Андрюша хотел было затолкать в рот вкусняшку, уже протянул к свертку руку – но именно в этот момент один из роботов принялся обыскивать мальчика. Похлопал Андрюшу по всем карманам, ощупал его сверху донизу и даже потребовал снять ботинки.
Тем временем, Степочка заметил на столе бинокль, который я еще не успела спрятать обратно в сумку.
– Мамусик, а это тебе зачем? – еще больше нахмурил светлые брови Степочка.
Я гордо вскинула подбородок, не теряя чувства собственного достоинства:
– Это, Степочка, мой талисман. Мне его твой отец подарил в молодости. Всегда ношу с собой – неужели ты не знал, малышик? Вот как невнимательно относишься к собственной мамочке, к своему любимому мамусику, ай-яй-яй!
Что ж делать, иногда приходится легонечко приврать ради спасения хороших отношений с любимым сыночком!
Однако Степочку моего не так-то просто провести – какого умненького мальчишечку я вырастила! Он прищурился…
Но тут омоновцы взяли его в оборот. Обыскали все карманы («Аккуратнее! Нежнее с моим сыночком!» – отчаянно взывала я) – и вдруг нащупали у него на груди, под футболкой, какую-то выпуклость.
Один из полицейских рванул цепочку на Степиной шее; в ладони у него оказался золотой медальон.
Никогда раньше не видела у своего сына этого украшения: медальон был размером со среднюю сочинскую гальку, тускло блестел, а на лицевой его части хищно извивалась змея.
– Товарищ полковник! – радостно позвал начальника омоновец. – Кажется, это то, что мы искали.
К нашему столику неторопливо подошел подтянутый мужчина чуть за пятьдесят. В гражданской одежде – мятые брюки, старый ремень, серая рубашка. Вместо мундира – потертая джинсовая куртка то ли из девяностых, то ли из американской глубинки, бывшая когда-то темно-синей, но с течением времени превратившаяся в грязно-голубую.
Словом, встретишь такого доходягу на улице – не обернешься.
А потом я увидела его лицо.
Иронично приподнятая бровь. Приметная родинка на правой скуле. Упрямо сжатые тонкие губы. И взгляд – быстрый, острый, как знаменитый арабский нож флисса с тончайшим изогнутым лезвием…
Полковник как две капли воды походил на голливудского актера Роберта де Ниро с плаката в Степочкиной комнате.
Я невольно распрямила плечи, выставив вперед свое главное оружие – шикарную грудь.
– Дайте-ка взглянуть, – негромко приказал он, имея в виду медальон, конечно, не мою грудь.
Пальцы полковника, неожиданно ловкие, покрутили гладкий кулон и так и эдак, нажали скрытую пружину, и медальон внезапно распался на две половинки. А внутри…
Я-то думала, внутри прячется бесценный алмаз «Эксельсиор», или, скажем, ключик от сейфа с золотыми слитками, или даже красная кнопка от ядерного чемоданчика – иначе зачем устраивать такую спецоперацию с привлечением ОМОНа?
Но в медальоне оказалась всего лишь маленькая бумажка, сложенная вчетверо.
Однако полковник, против ожидания, страшно заинтересовался.
– Так-так-так… – протянул он, разворачивая бумажку. – Окей. Пригласите-ка сюда шеф-повара!
Я во все глаза смотрела на Степочку, пытаясь понять, что происходит – однако сыночек казался не менее ошарашенным, чем я. Мои любимые голубые глазки широко распахнуты, светленькие реснички растерянно моргают. Кажется, он даже периодически забывал дышать.
– Твой медальон, приятель? – тем временем лениво, как будто невзначай, поинтересовался у моего малыша полковник.
– Нет, нет, не его, товарищ полковник! – влезла я между ним и Степой. – У него никогда таких украшений не было! У Степочки вообще аллергия на золото! Видите, как он задыхается, бедняжка!
Полковник окинул меня пронзительным взором.
– Я разве у вас спросил? Вы вообще кто? Его адвокат? Пресс-секретарь?
– Я мамочка этого чудесного мальчика, – пояснила я и кокетливо взбила волосы. Мои чары еще никогда меня не подводили! – Товарищ полковник, миленький, мой сыночек совершенно ни в чем не виноват. Медальона этого он в глаза никогда не видел. Отпустите нас домой, пожалуйста! Уже поздно, Степочке спать пора.
Полковник хмыкнул – весьма оскорбительно, доложу я вам.
– Ничего, подождут усталые игрушки вашего Степочку. Мамочка, отойдите-ка в сторонку. Я так и не услышал ответа на свой вопрос, молодой человек.
Степа сглотнул, потом откашлялся и наконец выдавил:
– Это не мой медальон.
– Вот, я же говорила! – торжествующе заявила я. – Ну что, мы пошли?
– Не так быстро, мамочка, – выставил руку полковник и вновь обратился к Степе: – Знаешь, чей это медальон?
– Клянусь, нет! Я вообще не понимаю, как он оказался у меня под футболкой! – с отчаянием воскликнул Степочка. Как я жалела его в этот момент!
– Не расстраивайся, малыш, скушай пирожок! – не вытерпела я и выхватила из рук Андрюши свой сверток, который тот под шумок начал уже разворачивать. Моему сыночку сейчас вкусняшки нужнее!
– О дьявол, как меня утомила эта женщина, – тяжело вздохнул полковник. – Мамочка, да успокойтесь вы наконец. Вы со своими пирожками препятствуете следствию. Полагаю, ваш двухметровый оболтус не умрет от голода в ближайшие несколько минут, пока я его допрашиваю.
– Ох. – Я с размаху опустилась на стул, который мне услужливо успел пододвинуть внимательный Павлик. Пирожки выпали из моих ослабевших рук. Их подхватил внимательный Андрюша. – Так это вы его допрашиваете?! Из-за какого-то дрянного украшения, которое ему явно кто-то подсунул! Мой сын, по вашему, что – преступник?
– Поглядим… – Полковник задумчиво погладил родинку на щеке. – Черт возьми, невыносимо работать в таких условиях. Да когда уже приведут проклятого шефа?
– Я здесь, ваша честь! – капризным тенором отозвался подошедший к нашему столику юноша в жемчужно-розовой поварской куртке экстравагантного покроя. Впрочем, приглядевшись, я поняла, что не так уж был он и молод – просто весь какой-то напомаженный и расфуфыренный, словно сию минуту сошел с телеэкрана, прямиком из программы «Секреты вселенской красоты». – Порфирий Петухов к вашим услугам.
– Почему так долго, лейтенант? – нахмурился полковник, адресуясь к полицейскому, сопровождавшему шеф-повара. – Ему плохо стало после сегодняшнего удара?
– Гражданин никак не мог определиться с прической, – отрапортовал тот.
– Я не виноват, что после удара по голове у меня на затылке встал хохолок, ваша честь! – взвизгнул Порфирий. – И мне теперь его никак не уложить, шишка вскочила размером с репу! Тюбик геля извел, и все зазря! Хорошо хоть крови нет… От блюда дня меня оторвали, голова раскалывается, хохолок торчит – я будто в аду оказался!
– Сумасшедший дом какой-то – пирожки, хохолки, – мрачно сказал полковник. Сейчас, несмотря на наличие джинсовой куртки и отсутствие тюрбана, он сильно напоминал марокканского короля из «Цветка миндаля», попавшего в разгар ссоры двух его самых нелюбимых жен. – Окей, значит, так. Во-первых, отставить все посторонние разговоры про чертовы пирожки и хохолки. Во-вторых, лейтенант, вызови шефу скорую, чтобы зафиксировать факт причинения травмы и заодно убедиться, что у него нет сотрясения мозга. Не хватало нам тут еще недостоверности показаний на фоне затуманенности сознания свидетеля… – Он повернулся к Порфирию, слушавшему с необыкновенно кислым личиком. Сложно было сказать наверняка, морщился ли шеф-повар от предположений полковника или от боли в затылке – красавчик не оставлял попыток пригладить непослушный хохолок. – И в-третьих – взгляни, приятель. Узнаешь этот медальон?
Порфирий еще больше скривил физиономию.
– Безвкусица, прошлый век, я такое не ношу.
– Речь не о том, носишь ли ты такие украшения, – терпеливо сказал полковник. – Я спрашиваю, ты его видел когда-нибудь?
– Никак нет, ваша честь, – по-пионерски отсалютовал шеф-повар, очевидно, не имеющий ни малейшего представления, как следует общаться с представителями правоохранительных органов. Не то что я!
– Окей, тогда погляди-ка вот на это. – И полковник передал Порфирию бумажку из медальона.
