– Матрица, перезагрузка, – пробормотала я в пустоту. – Эй, Морфиус, выходи, я проснулась.
– Я не Морфиус. Никогда не слышал даже столь дурацкого имени, – какой-то странный тип, одетый в полосатый халат, сквозь слегка разошедшиеся полы которого была видна часть рыхлой волосатой груди, сидел за столом, парящим прямо в центре этого «Нигде», в котором я оказалась, и сокрушённо качал головой, посматривая при этом на меня.
Так, понятно: Димка все-таки успел, и я нахожусь в знакомой до боли интенсивке в коме, с вызванными передозировкой транков галлюцинациями. Хотя нет, я же транками травилась, значит, галлюцинации – это последствия, не слишком приятные, надо сказать.
Здорово, ничего не скажешь. Мало того, что мне вдруг сильно, прямо до золотистых звёздочек в глазах, захотелось жить, так ведь ещё придется пережить бурю в лице Димки, который меня сейчас вылечит, выходит, а потом своими же руками удавит, так ещё и длительных бесед с психиатром не избежать. А от них снова захочется травануться или повеситься. На любителя, как говорится. И конечно же, согласно протокола, как только мое состояние Диман нехотя признает не жизнеугрожающим, я сменю свое место жительство на другую больничку со стильными рубашечками, мягкими стенами, и здоровенными санитарами с очень добрыми глазами. Вот гадство-то какое.
Всё то время, которое я провела в размышлениях, я внимательно разглядывала собственную галлюцинацию, а она – галлюцинация, то есть – разглядывала меня.
– Очнулась? – проворчал на вид вполне материальный глюк. – Тогда скажи, что мне с тобой теперь делать?
– Ничего со мной делать не нужно. Зачем со мной что-то делать?
– А вот не получится. Что-то с тобой сделать всё-таки нужно, иначе нехорошо получится, совсем нехорошо, а оно нам надо, чтобы нехорошо? – я отрицательно помотала головой. Глюк вздохнул и продолжил. – Ты хоть врач? – с каким-то сомнением в голосе спросил он меня.
– Врач, – честно призналась я. – А что, это так важно?
– Важно. Было бы не важно, не спрашивал бы, – вздохнув еще горестней, сказал глюк.
– А зачем вам врач? Вы что, болеете?
– Нет, я вообще никогда не болею. Разве я похож на больного?
– Ну, как вам сказать, – протянула я. – Как говорится, не больных не бывает, бывают недообследованные.
– Тьфу на тебя, – почему-то обиделся глюк. – Не надо меня обследовать! А врач не мне нужен. Врач нужен одному парню, просто позарез как нужен.
– Ну, так «скорую» вызовите, и будут вам врачи любой специализации, если повезёт, конечно.
– А что, может не повести? – глюк явно развеселился после моих слов.
– Всякое случается, – осторожно ответила я.
– Там, где сейчас этот парень находится, в принципе нет никаких «скорых», – с явной неохотой после короткого молчания произнес глюк. – Есть маги-целители, но он до них не доберётся, потому что буквально через пару часов отбросит коньки.
– Ага, маги значит, – я хихикнула. Если выкарабкаюсь, никогда больше сказки в руки не возьму. А ведь раньше я ими просто зачитывалась. – А парень у нас кто? Эльфийский владыка? Дроу, претендующий на смещение матриархата и мечтающий воцариться в подземном царстве? Или, может быть, симпатичный вампир, или принц на белом коне – куда уж без коняшки-то? Ну ладно, ладно, на худой конец маг… нет-нет, архимаг, который просто попал в странные жизненные обстоятельства и не может самостоятельно, не прибегая к помощи коллег, вылечить банальный насморк…
– Это человек! – прервал меня глюк. – Просто человек. Ну, не совсем просто, конечно, стал бы я из-за совсем обычного парня такие комбинации выстраивать, такими интригами заниматься… Короче – это герцог Фарли, внебрачный сын короля Георга третьего Кситионского, ныне покойного. И арбалетный болт в груди – это далеко не простуда! – сорвался на крик этот странный глюк. Интересно, а если я поинтересуюсь у собственной галлюцинаций, кто он вообще такой, мне ответят?
– А-а-а, арбалетный болт значит. Тогда вам хирург нужен, я-то здесь причём? – я пожала плечами и, не удержавшись, хихикнула. Разговор с собственным глюком был настолько забавным, что я даже пожелала, чтобы Димка меня подольше вытаскивал.
– Так я и просил хирурга! Молодого, сильного…
– Да-да, я это уже слышала: супермачо, с катаной в зубах и десятым даном, ну и потенциального мага, конечно же, а прислали меня.
– Я что не мог раз в жизни попросить прислать мне лучшего? Хотя, с другой стороны, ты же врач? Врач. Значит, ты подойдёшь. Времени всё равно почти не осталось. Фарли совсем плохой, скоро умирать начнет, и ему тогда никто уже не поможет. Так что, собирайся, выдвигаешься.
– Эй, я не согласна никуда идти. Вам хирург нужен, а я терапевт, – вот еще. Даже находясь в коме, в порожденном собственным больным разумом наваждении, я не собиралась иметь ничего общего с ранами: хоть от болтов, хоть от пулеметов. Мне оно надо? От возмущения я даже соскочила с дивана и изумленно посмотрела под ноги. Интересное ощущение, я словно стояла на земле в окружении очень плотного тумана.
– А какая разница? Не психиатр, и ладно. – Глюк вскочил из-за стола и подбежал ко мне.
– Как это какая разница? – я возмущенно скрестила руки на груди. – Хирурги, они руками работают, чаще всего по принципу: нет органа – нет проблем, – а мы, терапевты, больше по таблеточкам.
– Сказала мне женщина, отравившаяся насмерть, – хихикнул глюк.
– Почему насмерть? Я же сейчас в реанимации лежу, а надо мной Димка колдует, а в соседнем кабинете ждет своей очереди, потирая руки только что отвергнутый вами психиатр.
– Ты сейчас в гробу лежишь, а Димка над твоим телом вздыхает. Вот кого я бы не отказался заполучить, так это Дмитрия Михайловича, – глюк мечтательно вздохнул, а я сидела и хлопала глазами.
Как в гробу? Я что, умерла? Вот так вот взяла и умерла? Почему-то я ему поверила. Слишком уж реалистичной была эта галлюцинация. Хотя, что я знаю о галлюцинациях? Только то, что говорили нам профессора на психиатрии, а они, если честно, мало чем от своих пациентов отличались, особенно, если стаж работы большой.
– Но… Если там я в гробу, то как тогда я здесь? – я провела руками вдоль своего худого тела, убедившись, что оно вполне осязаемое и ничем не напоминает бестелесный дух.
– Ха, ты что думаешь, я тебе сейчас брошусь про материальность энергетических сущностей, коей является душа, объяснять? А больше ты ничего не хочешь?
– Нет, не хочу, – я покачала головой. – Ладно, допустим. Допустим, что я умерла. Допустим. А вы тогда кто?
– Я – Бог! Не ваш, правда, из соседней реальности. Просил ваших богов с одним единственным человечком мне помочь, так вот, помогли, тебя подсунули, – он вздохнул и печально хлюпнул носом.
Я скептически рассматривала полосатый халат, волосатую грудь, и вообще этого пухлого индивида, один в один похожего на Илью Ильича.
– Что-то не похож, – наконец выдала я резюме, чувствуя, что нахожусь в некоей прострации от осознания собственной смерти.
– Какой есть, – огрызнулся этот, то ли бог, то ли глюк. – И вообще, почему ты разговариваешь в таком тоне с божественной сущностью?
– А мне есть что терять? – я пожала плечами, на меня начала наваливаться апатия. – Хотя, есть: отправь меня обратно, в эту как её… в мою собственную реальность.
– Не могу, у меня договор. Да и зачем это тебе? Там ты умерла, а здесь, в этой реальности, ты ещё и пожить можешь.
– Правда нелегко и недолго. Нет, я не для того травилась, чтобы на том свете оказавшись, бежать и кого-то начинать спасать, причем еще очень сомнительно, смогу ли я это сделать. Так что мне плевать на все ваши договоры: я к мужу хочу и к сыну, которого никогда не видела.
– А как же клятва? Ты же, вроде, клятву давала, помогать страждущим.
– При жизни, – отрезала я. – А еще в этой клятве было такое ма-а-аленкое уточнение, которое гласило: «Не навреди». А я не хирург, так что вытаскивая арбалетный болт, вполне могу стать клятвопреступницей.
– А еще пять минут назад жить хотела. М-да, вот угробишь парнишку, как есть угробишь, – глюкобог вздохнул. – Ну давай сделку заключим, что ли. Вы там любите все усложнять и на взаимовыгодных условиях работать. Ты делаешь всё, что в твоих силах, чтобы парень выжил – просто выжил, большего я от тебя не требую, и проследишь, чтобы он добрался до мага-целителя, который его приведет в норму. В общем-то, всё. Свободна. Можешь его даже на пороге дома мага бросить и катиться на все четыре стороны, даже снова счеты с жизнью начать сводить, мне уже всё равно будет. Но предупреждаю, посмертие тебя ждет только здесь, в моей реальности.
