Литмир - Электронная Библиотека

Закрываю глаза и позволяю тонкому ручейку информации превратиться в обрушившийся на меня поток. Выдержу? Должен. Никогда слабаком в плане жёсткости характера и выдержки не был.

Теперь стал. Сам не понял, когда потерял сознание и через какое время пришёл в себя. Но очнулся вовремя, иначе последовала бы очередная порция волнений дядьки Ригера.

– Вот, попей. – Он придвинул к кровати табурет и поставил на него медную кружку. – Я разбавил. Не сильно горячее. Или тебе помочь?

– Не нужно. – Приподнимаюсь, беру отвар и делаю осторожный глоток. – Вкусно.

– Ещё бы. Мёд только вчера накачали. Свежий, – улыбнулся опекун и тут же спохватился: – Так, я за Георгом. Лежи, не вставай.

Георг? Раньше же была Виталия? Нет, вспомнил, она ещё два месяца назад продала врачебную практику и уехала в имение около Тибо-Ласта к овдовевшей дочери нянчиться с внуками и помогать управлять хозяйством. Теперь у них в районе новый лекарь, совсем молодой, года три только, как закончил университет.

Память Степа ещё не улеглась в моей бедной головушке. Хронология событий путается, а те сведения и знания, что кружат обрывками, словно снежинки в пургу, всё никак не свяжутся между собой.

Бедной головушки? Это я, что ли, так подумал? Зря. Разве мне стоит плакаться? Нет же! Я ведь умирал и уже попрощался – мыслями и словами – с женой, дочерью, зятем, годовалой внучкой, друзьями, сослуживцами. А сейчас, как тот Ленин, живее всех живых. Хоть и помят немного.

Боже, какой замечательный вкус у отвара – нотки смородины, мяты, ещё чего-то неизвестного ни мне, ни моему предшественнику в этом теле, и, конечно же, сладость свежего мёда.

А я ведь реально забыл, каково это – полноценно ощущать вкусы, запахи, саму жизнь. Даже проснувшаяся боль от ушибов и, наоборот, стихнувшее жжение в груди чувствуются совсем по-другому, живее, чем то онемение, омертвление, что мне приходилось испытывать последние три года пребывания в больничных палатах.

Не знаю, кого мне благодарить и за что мне дана ещё одна возможность прожить жизнь заново. Вроде каких-то ярких, добрых поступков не совершал. Мерзких – тоже. Хотя, конечно, как у любого, всякое бывало, но без крайностей.

Случайность? Похоже, да. Если бы выбирали осознанно – кто-то, бог ли, дьявол, судьба иль жребий, – нашлась бы другая кандидатура, более достойная, намного лучше меня в добродетели или хуже в грехе.

Хочется допить отвар весь сразу, проснувшаяся жажда требует. Сдерживаюсь, делаю только маленькие глотки, не хочу лишить себя удовольствия насладиться ароматным напитком.

Опустевшая кружка возвращается на табурет, я – спиной на подушку. Закрываю глаза и погружаюсь в жизнь Степа, уже завершившуюся. Или он тоже нашёл себе новое тело где-нибудь в другом мире? Ответа у меня нет и вряд ли будет.

Свою мать парнишка совсем не помнил, а про отца и вовсе ничего не знал. Зато я теперь понимаю, что им был кто-то из аристократов, раз мне достался в наследство магический дар. Дворяне тут могли быть неодарёнными, такие среди них даже составляли большинство, но любой инициировавшийся по законам всех государств, включая и королевство Кранц, сразу же становился дворянином.

Получается, я теперь знатная особа? Не буду торопить события. Всё равно кроме меня никто моего энергетического магоядра не увидит, как и я чужие. Пока помолчу. Сначала разберусь тут со всем.

Степ осознавал себя лет с трёх-четырёх, когда сильно ушибся, упав с крыльца. Та боль в ноге и испуг выскочившего из дома Ригера ему запомнились. А в остальном его жизнь оказалась скупа на события – игры и драки со сверстниками, детские радости и обиды, редкие выезды с дядюшкой за городские стены к его бывшему сослуживцу в деревню Валки, где тот занимал должность герцогского управляющего, учёба в школе, первые влюблённости и первые обиды. Обычная жизнь средневекового мальчишки. Степ был сиротой, но таковым себя не ощущал. Бывший сержант как-то сумел заменить ему родителей.

Просматривать картины жизни предшественника оказалось проще с закрытыми глазами. И тут обнаруживаю, что магическое ядро я могу видеть и не раскрывая век. Что так, что этак, достаточно лишь пожелать, как появляется параллельное зрение, в котором наблюдаю успокоившееся ровное белое свечение внутри себя и тонкие жгутики разных цветов, то показывающиеся из ядра, то вновь в него впитывающиеся.

Отбросив копаться в прошлом Степа, ради интереса сознанием зацепил и потянул одну из красных нитей. Чёрт! Горячо! Открываю глаза и вижу на бицепсе левой руки едва заметную точку ожога.

С экспериментами надо прекращать. Разве что ещё попробовать зелёный жгутик притянуть к лиловому синяку на бедре – результату полученного от Айтера пинка. Или это Чибит пнул? Сейчас это неважно.

Интуиция не подвела. Едва магическая нить коснулась ушиба, как ноющая боль в нём стала проходить, а синяк начал бледнеть, возвращая коже естественный цвет.

Вот теперь точно хватит проводить над собой опыты. Даже если не убью себя, то у опекуна, видевшего на мне все следы побоев, могут возникнуть ненужные вопросы, куда они или их часть исчезли. Потом разберусь. Как же хорошо, что у меня теперь есть это потом!

Завтра вообще выходной, в школу идти не нужно. Степ проучился четыре с лишним года, мне осталось меньше одного. Обучение здесь пятилетнее. Больше и не требуется, чтобы изучить арифметику, письмо и чтение, историю нынешней династии королей Кранца и герцогов фор Неллеров, географию, черчение и ронский язык, аналог земной латыни. Все остальные знания и умения подростки получали частным порядком, обучаясь у мастеров и наставников за плату, либо устраиваясь бесплатными помощниками.

В школу Степ пошёл, как и все остальные дети, на девятом году жизни. Он никогда не задавался вопросом, откуда у его опекуна деньги и на школьное обучение, и на помощницу по хозяйству, и на содержание воспитанника, или на те же вызовы к себе в дом лекаря. А я опять увидел некую странность. Не связана ли она с тайной происхождения мальчишки?

Пенсия по инвалидности от герцога? Сомнительно, что таковая может быть большой. Зарабатывает достаточно? Ригер служил вахтёром в городском амфитеатре. Понятно, там платят гроши. Так что очередная загадка, раскрыть которую память Степа мне не поможет.

Топот ног и голоса на крыльце. Вернулся дядюшка и привёл с собой эскулапа. Накрываюсь одеялом, закрываю глаза и жду.

– Где наш драчун? – Георг первым вошёл ко мне в комнату. – Вижу. Там же, где и в прошлый раз.

Два месяца назад, в начале весны, Степ умудрился подхватить горячку, как здесь называли воспаление лёгких, и лекарь тогда лечил мальчишку кровопусканием, отворяя дурную кровь, и чудодейственными мазями на основе дарящего жизнь живого металла, то есть ртути. И как только не угробил пацана? Крепкий молодой организм спас. Нет уж, от местных лекарей надо держаться подальше. Разве что магов-целителей к себе подпускать. Когда много денег будет. Или сам себе врачом стану, если разберусь с тем даром судьбы, что сейчас тихо и незаметно для остальных тлеет у меня в груди.

– Степ, откинь одеяло. – Следом появился Ригер. – Уважаемый лекарь тебя осмотрит.

Молодой мужчина, ему явно нет ещё и тридцати, не разуваясь и не помыв руки, дождался, пока дядюшка Степа уберёт кружку с табурета, сел и поставил принесённый с собой чемоданчик на колени.

Лекарь не стал снимать и богатый зелёный кафтан, под которым у него виднелась белая рубашка не первой свежести.

Я едва не дёрнулся, когда он протянул немытую руку к моему лицу, украшенному фингалом под правым глазом и с губами, опухшими, будто бы косметологи-хирурги их напичкали силиконом.

Сдержался. Вытерпел всю процедуру осмотра. Послушно поворачивался, открывал и закрывал рот, высовывал язык.

Главное, ни в чём не проколоться. Ни взглядом, ни словом. Пока получается. Надеюсь, так будет и впредь.

– Что ж, сорванец. – Георг открыл свой саквояж, извлёк оттуда две каких-то склянки из тёмно-коричневого стекла, закупоренных сургучом. – Считай, легко отделался. Денёк отлежишься, попьёшь микстуры и будешь здоров. Синяки и шишка на голове со временем пройдут.

2
{"b":"879998","o":1}