Это дополнение папу обеспокоило, и он тоже решил бежать в указанном направлении.

Совсем недалеко он увидел свою машину и кучу людей вокруг неё. Папа поднажал, заподозрив неладное, и чуть не столкнулся с тётенькой, которая ворчала и собирала вещи в раздавленный чемодан. По пути он повстречал ещё один такой же раздавленный чемодан. Наконец он увидел нас с мамой.

– Что случилось? – папа нервно бегал вокруг машины, внимательно осматривая её.

– Дети перепугались, – набросилась на него мама. – А так ничего больше.

Я сказал, что ничего подобного и нам даже понравилось. А папа сказал, что он, видимо, забыл поставить на скорость. Я подумал, что если бы он не забыл, то скорость у нас была бы быстрее, а так…

В общем, досталось не нам с Вовкой, а папе. Мама так ругала его за то, что он первым делом бросился свою машину проверять, а не о детях беспокоился, что даже взрослые дяденьки потихоньку разошлись, пытаясь не привлекать лишнего внимания к себе. Папа даже не стал выяснять детали происшествия. Все целы – и уже хорошо. Но усвоил он одно: никаких «посидеть за рулём» больше для нас быть не могло.

Разобравшись со всем, мы заняли свои места и отправились в оставшуюся часть лета, которая находилась в нескольких часах пути от лагеря.

Путешествие на машине ничем не хуже поездки на поезде. Нет, конечно, той атмосферы, но постепенно начинаешь проникаться новой. Из радио льётся песня, и мы все дружно подпеваем каждый на свой манер своими словами: «Барабан был плох, барабанщик сдох…»

Уже никто не ругал нас за «угон» машины. Даже подшучивали над этим.

– Вот бы бабушка удивилась, если бы вы одни на машине к ней с дедом приехали, – шутил папа.

– Хватило и меня, – ответила мама. – Я удивляюсь, как ты вообще мог такое допустить. Как машина могла поехать? И почему дверь не открывается?

Папа ответил, что он не знает, почему машина поехала. Возможно, мы опустили рычаг ручного тормоза. А дверь водительская не открывается снаружи, только изнутри. Мама сказала, что папа сам как тормоз, и далее слово за слово препирались, пока папа не сказал:

– Кафе. Остановимся перекусить?

Мы с Вовкой были за. В прошлый раз мы поняли, что придорожное кафе ничуть не хуже, чем поезд со своими чаем в подстаканнике. В кафе у дороги была своя прелесть, и она называлась шашлык.

Мы устроились на улице под навесом за деревянным столиком. Кроме нас, больше никого не было. К нам подошёл хозяин кафе. Чем-то он был похож на дядю Вахтанги, с которым мы познакомились прошлым летом на юге. Я даже на всякий случай спросил у него:

– А вы случайно не брат дяди Вахтанги?

– Вах! – бодро ответил он. – Конечно, брат! Все люди – братья, и я вам сейчас такой шашлык по-братски организую! Пальцы съедите, если добавки не попросите. Меня зовите Анзори. И на ближайшее время я стану для вас самым близким и любимым братом.

Вовка посмотрел на свои пальцы. Я на всякий случай тоже.

– У вас тут руки где помыть можно? – мама обратила внимание на нашу заинтересованность пальцами. – Прежде чем пальцы есть.

Брат дяди Вахтанги, а заодно и всех людей ответил, что за углом есть умывальник с самой чистейшей горной водой и самым душистым мылом.

Мы проследовали в указанном направлении. Самая чистейшая горная вода оказалась обычной и немного уже застоявшейся в умывальнике, а душистое мыло запахом не отличалось от хозяйственного. Впрочем, как и на вид. Но заинтересовало нас другое. За углом, помимо умывальника, стоял самолёт. Ненастоящий, конечно. Такой, как в игровой комнате. Садишься в него, опускаешь 15 копеек и летишь пару минут. Мы побежали обратно.

– Мам! Пап! Там игровой автомат есть! Можно покататься? Самолёт!

Папа с мамой переглянулись, ничего не поняв, в отличие от дяди Анзори.

– Конечно, можно. Залазьте и катайтесь сколько влезет. Только 50 копеек надо сначала положить, – это он уже на папу посмотрел.

– 50 копеек??? – удивился папа. – В Москве 15 копеек стоит покататься.

– Вах, – как будто то ли обиделся, то ли удивился дядя Анзори. – В Москве, может, и 15 копеек. А тут… – он мечтательно развёл руками и посмотрел вокруг. – На свежем воздухе, при хорошей погоде, когда птички-шмычки летят рядом с тобой. Разве не стоит, брат, это удовольствие 50 копеек?

– Нет. Спасибо, – ответила за всех мама.

– Эх! – дядя Анзори махнул рукой с полотенцем. – Только для брата – пусть будет 15 копеек, – и протянул руку папе то ли для того, чтобы поздороваться, то ли в ожидании 15 копеек.

– Хорошее у вас, однако, представление о братстве, – тем не менее папа полез в кошелёк. – Вот вам 15 копеек. За двоих.

Достав 15 копеек и протянув их своему новому брату, папа собрался уже встать и проводить нас с Вовкой к автомату, но дядя Анзори его вежливо остановил:

– Не спешите. Сидите. Ждите шашлык, нюхайте воздух, слушайте птичек, а я всё устрою.

Взяв 15 копеек и нас с Вовкой за руки, он повёл нас в сторону самолёта.

Дойдя до автомата, Вовка первым запрыгнул в самолёт.

– Так нечестно! – обиделся я. – Двигайся.

Вовка подвинулся, и мы кое-как вдвоём уместились. После непродолжительной борьбы я завладел штурвалом. Вовке доверил управление кнопками. Ничего не происходило.

– Так вы 15 копеек киньте сюда, – я показал на всякий случай дяде Анзори место, куда кидают монеты для запуска самолёта.

– Э-э-э-э-э. Зачем туда бросать? Я вот сюда, в карман бросил уже. Можно лететь, – он неопределённо махнул рукой в сторону горизонта.

Я попытался объяснить ему, что так аттракцион не работает. Сначала надо бросить монетку, а потом самолёт начнёт нас качать. Дядя Анзори возразил. Он сказал, что таким замечательным детям, как мы, не надо ждать, когда кто-то бросит монетку. При всей нашей безграничной фантазии нам достаточно закрыть глаза и вообразить, что мы с Вовкой взлетаем. Можно даже в космос, и он не станет брать с папы дополнительную плату за это. Нам не оставалось ничего другого, как в очередной раз включить свою фантазию и полететь куда глаза глядят.

Дядя Анзори вернулся к родителям. Тем более, что ещё посетитель подъехал. На обочине возле кафе остановилась большегрузная фура. Из неё вылез бородатый мужчина.

– Какие люди! – шашлычник распростёр объятья, встречая нового гостя. – Сам многоуважаемый дядя Миша заехал ко мне. Садись, садись, – засуетился дядя Анзори, смахивая со стола невидимые крошки. – Вы как раз вовремя.

Дядя Миша сел за стол, и они с папой и мамой поздоровались.

– Ваша? – дядя Миша кивнул в сторону «жигулей».

– Наша, – ответил папа с ноткой гордости в голосе.

– Вещь, – одобрил дядя Миша и переключился на шашлычника. – Анзор! Давай быстрее свои люля неси. И музыку включил бы хоть.

– Зачем музыка? Батарейки-шматарейки в транзисторе тратить, – крикнул в ответ из кафе дядя Анзор. – Я тебе сам так спою, что твой желудок подпевать начнёт, пока я люля готовлю.

– Мой желудок и так уже поёт. А ты так и не провёл электричество? – дядя Миша погладил урчащий живот. – Неси транзистор. Дам я тебе новые батарейки.

Тут до мамы первой дошло.

– Так у него нет электричества?

Дядя Миша утвердительно кивнул.

В это время вышел дядя Анзори и вынес транзистор.

– Простите, – обратилась к нему мама. – Так у вас нет электричества?

– Э-э-э-э. Дорогая красавица, зачем мне электричество-шмиликтричество? Кругом воздух, природа. Там в речке вода. Тут печь, мангал. Только гор не хватает. Сейчас шашлык готов будет, песни начнём петь.

Тут и до папы дошло.

– А как же тогда ваш автомат работает без электричества?

– Какой автомат? – не понял дядя Анзори.

– Ну, ракета или самолёт. Что там у вас на заднем дворе? Как там без электричества сейчас дети наши качаются?

– А-а-а-а-а, ты про него. Поверь мне, дорогой брат, замечательно качаются, – дядя Анзори даже сделал характерный жест, чмокнув коники пальцев на руке губами. – Ракета-шмакета. Я не знаю, как это правильно называется, но дети твои счастливы. В космос полетели, – и следом показал пальцем в небо. – Вот скажи мне, брат, ты был в космосе?