В таком страшном смятении и апатии прошло несколько дней, на протяжении которых капитан только сидел на полу у большого иллюминатора на мостике, бесцельно вглядываясь в бесконечный мрак. Говорят, во всём можно найти положительные моменты. Что ж, позитивным в сложившейся ситуации было то, что оставшееся время Кристофер мог использовать для наблюдений за этой загадочной областью пространства, находившейся за пределами вселенной. Ему выпал уникальный шанс! Да только какой смысл в нём? Ведь Крис ни с кем бы уже не смог поделиться результатами своих наблюдений и собранными данными.

В отчаянии капитан горько пожалел, что не умер сразу, в момент взрыва. Но если судьба действительно существует, значит, для чего-то она привела его в царство этого бесконечного мрака.

***

Джеффри попросил о переводе в лабораторию, находящуюся в песках Палилия, чтобы быть к скалам ещё ближе. Его просьбу удовлетворили, хотя начальник посмотрел на него с недоумением. Кто по доброй воле согласился бы променять развивающийся город колонистов на эту глушь? Но Джефф объяснил свой поступок тем, что у него сейчас трудный период в жизни и ему нужно уединение. На самом деле, возможно, в необходимости переезда парня убедил камень на его полке с книгами. Этот артефакт, а по-другому язык не поворачивался его называть после двух вышеописанных странных случаев с его участием, общался с Джеффри на подсознательном уровне, будто программируя его, незаметно для самого человека. Джеффри думал, что мыслит самостоятельно, на самом же деле каждое решение, принятое им, было продиктовано загадочным Камнем. Это не являлось общением в привычном понимании слова. Связь, установившаяся между ними, походила на обмен мыслеформами, первичными архетипами, самими понятиями и пониманием вещей и явлений окружающего мира. Только так можно было общаться двум в корне различным по своей физиологической и психической структуре созданиям, если они хотели друг друга понять.

Но произошло ещё кое-что, прежде чем смутное осознание того, что он общается с живым разумным существом, начало проявляться в голове Джеффри.

Примерно спустя месяц после переезда в лабораторию, однажды, исследуя скалы, землянин обнаружил пещеру.

Она располагалась посреди двух закруглённых отрогов скал и внешне, и по своей форме ничем не отличалась от тысяч земных пещер. Её высокие, в два человеческих роста стены явно были природного происхождения. Они мерцали светом минералов, которые днём накапливали в своих частицах лучи Альдебарана, а по ночам излучали их. Причём, этот накопленный свет мог передаваться от минералов, находящихся у самого входа, в более дальние участки пещеры, куда не могло проникнуть алое сияние звезды. Джеффри убедился в своей догадке, как только несколько раз русло пещеры сделало крутые повороты на девяносто градусов, но по-прежнему внутри оставалось светло, как днём. Бронзовые и тёмно-медные камни, с серебряными прожилками источали невероятный свет. Описать красоту пещеры не хватало слов. Джеффри пожалел, что не захватил с собой на прогулку камеру, но зато он зачем-то взял Камень, который лежал у него в кармане. Возможно, на уровне подсознания, он и указал своему другу-человеку путь к необычной пещере.

Пройдя ещё дальше и свернув пару раз налево, Джеффри оказался в просторном зале, которым оканчивалась короткая, но невероятно красивая пещера.

Зал имел форму трапеции, но тоже не был рукотворным. Его потолок вздымался метров на десять в высоту и сужался к центру. Мерцающие светом минералов стены хранили молчание. Вообще, на Ирридиуме было очень тихо. На планете почти отсутствовал ветер, а движение воздушных масс было минимальным и осуществлялось за счёт замещения массивных более лёгкими. Именно поэтому многие колонисты жаловались на духоту, которую возможно было разогнать лишь сплитами и доисторическими вентиляторами. Открывать окна хоть ночью, хоть днём не имело никакого смысла.

Джеффри с интересом разглядывал зал, касался шероховатых стен, водя по ним руками, и будто познавал чуждую ему реальность через тактильный контакт. Миллионы образов вспыхивали в его сознании, которым он пока не мог дать словесного определения. Ведь как можно назвать явления, не встречающиеся и даже не известные в человеческой реальности, ещё и при этом не зная языка представителей мира, которому эти явления принадлежат? Джеффри видел в своём воображении тысячи разноцветных вспышек. Вернее то, что отдалённо можно было назвать вспышками. Они закручивались в неразборчивое месиво, в спиральный вихрь, а затем Джеффри, будто отдаляясь от его эпицентра, замечал, что этот вихрь из вспышек, наряду с другими, находится в составе более масштабного вихря, а тот в ещё более крупном подобном образовании. Таким образом, создавалось некое подобие фрактала – формы, более-менее знакомой разуму Джеффри.

Когда он оторвал руки от стены, то почувствовал шевеление Камня в своём кармане. Джеффри немедленно вынул его наружу и заметил, что вся его масса пришла в движение и теперь похожа на видимые Джеффри миниатюрные вспышки, объединённые в вихри, а затем в фракталы. Парень изумился странному процессу, творящемуся на его ладони, но он длился совсем недолго: около минуты, а затем артефакт в его руке снова замер. Но то, что последовало за этим, удивило Джеффри больше всего. Маленький камень в его ладони будто послал невидимый импульс стенам пещеры. Прожилки минералов в них тоже пришли в движение. Они складывались в удивительные узоры и многомерные геометрические фигуры, не виденные ранее Джеффри ни в одном из учебников и компьютерных симуляций. Описать их, используя человеческие языки, было невозможно. Землянин вглядывался в невиданные узоры на стенах, даже не понимая, как его ограниченный трёхмерный разум, вообще, может их воспринимать, а затем они в мгновение ока рассыпались сотнями искр, и через несколько секунд на их месте замерцали серебристым светом буквы. Настоящие человеческие буквы! Две фразы – одна на латинице, вторая на кириллице – значили одно. «Добро пожаловать, Джеффри!» – Говорилось в коротком сообщении.

Парень аж ахнул от изумления.

Они выучили его язык! Но кто – они?

Он поднёс артефакт к глазам и повертел его в руках. Он оставался спокоен и недвижим, но видимо, как-то передал информацию о Джеффри и языке, на котором он говорил, минералам в стенах, чтобы те вывели необходимое изображение. Может, загадочные они общались через камень? А может, они и были камнем? Вот почему никому до сих пор не удавалось обнаружить жизнь на Ирридиуме! Да потому, что она была повсюду, только её никто не замечал! Жизнь на Ирридиуме, загадочной планете Альдебарана с благоприятным тёплым климатом, была представлена соединениями кремния, а не углерода, как на Земле! Джеффри не был уверен, что додумался до этого сам, а не подвергся внушению нужной информации со стороны Камня.

Новое знание поразило его до глубины души, вместе с тем вызвав страх. Точнее, какое-то естественное природное отторжение от настолько чужеродного по своей структуре биоматериала, называть который разумной жизнью мозг отказывался. Но эта жизнь, без сомнения, была разумной, и, по всей видимости, по своему развитию намного превзошла человеческую цивилизацию, вышедшую к звёздам и покорившую космическое пространство. Эта жизнь не летала к звёздам, может, вообще, не догадывалась об их существовании, потому что ей это просто было не нужно. Вместе с тем, используя квантовую запутанность частиц, она могла сообщаться с такими же микрочастицами кремния, где бы они ни находились: хоть на любой планете, астероиде, комете, обшивке человеческого корабля, мчащегося в космосе, или в ядре угасающей звезды. Мало того, каждая частица могла мгновенно перемещаться туда, где находилась её пара, меняясь с ней местами, при этом оставаясь частью единого целого и не теряя своего самосознания.

– Так ты – один организм или… – спросил вслух Джеффри, нарушая мёртвую тишину пещеры.

На её стенах отображался постоянно сменяющийся текст на человеческом языке землянина, рассказывающий об особенностях строения и жизнедеятельности кремнитов. По крайней мере, в той, возможно, сильно упрощённой форме, в которой Джеффри способен был понять чуждое ему существо.