов». Убедившись, что всё чисто, раскрывает его и довольно улыбается.

– Сами собирали? – хмыкает он.

– Да, – не вижу смысла делать из этого тайну.

Он убирает «оплату» в свою кожаную сумку, которую я ранее даже не заметила.

Потом из-под стола достаёт огромный мешок, в каких обычно муку хранят. Накладывает на глаза защитное заклинание, я делаю так же.

Вискарь с Баюном могут смело смотреть на василисков без защиты, на них они не действуют.

– Ваши три дюжины василисков, – насмешливо произносит артефактор и дёргает за завязки.

Из мешка поднимают сонные головы цвета индиго маленькие змейки. Распахивают колдовские, светящиеся магической зеленью глаза и пробуют воздух розовым раздвоенным язычком.

– Кхрррр! – издаёт неопределённый звук мой Вискарь.

– Тея, это же… – шёпотом произносит Баюн во все глаза уставившись на милых гадов, – редчайший вид василисков! Они занесены в «Книгу редкостей» и защищены законом! Их нельзя использовать!

– Этот гад тебя подставил, Тея, – пыхтит кардинал.

– В наши дни, чтобы совершать сделки с василисками, нужно быть или тупой, или очень крутой. Вы, госпожа ведьма, к какой категории относитесь? – насмешливо интересуется артефактор.

Пока я ловлю ртом воздух, краснею и пыхчу от гнева, он завязывает мешок. Хватает свою сумку и уходит из кабинета.

А я остаюсь одна с шокированными фамильярами и тремя дюжинами запрещённых василисков. Ведь если меня с ними поймают, то секир башка мне!

Но тупой я себя всё равно не назову.

– Что делать будем, умные вы мои? – обращаюсь к коту и птице.

Тея Арди

– Что делать, что делать? – ворчит Баюн. – Иллюзию накладывай на них. Сделай их обычными василисками. Мря-а-у.

– А дальше что? – возмущённо встряхивается Вискарь, спрыгивает со спины кота на стол, становится видимым, и деловито прошагав от края стола до края, произносит: – Вот говорил же тебе, глупая ведьма, что не надо связываться с василисками. Но не-е-ет, тебе же мстить надобно!

Я не дую губы и не шиплю на фамильяра лишь по одной причине – надо решать возникшую проблему прямо здесь и сейчас, пока проблема не раздулась до размеров слона.

– Так ты ж договарива-улся о сделке, – ехидно напоминает кардиналу Баюн. – Или памя-уть отшибло?

– С памятью всё в порядке, – ворчит Вискарь. – Вот вопрос: откуда у тёмного артефактора три дюжины редких василисков?

– Тоже попа-ул, как и Тея? Поди, печень за гадов заложи-ул, а корень мандрагоры, ох и дорог-о-уй, – кот подпирает лапой подбородок и буравит жёлтым взглядом мешок с гадами. – Надо-у уходить отсюда. Тея, хватит предаваться мра-учным мыслям. Всё-у хорошо, мяу, будет. Обещаю.

– Баюн прав. Живо накладывай на этих сонных змеек иллюзию и валим. А то я сейчас перья терять начну от нервного перенапряжения.

– Э-эх, были бы мы дома, верховная помогла бы с василиска-уми. А так всё сами, да сами, – мечтательно вздыхает Баюн и добавляет: – Что-то стау-р я стал для приключений.

– Ладно, хватит рассуждать, – беру я всё в свои руки.

Накладываю защиту на глаза и раскрываю мешок. На меня вновь смотрят сонные василиски.

Ох, и много их тут. Что-то и правда, размахнулась я с тремя дюжинами.

Может, ну, их, подкинуть всех гадов Родану? Пускай адепт сам с ними разбирается. Это вообще из-за него всё случилось. Это он создал мне проблему с василисками. Не веди он себя со мной грубо и нагло, я бы остановилась только на вуду.

Всё, решено! Пусть Родан Тарион решает эту проблему, раз он такая сволочь.

Василиски на глазах меняются, и теперь в мешке кишит не три дюжины редчайших гадов, а три дюжины обыкновенных и весьма захудалых василисков.

– Ты гений иллюзий, Тея, – хвалит меня Вискарь. – А теперь хватай мешок и уверено топай прочь отсюда.

– Если в гостинице спросят, что в мешке, смело покажи василисков, никто слова не скажет, – добавляет Вискарь.

Ах да, не сказала вам, я заранее сняла номер в дешёвой гостинице, чтобы там спокойно переночевать, а не шляться по улицам промёрзшего города Тиши, а утром нормально вернусь в академию. Сейчас учебное заведение уже закрыто, меня туда если и впустят, то с допросом. Да ещё с пристрастием. Так что не-е-ет.

Вискарь снова перебирается на спину коту, и мы покидаем приватный кабинет.

Киваю хозяину «Чёрной свиньи», он мне салютует пустой кружкой, которую натирает и вот до выхода остаётся каких-то жалких пять метров, как вдруг, двери таверны настежь открываются, и входит в заведение молодой мужчина.

Ещё до того, как я вижу его лицо, когда он сбрасывает с себя капюшон. Я пятой точкой чувствую ещё более огромные неприятности, чем запрещённые василиски в моём мешке.

На мужчине одет широкий чёрный, подбитый мехом плащ.

Брюки, плотно обтягивающие сильные ноги заправлены в высокие сапоги со стальными острыми носами и на толстой подошве, на руках – кожаные перчатки тонкой работы. Сейчас он эти перчатки демонстративно медленно стягивает.

Его будто серебряно-седые волосы собраны в низкий хвост. Жёсткое лицо. Глаза холодные – настоящие синие льдины. И в них в этих глазах сейчас плещется неприкрытая угроза.

У меня моментально возникает одно желание – бросить к чёртовой бабушке этот мешок и убежать куда-нибудь, спасая свою шкурку!

– Теодора Арди. Какая «приятная» встреча, – протягивает Родан Тарион.

Я едва не делаю в штаны. Но заставляю себя усилием воли удержать лицо и холодно ответить:

– И тебе не хворать.

– Тея, тебя кто-то проклял, не иначе, – пыхтит Вискарь. – Это же надо, какая засада!