Я застыл как вкопанный. Все заготовленные слова рассыпались в прах.

След бы не остался, спи мы рядом хоть круглые сутки всю седмицу напролет – тонкий ручеёк силы просто развеется в страдающем от недостатка теле. Скрывать бесполезно – на службе госпожи были все лекари дворца. Они сразу же донесут до госпожи, что мы даже не пытались, и тогда – никакой надежды на искупление, лишь вечный позор. Что ж…

Выкрутиться я мог лишь одним способом – нарваться так, чтобы принц меня выгнал. А дальше останется сыграть на его тёмной репутации и преподнести историю этой ночи так, чтобы госпожа ещё пожалела меня… Нет, не сработает. Наблюдатель уже сделал запись, что ночь прошла успешно. Впрочем, я мог бы сказать правду – что воочию за нами не следили. А дальше выдумать что-нибудь. Главное, выйти сейчас из покоев и дожить до другого шанса на искупление!

– И не смей пропускать мои вопросы! – тем временем бушевал принц Чан. – Как ты посмел пропустить праздник по случаю моего дня рождения?!

Я уже хотел оставить вопрос без ответа и тем самым подтолкнуть к наказанию, но в последний момент, когда молчание уже почти стало неприличным, меня охватило нечто старое, почти забытое, отчего спина сама собой выпрямилась, а губы сжались.

Неужели я и правда сдамся вот так просто? Наплюю на долг перед предками и соглашусь, что во мне не осталось ничего благородного? Соглашусь, что я не лучший слуга, а дрожащая тварь? Соглашусь, что должность господина Гармонии лишь прикрытие для мести госпожи, что моё место лишь в постели, а сам я ничего не стою? Соглашусь, что не в силах искупить вину рода хорошей службой?

– Так и будешь молчать? – в голосе принца послышалась угроза.

– Ох, прошу прощения, – я ни капли не чувствовал сожаления, и мой тон получился излишне равнодушным. – Вся моя жизнь и помыслы сосредоточены лишь на госпоже Сайне. Я знаю лишь то, что говорит она. Никто другой не делится со мной подробностями из жизни дворца.

Возмущённое сопение прервалось.

– Понятно.

Послышался шорох, тихое сопение. И никаких других вопросов. Даже возмущения, что я посмел винить госпожу в своем невежестве. Видимо, в принце не так уж и много было участия к тем, кто вспомнил о нём, когда выбора не осталось.

Я прикрыл глаза и выдохнул. Я был обязан хотя бы попытаться.

– Мой принц, вы понимаете, что нас проверят?

– Угу, – буркнула темнота. – Выкручусь, не переживай.

– Энергия ян оставляет следы, – мягко продолжал я. – Она словно вода перетекает из сосуда в сосуд. А вам…

– Заткнись и спи! – грубо оборвал меня принц Чан. – Я с тобой не лягу!

– Но…

– У тебя совсем плохо с головой? Спать, я сказал!

Вот и как гармонизировать его энергии так, чтобы это устроило нас обоих?

Я крутился на циновке и вертелся, обкатывая мысль и так, и эдак, но увы, никакими заклинательскими техниками мы оба не владели. Других методов я не знал.

Наверное, усталость подточила мой рассудок, потому что в здравом уме я бы никогда не решился встать и сесть за стол в кабинете принца. Да ещё зажечь свечу!

Это была изысканная и просторная комната, отгороженная от остальных покоев тонкой бумажной стеной. Принц здесь и учился, и развлекался – об этом говорили свитки на полках и бесчисленные поделки из нитей и бус. В дальнем углу у закрытого окна стояла модель дворца, сделанная из кисточек. Вернее, из кисточек состояли только крыши. Принц Чан не поленился и каждую обмакнул в красную краску, разукрасив таким образом свою работу. Модель впечатляла размахом и тщательностью проработки. Видимо, принц Чан желал избавиться от наблюдателя всей душой.

Я не решился подойти к модели – посмотрел издалека и остановился у полок с книгами и свитками. Библиотека у принца Чана была гораздо богаче моей. Встречались даже старинные свитки, ветхие, желтоватые от времени.

Руки сами потянулись к древностям в надежде обнаружить что-то стоящее. Мне хватило бы и тени, чтобы что-то придумать…

Первый свиток оказался написан на северном наречии, и моих познаний хватило лишь на то, чтобы узнать письменность. Другой свиток поведал мне о тайнах влияния звёзд на характер человека, но быстро закончился. А вот третий – самый толстый и старый – был сборником легенд бенов. Бены когда-то царствовали на землях империи, но после завоевания и объединения под рукой династии Хан растворились. В моей семье передавался бенский гребень из белого нефрита, и по преданиям мой род основал выходец из знатной семьи бенов. Имена в хрониках не сохранились, но дедушка говорил, что предок принадлежал не просто знатной семье, а правящей. Заинтересовавшись, я развернул свиток и узнал, как младший брат одного из царей бенов отдал всё ради благополучия государства и, уйдя из дворца, стал богом странников. Там не нашлось ничего полезного, но это было весьма занимательное чтение.

Когда свеча прогорела до половины, я вернул свитки на место и лёг на циновку. Перед мысленным взором всё еще стоял принц, ставший богом. Неизвестный рассказчик представлял историю так, словно всё было сделано ради покоя государства и из любви к старшему брату, но я-то знал, что младший принц никогда бы не отдал царю всё, если бы не хотел вырваться из дворцовых стен на свободу, к бесконечным сплетениям дорог…

Легенда говорила, что он вознёсся на Небеса и стал известен под прозвищем Нищий принц. Он был покровителем странников. Наверное, сейчас ему уже не поклонялись, ведь бены исчезли как народ. Интересно, он бы подсказал мне что-нибудь, если бы я спросил? Наверное, нет, ведь я давно уже не путешествовал. Но если мой предок происходил из правящей семьи, то, наверное, состоял с этим богом в родстве. Любопытно, ответил бы Нищий принц, если бы во мне была толика его крови?

Случись это, я бы приказал слугам воздвигнуть ему храм на первом же лесном перекрестке. Но разве ничтожный раб и наложник способен докричаться до Небес? Пусть и ради наследника Сына Неба… Не стоило и думать об этом, а уж пытаться…

Я повернулся на другой бок и наконец-то скользнул в сладостный сон.

Мне снилось императорское ложе. Стоял солнечный день. Белые полупрозрачные ткани переливались на свету и колыхались от тёплого, наполненного душистым жасмином ветра. Ложе устилал белый шёлк, и смуглая, почти что золотая спина императора горела на ней.

Я не видел его лица – лишь кое-как собранные в пучок волосы. Ветер летел, играл с занавесями и бросал на золотую спину белые лепестки, и те, соприкоснувшись с кожей, вспыхивали яркими огоньками.

Император пошевелил лопатками, чуть приподнял голову. Что-то сказал, я не услышал, что именно, но понял, что он попросил погасить огоньки.

Моя рука скользнула по золотой спине. Некоторые огоньки гасли сразу, стоило только к ним прикоснуться. Другие требовалось ущипнуть. Третьи ушли под кожу, и, чтобы добраться до них, мне пришлось надавить и нащупать. Летел ветер и сладко пахло жасмином…

Я проснулся, а перед глазами всё ещё стояла золотая спина с горящими белыми точками.

Сердце замерло и заколотилось, словно бешеное. Этого… этого не могло быть! Это наверняка был просто сон! Просто мне приснилось то, о чём я думал! Совпадение, не больше!

Глупо, но я уставился в потолок так, словно оттуда должен был явиться некий знак, который подтвердил бы истинность видения. Разумеется, потолок ничего мне не показал.

Но я всё равно поднялся и пошёл в покои принца Чана так, словно драгоценная карта огоньков в моей голове могла погаснуть, а знание – расплескаться. Чан вскинулся, когда моя рука прикоснулась к его плечу:

– А? Что? Ты что тут делаешь?

– Мой принц, я придумал, как мне передать вам ян, – прошептал я. – Без… нежеланных касаний.

– О! – принц Чан сонно зевнул и нахмурился. – Ага. Что для этого нужно?

– Лишь мои руки и ваша спина. Вы согласны обнажить спину?

– Вот ещё! – возмутился принц Чан. – Нет! Я не согласен! Всё, иди отсюда, или я позову стражу!