– Как будто у меня есть выбор, – цежу сквозь зубы. – Ты ведь не думал, что я смогу отказать свидетелю при всех?

Спрятавшись за широкую спину, переставляю ноги до центра танцпола. Вэл разворачивается, размещает левую руку на моей талии и в такт музыке резко подталкивает к себе так, что я ударяюсь о мощный торс и издаю глухой писк. Ноги подрагивают, и я радуюсь, что мне практически не надо держать равновесие.

– Любишь жестко, малыш? – спрашивает он, грязно улыбаясь.

Врезается пахом в мои бедра и рисует этой тесной конструкцией полукруг в воздухе.

– Отвали, Костров, – закатываю глаза, сжимая твердые плечи.

– А как любишь, Ив? Скажи, мне надо знать. У меня всего двадцать четыре часа, чтобы ты влюбилась… Сама говорила.

– Тебе всё равно ничего не светит, – равнодушно отвечаю, но думаю, пылающие щеки выдают меня с лихвой.

– Вот увидишь, что ты ошибаешься, – произносит он мне на ухо.

Отстраняется неожиданно. Удерживая за ладонь галантно отклоняется, чтобы покружить.

Украдкой озираюсь и ловлю на себе завистливые взгляды со стороны Адель и ещё одной – рыжей девушки, сидящей рядом с ней. Ох, дурочки!

– Я с женатыми не сплю, – свысока произношу.

Всё ещё в шоке оттого, что он сказал нам с Мией в саду. Мы с ней переглянуться только успели и началась торжественная церемония.

А потом время вообще полетело вскачь.

Сперва мы долго фотографировались, потом рассаживались по машинам и полчаса ехали до ресторана, где сразу принялись помогать организаторам. Когда начался банкет, я наконец-то выдохнула и думала сейчас расслаблюсь, но не тут-то было – ведущий приступил к своей программе и беспрерывно просил выйти из-за стола, поучаствовать в конкурсе или кричать «Горько!» всем залом.

– А кто сказал, что я женат? – удивляется Костров.

Отводит взгляд и кивает кому-то из парней.

– Ты ведь сам сказал, что был женихом, – произношу слишком обиженно.

– Ааа… точно, я и забыл, – снова сверкает белоснежной улыбкой, удостаивая меня взглядом.

– Это не честно, Вэл. Перед тем как целовать меня, надо было об этом сообщить, – недовольно проговариваю. – Мало того что в принципе, я не просила себя целовать. Не все спокойно относятся к поцелуям с женатыми мужчинами. Я ведь не ты, – не удерживаюсь от шпильки в адрес его скандального романа с женой тренера.

Костров вдруг меняется в лице.

Больше не улыбается, а зловеще придвигается и как маньяк из фильма ужасов обнюхивает мои волосы.

– Угомонись, Кудряшка, – склоняется над ухом. – Боженька не засунет тебя в один котёл с падшими женщинами, потому что я не женат.

Облегченно выдыхаю и вдруг смущаюсь своей реакции, которую он тут же фиксирует.

– Но мне нравится то, насколько это для тебя важно.

– Не обольщайся, Костров. И хватит вжиматься меня в своим причиндалом, – снижаю голос.

– Извини, родная, но отстегнуть я его не могу. Замок заклинило. Не поможешь?

– Я могу только дать по нему коленом, чтобы как следует прижать собачку, – невинно предлагаю. – Хочешь?

– Пожалуй, сам справлюсь, – ворчит Костров, устало вздыхая.

Ещё раз окидываю взглядом загорелое лицо, светло-зеленые глаза с длинными ресницами, серебряное колечко в носу и красивые губы.

Проклятое шампанское!

Если честно, Костров меня удивил. Я думала, что как это обычно бывает с мужчинами, он скинет всё на меня и я буду плюхаться одна. Но вместо этого Вэл, который раздаёт горячие поцелуи, когда его называешь Валентином, взял на себя практически все обязанности свидетелей.

Разве что в туалет Таю не водил, чтобы платье подержать. Но с этим я справилась на "отлично".

А ещё весь вечер вспоминала наше детство.

Его отъезд в Москву стал для меня потрясением. Видимо, психика блокировала негативные эмоции, и я только спустя пару часов после встречи начала понимать, что на самом деле, ещё долго тогда скучала по нему. Просто, когда начинающего футболиста Кострова захватила волна популярности, совершенно запретила себе о нем думать.

Такие, как он, никогда не смотрят на таких, как я.

Вот и всё.

– Ты в разводе? – губы сами собой задают вопрос.

– Нет, – отвечает он, снова прислоняясь торсом к моей груди. – Паспорт девственно чист, завтра покажу, Ив.

– Не надо уж, – ворчу, наконец-то расслабляясь.

Не знаю почему, но «супружеская» невинность моего соседа из детства, вдруг оказывает на меня положительное действие. Или это всё-таки шампанское начинает выступать в роли снотворного?..

В поместье Соболевых мы возвращаемся уже за полночь. Многие из ребят навеселе, многие отправились продолжать праздновать в ближайший клуб.

– Поможешь донести? – вздыхаю тяжело, разглядывая отданные мне на сохранение вещи невесты.

Тая с Ваней отправились в снятый заранее гостиничный номер для новобрачных.

– Конечно. Я и тебя могу донести, – шутит Костров, надевая пиджак.

– Я сама дойду. Всем пока, – ёжусь от холода и прощаюсь с ребятами, которые приехали с нами на одной машине.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж и заходим в мою комнату. Включаю свет озираясь. Надеюсь, я не оставила ничего лишнего, когда собиралась утром?..

– Там поставь, возле окна, пожалуйста, – произношу, скидывая ненавистные туфли и сумку.

– Сюда?

– Да-да, спасибо.

Дверь неожиданно грохает и в ночной тишине слышится треск закрываемого замка.

Он запоздало подходит к двери и дергает за ручку.

Округляю глаза и шиплю:

– Это что за фигня, Костров?

– А я откуда знаю?

– Ты издеваешься? – мрачно спрашиваю.

Предплечья потираю. Усталость ложится сверху тонким одеялом, убаюкивает. С надеждой смотрю на кровать. Совершенно нет сил противостоять и защищаться, но злюсь неимоверно.

Просто в голове не укладывается, что он это сделал!

– Нет, я не издеваюсь, – будто бы тоже раздражается Вэл.

На меня сердится? За что?..

Отбрасывает пиджак на кровать, снова дергает ручку и прислушивается к тихим смешкам за дверью. Может, и вправду ничего не знает о глупой шутке?

– Идиоты, – бормочет, почесывая подбородок и располагая руки на поясе.

Задумчиво смотрит на замок.

– Ты сделаешь что-нибудь? – устало произношу.

– Сейчас, – ворчит он. – Так переживаешь, что со мной наедине останешься, будто я Квазимодо из сказки.

Усмехаюсь.

– Ты хуже, Костров, – вздыхаю обреченно, снимая серьги. – Квазимодо мне всегда нравился. Он безопасный, знаешь ли. Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны…

– С которой живёт? – мрачно произносит Вэл.

– Нет, – возмущенно прыскаю от смеха.

– Ладно, малышка, погоди, – он поднимает ладонь и выставляет палец. Мол, минуту.

Второй рукой извлекает телефон из кармана брюк, пролистывает большим пальцем заставку на экране и прикладывает к уху.

Как завороженная слежу за его действиями. Пожалуй, и правда по сравнению с футбольной звездой Вэлом Костровым я выгляжу как страшная обезьяна.

Грустно вздыхаю.

– Тим, – грозно говорит в трубку. – Что за шутки тупые? Открой дверь, мне надо в свою комнату.

Черт тебя побери, Ивка. Вот что ты за человек?

Почему так обидно, что он не хочет оставаться с тобой наедине? Ты ведь ничего с ним и не планировала, а все равно не приятненько. Чисто по-женски.

– В смысле, ключи уже уехали? – зловеще цедит Костров. – Блд, издеваешься?

Нахмурившись, выслушивает какие-то пьяные выкрики. Я покрываюсь мурашками от чувства стыда. Теперь точно понимаю, что он здесь совершенно ни при чем, потому как иначе бы не взбесился от перспективы остаться со мной в одной комнате.

– Свидетели? Переспать? Какая к чертовой матери традиция? – смотрит на меня отсутствующим взглядом, убирает руку и чуть ровнее произносит. – Мне нужна аптечка из моей комнаты, Тим.

Аптечка?

Он действительно считает, что я в честь традиции буду спать с ним? Презервативы хочет забрать?..