Я не стал уточнять, что должен быть еще запас сырой массы.
– А меня может?
– Нет. Получится труп. Говоря языком древних – копируется тело, но не душа. Может, оно и к лучшему.
– Наверное, да…
Я положил оба меча в контейнер вместе с мушкетоном.
– Теперь ответь на вопрос: как ты оказалась в пустыне?
– Андроник-завоеватель, – вздохнула Эвелина. – Он нанял кочевников, захватил столицу и двинулся дальше. Я успела уйти, прежде чем пал последний город. А ведь там были отец и его свита. Надеюсь, они успели его покинуть.
Я вспомнил удар нейтронными пушками. Иногда решения «от балды» оказываются наилучшим выбором.
– Надеюсь… Может быть, твоего отца спасло чудо? Например, летающий дракон.
– Какой еще дракон?
– Забудь.
– Что значит, забудь? Я хочу знать все!
– У меня просто предчувствие. Ничего больше.
Эвелина сникла и отвернулась. Несколько минут я ее успокаивал.
– Да будь же ты мужиком, наконец! – сказал я в сердцах. – Все, что я говорю – не просто так.
Эвелина захохотала и начала бить кулаком в облицованную пластиковым подбоем броню:
– Ха-ха-ха! Будь мужиком! Это я – мужик?
– Что-то вроде, – мрачно сказал я. – Будь воином. Воительницей. И верь мне.
Потом мы поужинали и пили сладкий чай с пирожными. Я невольно залюбовался девушкой: халат оказался ей к лицу. Вернее, к телу. Небольшая грудь натягивала ткань, вымытые современным шампунем длинные темные волосы поблескивали при электрическом свете.
Эвелина сидела в кресле оператора и смотрела на экраны. Снаружи почти стемнело, вихри поднимали столбики пыли.
– Надо уезжать, – предложила Эвелина. – Начинается буря. Мы погибнем, если не убежим.
– Планетному модулю… танку… ну, той штуке, в которой мы сидим, страшно разве что упасть в жерло вулкана. И то выдержит. Буря – это даже хорошо. Регенератор насосет сырой массы.
– Вот даже как? У тебя сильное колдовство.
– Еще какое. Расскажи мне лучше что-нибудь об этой местности. А то я здесь впервые.
Эвелина подняла палец:
– Полосу бурь караваны стараются пройти как можно быстрее. Раньше они останавливались на привал в Мограре – городе к северу отсюда. Но много лет назад караванщики увидели, что жители мертвы.
– А потом погибли караванщики. Те, кто сунулся в город.
– Да, они умерли. Мышцы деревенели, кости ломались. Люди катались по земле, не в силах вздохнуть. С тех пор караваны обходят проклятое место. А ты откуда знаешь?
– Я там был как раз перед нашей встречей. Более того, мне известно, что погубило город.
Эвелина вскочила и возмущенно крикнула:
– Хватит меня дурачить! Ты и сам бы умер!
Я усадил ее обратно в кресло.
– Колдовское зелье, которое убило людей, разложилось много лет назад. Я ведь колдун. Не забывай об этом.
Эвелина промолчала. Она, похоже, поверила мне на слово.
Экраны полностью заволокло пылью. Даже инфракрасные камеры с трудом видели сквозь мутную круговерть.
Тогда я включил наружные микрофоны. Ветер не выл, он стонал, словно голодный великан. Буря вошла в полную силу.
Я устроил принцессе постель в нише над правой гусеницей и попросил:
– Подожди минуту. Маленький эксперимент.
Я приоткрыл люк… и долго отплевывался, промывая под краном забитые пылью рот и нос. Хорошо еще, что я догадался надеть очки.
Глава 10. Оазис
Бури на Альтине частые, но короткие: несколько часов жуткого месива, и вновь на небе сияет солнце. Это не Полигон, где безумство пыли и песка может длиться неделю. Я использую это время для отдыха – валяюсь на койке, а если надоедает, пишу никому не нужные романы. Впрочем, даже бури не останавливают испытаний. Уж если что взбредет в голову нашему «королю» – профессору Невтриносову – так вынь да положь.
Ветер стих еще ночью. Я продул сенсоры, и мы двинулись в путь. Я сидел в кресле командира, управляя планетным модулем. Эвелина заняла место оператора. Она выступала в качестве штурмана и экскурсовода одновременно. Правда, рассказывать ей пока было нечего.
Мы пересекли полосу холмов – совершенно голых, как колено. Никаких следов растительности я не разглядел – только бурые камни, пыль и песок.
Я немного заблудился, несмотря на подробную карту. Одно дело смотреть сверху, с орбиты, совсем другое – самому лавировать между идиотскими, похожими друг на друга, холмами. Индикатор направления крутился, как сумасшедший.
Я уже хотел вызвать звездный модуль, но Эвелина оказалась на высоте. Она уверенно вывела меня на проложенную караванщиками тропу. Отпечатки сотен ног ездовых, тягловых и вьючных животных четко указывали путь.
Холмы стали ниже и понемногу исчезли совсем. Танк выскочил на равнину, поросшую чахлой травой. Машина шла ровно, как по бетонной дорожке и вдруг начала клевать носом. Пришлось притормозить. Я даже остановился, выбрался наружу и осмотрел ходовую часть и подвеску. Катки, траки, ленивцы… все оказалось в полном порядке.
Ровную гладь пустыни портило что-то, похожее на маленькое зернышко. Я навел на него видеокамеру и включил максимальное увеличение. Оказалось, что это артиллерийское орудие. Не старинная бомбарда или мортира, а полевая пушка со щитом и дульным тормозом. Разумеется, такими сейчас никто не пользуется. Она осталась со времен колонистов.
Я подъехал ближе, выскочил из планетного модуля и бросился к орудию. На стволе пушки не было ни следа ржавчины. Разве только шины превратились в расплывшуюся бесформенную массу. Теперь стало ясно, почему танк странно себя вел: он ехал по занесенным песком и пылью воронкам. В кого колонисты стреляли из орудий? Кого травили боевой химией? В этом надо разобраться. Но стоит ли ворошить далекое прошлое?
Эвелина вслед за мной выбралась из танка, подала мне мушкетон и указала на размытое зеленое пятно. Оно было совсем рядом.
– Озаис, – сказала Эвелина.
– Не понимаю.
– Вода в пустыне. Деревья. Птицы, животные. Отдых для караванов.
– А! Оазис! – догадался я.
– Нет. Озаис.
Я не стал спорить. Пусть будет Озаис. Оазис «Озаис», так и запишем в электронную карту.
– Как называется город на юге? – спросил я.
– Регган. Там делают лучшие наряды для девушек. И превосходное оружие для мужчин.
Где-то я уже слышал это название. Но, как я ни напрягал память, так и не вспомнил, где. Я почти силой втянул Эвелину в люк и мы поехали к островку жизни посреди пустыни.
После красно-бурого уныния зелень оазиса показалась мне совершенно нереальной. Изумрудная листва деревьев, небо, отражающееся в озере, белые кувшинки на воде и ярко-алые цветы по берегам запросто могли тронуть душу даже такого сухаря, как я. Художник застрял бы здесь надолго.
– Привал, – объявил я, глядя на данные спектрометра. – Вода вроде пригодна для питья. Пошли, погуляем. Тебе, наверное, до смерти надоело сидеть в планетном модуле. Ты ведь считаешь его живым, чем-то вроде дракона.
– Я не тупая, – с достоинством ответила Эвелина. – Сама догадалась, что это – машина. Колдовская колесница. У живых существ не бывает колес.
– Ты права, – я уныло кивнул и добавил для важности: – Между прочим, первоначальный проект разработан фирмой «Бофорс».
– Я уже поняла, что твою колесницу построили люди, а не боги.
Похоже, я недооценил интеллект и сообразительность Эвелины. Она ткнула меня носом в грязь, немного повозила и умыла дочиста. Она – далекий потомок колонистов, а те все-таки летали меж звезд. Больше и говорить нечего.
С этого момента я стал относиться к своей невольной попутчице, как к равной себе. Примитивная аборигенка исчезла, уступив место умной и прилежной ученице. Подобное, говорят, тянется к подобному. Что ж, пусть так и будет!
Я открыл панель сканера биоритмов и спросил:
– Скажи мне, Эвелина, ты видела когда-нибудь дождь, льющий с неба в солнечный день?
– Не знаю… Разве так бывает?
– Бывает. Однажды ты устроила мне маленький ритуал, теперь мой черед. Дай свою руку… не бойся, не замуж выходишь.