«Надежда способна творить чудеса»

от автора

Мирослава очнулась в комнате, совсем не похожей на ту, где они ночевали с отцом на базе отдыха «Криста». Лампа-ночник приятным оттенком освещала всю окружающую обстановку. Посередине комнаты стояла большая кровать, напротив которой располагались письменный стол и телевизор. Ближе к окну стояло несколько кресел, в одном из которых дремал отец.

Мира лежала на кровати, боясь пошевелиться, чтобы случайно не разбудить Евгения Викторовича.

– Проснулась, – потирал глаза отец.

– Пап, где мы? – поинтересовалась Мирослава.

– Недалеко от базы отдыха «Криста». Я не стал оставаться на ночь, а то завтра тебя бы растерзали расспросами все главы кланов, – быстро рассказал Евгений Викторович, набирая на телефоне сообщение. – Как ты? – он спрятал телефон в карман.

– Нормально, вроде, – Мирослава села на кровати. – Куда пропал Антон? – первым делом спросила она.

– Ох, – выдохнул Евгений Викторович, – вселенная тебя в два клана распределила, две противоположные эмоции в тебе соединила, война грядет, а тебя интересует лишь то, куда пропал твой одноклассник?

– Да, – сердито ответила Мира, – и мне кажется, ты знаешь, где он.

– Он теперь обладатель-одиночка, – описал отец. – Он может быть где угодно и делать все, что угодно. Он стал свободным и независимым от всех.

– И где он?

– Я не знаю, – четко ответил Евгений Викторович. – Главы навряд ли примут его в свои кланы, после всего, что произошло, – задумался он. – Никто не захочет иметь дело со шпионом.

– Он не шпион, и ты знаешь об этом, – злилась Мирослава.

– Я не знаю, а могу лишь догадываться, – спокойно ответил отец. – Дмитрий Иванович заявил при всех о статусе Антона, с чем он сам прилюдно согласился. Почему я должен не верить в то, что он шпион?

– Пап, ты же сам видел? – удивилась Мирослава.

– Что я видел? – уточнил Евгений Викторович. – И когда я видел?

– Пап… – протянула Мира.

– Что?

– Пап, куда мог исчезнуть Антон? – шепотом спросила Мирослава.

– Куда угодно, – грозно ответил Евгений Викторович. – Забудь ты о нем, – зло дополнил он.

Мира испугалась. Она понимала, что не стоит продолжать разговор об Антоне, но и придумать, о чем можно спросить отца, не могла.

– Тебе стоит умыться и переодеться. Скоро придут гости, – строго сказал Евгений Викторович.

Мирослава внимательно посмотрела на отца.

– Ванная там, при выходе из номера, шкаф рядом, вещи в нем, – Евгений Викторович указал в сторону двери.

Мира обреченно направилась в ванную, захватив по пути вещи, чтобы переодеться. Она включила воду и уставилась в зеркало. Отражение было, мягко сказать, ужасным. Растрепанные каштановые волосы контрастировали с насыщенным белым цветом её глаз на бледном лице. Скромными точками в глазах обозначались зрачки.

Мирослава вышла из ванной, уточнить у отца, почему они в седьмом измерении, и остановилась у входа в комнату, услышав, как Евгений Викторович разговаривает с кем-то по телефону.

– Да, представляешь, о нем первым делом спросила, – зло говорил отец. – Мало он нам неприятностей подстроил, еще и дочь к себе расположил. Может, надо было его совсем из обладателей выкинуть, эмоцию он все равно отдал.

Мира затаила дыхание, стараясь не выдать ничем своего присутствия. В ванной шумела вода, и это единственное, что мешало ей услышать, с кем именно разговаривает отец, и что ему отвечают.

– Знаю я, что по правилам до пятнадцати лет нельзя, – злился Евгений Викторович. – У него вроде в феврале день рождения. Попридержи у себя до февраля, настырного такого. Не одумается – оставим приятные воспоминания и отпустим на все четыре стороны.

Мира стояла словно статуя. Она не могла поверить, что её отец все это говорит, а еще страшнее, что он может реализовать все эти планы. Где бы ни был Антон, ему стоило быть предельно осторожным, особенно после своего дня рождения.

Дальнейшие фразы отца стали касаться соревнований и глав кланов. Мирослава поспешила вернуться в ванную, чтобы не слишком привлекать внимание долгим отсутствием. Она вглядывалась в зеркало, пытаясь понять, как дальше себя вести. Приставать к отцу с расспросами бесполезно, он зол на Антона и неправильно отреагирует на любые её вопросы о нем. Придется сперва задобрить, а потом попытаться выяснить правду. Мира быстро причесала волосы, уложила их в хвостик, почистила зубы и переоделась. Убрав все вещи в шкаф, она вернулась в комнату, старательно делая вид, что ничего не слышала. Отец сидел в кресле, изучая что-то в телефоне.

– Кого мы ждем в гости? – поинтересовалась Мирослава, остановившись около кровати.

– Многих, – послышался грозный ответ.

– Пап, ты чего такой злой? – шепотом спросила Мира.

Евгений Викторович отвлекся от телефона и пристально посмотрел на дочь.

– Тебя вселенная распределила в два клана, соединила в тебе две биполярные эмоции, которые могут уничтожить тебя за секунду, – перечислил он. – Теперь догадайся, почему я злой, Мирослава?

– Меня могут убить эмоции?

– Да. Никто и никогда не соединяет в обладателе противоположные эмоции. Все случаи такого соединения были летальными, – поделился Евгений Викторович.

– Пап, но я не обладатель, – напомнила Мирослава.

– Возможно, именно поэтому ты еще жива.

– Я жива, потому что эмоция страха мне не принадлежит, – анализировала Мира, – а моя основная эмоция очень даже смежная с эмоцией гнева.

– И какая же у тебя основная эмоция? – заинтересовался отец.

Мирослава ненадолго задумалась, стоит ли отцу раскрывать её основную эмоцию, но ради того, чтобы он успокоился, можно было рискнуть. Она вытянула руку перед собой и сформировала насыщенную бордовую сферу размером с волейбольный мяч.

– Что? Презрение? – удивился Евгений Викторович. – Мира, твоя основная эмоция противоположна страху? Она давно раскрылась? – он пристально вглядывался в дочь.

– Давно. Сколько недель назад, даже точно не помню. И тем более, пап, страх мне не принадлежит, – повторила Мира, – у нас с ним договоренность, понимаешь.

– Мира, если бы он тебе не принадлежал, ты бы так виртуозно им не управляла. Ты же его материализуешь в совершенстве. Это не каждому обладателю под силу.

– Я – наблюдатель, – Мирослава впитала в себя насыщенный бордовый оттенок сферы.

Евгений Викторович продолжал сидеть в кресле, задумчиво оценивая дочь. Мира не знала, что повлияло больше: её слова или продемонстрированная основная эмоция, но отец стал даже на вид спокойнее.

– Пап, почему мы в седьмом измерении? – Мирослава старалась перевести тему разговора.

– Я в нем повелитель, значит с тобой в нем никто ничего сделать не сможет без моего ведома, даже духи камней.

Мирослава улыбнулась. Она поняла, насколько отец волнуется и переживает за неё, раз готов держать её в седьмом измерении.

«Реальность», – подумала Мира и почувствовала легкое движение воздуха.

– Я не могу вечно быть в седьмом измерении, – сказала она. – У меня несколько школ и бассейн.

– Успокой меня тогда, – обратился к ней Евгений Викторович. – Спроси еще раз у своего камня: принадлежит ли тебе эмоция страха?

– Ты думаешь, он расскажет при тебе?

– Верни нас в седьмое измерение, и он расскажет, – настоял отец.

– Хорошо, – согласилась Мирослава.

«Седьмое», – подумала она. Ей показалось, что некоторые предметы в комнате заполнились переливами белого цвета.

– Гагат, можно тебя на минутку? – громко спросила Мира.

Отец с интересом наблюдал за всем происходящим.

– Привет, Мира, – появился рядом с ней мальчик. – Доброй ночи, повелитель, – Гагат поклонился отцу Мирославы.

Евгений Викторович поклонился в ответ.

– Гагат, подтверди, пожалуйста, при папе, что эмоция страха мне не принадлежит, и я всего лишь на ней тренируюсь, – попросила Мирослава.