Внимательно разглядываю парнишку. А что? Из Николаса может получиться хороший друг. Да, не образован, не силён, так ведь у него всё впереди, успеет приобрести и то, и другое, особенно под чутким руководством. Главное, паренёк предан товарищу и смел.

– Я с ними сам как-нибудь разберусь. Попозже. Теперь твоя очередь. Рассказывай, где нажил богатство.

Николас повертел перед глазами медный пятак и убрал его в карман.

– Маркиза Агния, дочь нашего герцога, приехала в Неллер. В отпуск, наверное. – Он прикрыл глаза и улыбнулся. – А я как раз у ворот с Лайром собирался деревенщине помочь дорогу найти на рынок. Увидел, думаю, тут вернее заработаю. Побежал за её каретой, и, представляешь, у вертепа Марты служанка маркизы через окошко две горсти монет кинула. Я успел одну подобрать, пока местные, кожевенные, не прогнали. Пошли что-нибудь купим? Ты меня угостил, я тоже с тобой поделюсь.

– Да куда мне с этим? – Показываю пальцем на фингал и губы. – Сегодня и завтра надо отлежаться, полечиться.

Николас навязываться не стал. Ушёл не попрощавшись, а я направился на тренировку.

Выматывался полностью, выжимал из доставшегося мне тела всё досуха. И наслаждался. Какое же это счастье – быть здоровым! Да ещё и молодым. Спасибо тебе, неизвестный даритель.

Ощущение абсурдности всего со мной происходящего исчезло очень быстро. Можно сказать, промелькнуло – и как не было его. Жизнь меня достаточно потрепала, чтобы спокойно принять и новую действительность.

Решаю, что на сегодня с физическими упражнениями достаточно, и иду умываться. Баня? Мыльня? Говорят, у аристократов и богачей это имеется, а вот в том районе, где жил Степ, а теперь обитаю я, о таком даже не думают. У нас с Ригером есть большая деревянная лохань в коридоре и оловянный ковшик.

Воду можно нагреть на плите очага, но, в отличие от своего предшественника, спокойно отношусь к холодному обливанию. До болезни часто им пользовался. Как его воспримет нынешний организм? Вот и посмотрим.

Только сначала надо идти к колодцу, медный бак у прохода в кухню – литров сорока объёмом – заполнен меньше чем на треть. Есть ещё немного воды в одном из деревянных вёдер, но этого всё равно мало, чтобы ополоснуться целиком.

Взял оба ведра и вышел на улицу. Калитку за собой запер на навесной замок. Взять у нас в доме особо нечего, но бывает, что тащат и всякую ерунду, даже суровость местных законов не всегда останавливает. Впрочем, нас с Ригером ещё ни разу не обворовывали.

От калитки к колодцу идти надо между двумя рядами глинобитных заборов, кое-где скрывающихся за кустами и чахлыми деревьями, сужающими и так неширокий – метров пять не больше – проход.

Все дома за оградами крыты дранкой или соломой, мы одни в этом квартале богачи. Относительные, конечно.

– Привет, Юлька, – здороваюсь с отошедшей от одного из домишек девчонкой.

Её темные волосы контрастировали со светло-голубыми глазами и усыпанным веснушками носиком. Платье, перешитое из женского, висело на тощей фигурке, как на огородном пугале. Рваные тряпичные ботики большего размера, чем нужно, с трудом держались на ногах, и девчонке приходилось ими шаркать, как старушке.

– О, Степ, привет, – расцвела она улыбкой. – Вижу, друзья хорошо с тобой поговорили. Ты же так хотел, помню, чистюль этих иметь приятелями?

Видимо, с таким выражением лица Тарас Бульба интересовался у своего младшего: «Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?»

– Хотел, – признаюсь в грехе гордыни, пусть даже это и не я был таким болваном, а Степ. – Но теперь не хочу. Я лучше с Николасом и с тобой дружить буду. Пойдём поможешь мне воду таскать? Настоящие друзья должны помогать друг другу.

Юлька засмеялась и помотала головой.

– Носи сам. А мне к хозяйке пора, а то опять влетит. Неделю сидеть не смогу.

Она поправила платок на голове и зашаркала дальше. Всё же не удержалась и, обернувшись, показала язык. Дети везде дети.

Выбросил из души накатившую вдруг жалость к девчонке и пошёл по своим делам.

Сделал две ходки и почувствовал, что устал. Посидел немного во дворе на лавке. Всё же не стал испытывать новое тело ещё и закаливанием, воду подогрел и вымылся над лоханью. Надо привыкать. Теперь мой быт будет выглядеть именно так, и это намного-намного лучше комфортной больничной палаты с ванной комнатой при ней.

Пока находился на улице, людей встретил совсем мало, что понятно. Соседи сейчас в большинстве своём или на работе, или в её поиске. Издалека видел группу разновозрастной детворы, но те сделали вид, что задаваку Степа они не замечают.

Что же, их понять можно. С моим предшественником в этом теле местные ребята отношения давно выяснили как с помощью драк, так и обмена язвительными оскорблениями. Пока, я вижу, других вопросов, претензий и пожеланий не возникло.

Снобизм Степа имел под собою и прагматические основания. Тут совсем плохо обстояли дела с грамотностью, поэтому ребёнок, чьи родители нашли деньги на обучение в школе, мог гарантированно рассчитывать в будущем на место в муниципальной, торговой или гильдейской конторе, а то и на герцогской или даже королевской службе.

А что могло ожидать соседских ребятишек? В лучшем случае судьба их родителей-подёнщиков, а в худшем – голод и нищета. Так что повод задирать нос у меня имелся. Только не стану.

По уму надо придерживаться своего плана освоения магии, почитать каких-нибудь умных книжек на этот счёт. Но чёртово любопытство не даёт покоя.

Ложусь поверх одеяла, не снимая рубахи, и вновь вызываю у себя раздвоение зрения. Теперь это получилось мгновенно.

Энергетическое ядро на месте и заметно нормализовалось, светится ровным белым сиянием. Попробовать вытянуть жгутики?

Только подумал, и вот они. Показались со всех сторон, десятки и десятки. Всякие. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Тридцать лет прошло после окончания школы, а я не забыл. Молодец. Цветов должно быть семь. Так и есть, только почему-то их больше. Есть и смешанные, и оттеночные. Одних только зелёных разной степени насыщенности не меньше четырёх.

А если сделать какой-нибудь усик максимально длинным? Ну-ка. На сколько растянется? Метр, два, три – ого, до стыка стен и потолка дотянулся.

Чувствую, что теряю сознание, и даю команду нитям втянуться, всем, а не только той, что, словно виноградная лоза, зависла надо мной. И отключаюсь.

В себя пришёл достаточно быстро. Скрипевшая за окном телега ещё слышна. Меньше минуты был без сознания.

Вскакиваю, не ощущая никакой слабости, зато аппетит вновь разыгрался просто зверский.

Лезу в погреб за колбасой и выясняю, что она уже вся съедена, Ригер мне последний рогалик скормил. Сам он тоже поел.

Крюки, вделанные в сводчатый каменный потолок, сиротливо пусты, кроме одного, на котором висит копчёный бараний окорок.

На бочонке квашеной капусты, любимой дядькиной закуски, лежит здоровенный тесак, которым впору брать торговую каравеллу на абордаж. Отрезаю этим гигантом себе солидный кусок вяленой баранины и возвращаюсь.

А если попробовать оторвать магический усик? Нет уж, хватит экспериментов. Сорок семь лет, а веду себя как дитё неразумное. Эйфория от новых возможностей? Безумство храбрых?

Наплевав на собственное решение, отрываю оранжевую ниточку длиной сантиметров десять. И что дальше? Пока вроде ничего страшного не случилось, если не считать того, что чуть не подавился плохо прожёванным жёстким куском мяса. Попробовать свернуть нить в кольцо? Делаю и вижу основным зрением загоревшийся на месте кольца яркий светлячок.

Поздравляю себя, я действительно маг. И осёл. Сознание вновь начинает мутиться, но на этот раз не отключился. Теперь точно хватит проводить над собой опыты.

Светляк ещё долго, минут десять висел ровно на том месте под потолком, куда я его подвесил. Замечательно.

Читать нечего, смотреть тоже. Хочу просто полежать, благо есть о чём подумать и поразмышлять. Однако, как и в случае с преждевременными магическими опытами, не могу оставаться в бездействии. Юный организм требует постоянных движений, и даже усталость от разминки и таскания вёдер быстро прошла.