– Ну, если честно, мне не хотелось бы так думать, но такая теория существует!

– Глупая теория! От человека зависит очень много. И решения принимает он сам. Мы же можем лишь чуть-чуть корректировать ситуацию. Разумеется, когда речь не идет о неизбежных событиях. Но некоторые умудряются проявлять такую силу, что даже избегают неизбежного…

– Меняют предначертанную судьбу?

– Именно!

– А я смогу побороться с судьбой? То есть с чем-то плохим, но уже предначертанным?

– Что значит плохим?

– Ну с болезнью, например…

Тобиус тяжело вздохнул.

– Твоих болезней тебе избежать не удастся, я надеюсь.

– Надеешься? Ну спасибо тебе, добрый ангел.

– Твоими болезнями ты искупишь свои грехи. Ты почувствуешь, как грамотно бороться с недугом, и передашь свой опыт другим.

– То есть буду подопытным кроликом?

Тобиус вдруг напрягся.

– Надо посоветоваться! – быстро прокричал он и исчез.

Через минуту он появился вновь.

– Разрешение получено, – отрапортовал ангел, даже как-то повоенному.

– Разрешение на что?

– На передачу тебе части сокровенной информации.

Остатки сна улетучились.

– Слушаю тебя, передавай.

– Запомни каждое слово, – затянул Тобиус. – Твоя мама попробует прикрыться твоей энергетикой, как щитом, и тогда ты заболеешь. Не пугайся, ты поймешь, что болеешь за другого. Эта ситуация не принесет облегчения ей, но навредит тебе. И тогда ты, хоть и плохо воцерковлена, должна ходить в церковь каждый день.

– И это все? Так просто?

– Это не просто. Точнее, это для здорового и свободного человека просто. А для больного и занятого это совсем не просто. Но ты должна это делать. А потом расскажешь об этом всем.

– Кому всем?

– Всем, кому это будет интересно.

И Тобиус исчез. Испортил мне настроение на ночь глядя и исчез.

– Я с таким трудом выбил разрешение дать тебе сакральную информацию, а ты еще недовольна! – раздалось откуда-то из-за шторы.

– Информация о том, что я буду болеть, да еще благодаря маме, меня, конечно, не обрадывала. Кстати, скажи мне, милый ангел, мама сделает это специально?

– Прикроется тобой? Естественно, нет. Она будет искать, чем бы прикрыться. Ребенком твоим прикрываться невозможно, он слишком силен, отпихнет любого, вот она и воспользуется тобой.

– Но не специально.

– Если спросить ее, может ли она пожелать болезни своему ребенку, она, естественно, ответит «нет», но, поскольку она привыкла во всем, в том числе и в болезни, искать помощи у окружающих, ее энергетическая оболочка не преминет присосаться к твоей…

– Насчет помощи у окружающих это правда. Ей всегда все помогали: сначала бабушка, потом отец и подруги, потом я. И только подлое государство отказалось ей помогать, взвалив на меня эту почетную обязанность. За что мы вместе его и ненавидим… Кстати, а почему я иду по жизни, рассчитывая только на себя, а она всегда и ото всех требует и, что самое главное, получает эту помощь?

– Потому что ты опытная, а она маленькая.

– Вот как!

– У тебя уже полно пришествий на Землю, а она здесь первый раз, ей все страшновато, все в новинку. А уж сыночка твоего с его-то биографией она откровенно побаивается. Да и с Бориславом ей не повезло.

– А Борислав это кто?

– Ангел, кто же еще. Только уж больно капризный. Не хочет двигать часы и все.

– Это он остановил время в 70-х? – я буквально подпрыгнула на кровати.

– Считает, что там ей комфортнее.

И Тобиус снова исчез.

Разумеется, я до последней минуты драила квартиру. Все-таки комплекс вины во мне присутствовал. Затем, наскоро покидав вещи в сумку, быстренько чмокнув маму и малыша, пообещав последнему огромную машину, я побежала одеваться.

– Нужна ему твоя машина, ему мамочка нужна. Да, мой сладкий?.. – неслось мне в спину.

Но реагировать на все на это у меня уже не было времени. Меня ждал Стокгольм!

А на пароме, на огромном прекрасном белом пароме, переправлявшем туристов из Финляндии в Швецию, я встретила его. Его звали Юрген. И ничего в нем не было особенного. Но на его фоне я чувствовала себя королевой. Он был полноват – я казалась стройной. Он был пожилым – я казалась до ужаса молодой. И рядом с ним я чувствовала, что мою жизнь раз и навсегда покинули проблемы. Все – и финансовые в частности. Еще выяснилось, что мы оба обожаем джаз, и мы целую ночь проболтали и протанцевали в залитом сиреневым светом джаз-баре. Когда под утро я приползла наконец в свою каюту, Тобиус неслышно опустился на краешек моей полки. Разговаривать сил не было никаких. Но одно я не могла не спросить:

– Скажи, откуда у меня чувство, что я, русская девушка, знаю этого шведского джентльмена много лет?

– Еще бы ты не узнала своего… – начал было Тобиус, но осекся.

– Ой, только не говори, что он был моим сыном в прошлой жизни. Я не признаю инцестов, даже таких…

– Про него я ничего тебе не скажу, не имею права. А вот про Ботиуса, его ангела, могу лишь сказать одно: мы с ним… ну, в общем, на вашем языке – братья-близнецы.

– Так это вы подстроили нашу встречу?

– Что значит «подстроили»? – возмутился Тобиус. – Мы родственные ангелы, и мы в любом случае обязаны повстречаться на Земле, а значит и ваша встреча была предопределена.

– Значит, нам с ним – судьба, мы родственные души и всегда будем вместе?

– Вовсе не обязательно. Порою, вот так встретившись, родственные души расстаются навсегда. Но тебе я помогу. Да ты и сама знаешь, что надо сделать.

– Я не знаю, честное слово, не знаю!

– Сделай то, чего тебе хочется.

И Тобиус исчез. Паром слегка покачивало на волнах.

Я прилегла и задумалась: «Чего же мне хочется?» Я представила себе Юргена: «Вот он сейчас лежит, вспоминает обо мне. Смотрит в потолок… Вот! Я не хочу, чтобы он смотрел в потолок! Я хочу, чтобы он смотрел на мою фотографию! Нет! Я хочу, чтобы он вертел в пальцах какую-нибудь вещь, подаренную мной!» Я вдруг ясно почувствовала, что именно этого ему и недостает. Нужен талисман! Какой-нибудь парный талисман: одна частичка у него, другая у меня. Материальное, земное воплощение нашей парности – вот чего недостает.

Мигом одевшись, я выскользнула из каюты. К счастью, магазинчики на пароме работали в круглосуточном режиме. Миновав полки с алкоголем и сладостями, пройдя мимо отдела парфюмерии, я добралась до сувениров. Вот же они! Брелочки с изображением планет. Утром я подарю ему один, другой останется у меня. И ничего плохого с нами больше не случится.

Вернувшись в каюту с зажатыми в кулаке брелоками, я почувствовала непреодолимое желание положить их под подушку, что и сделала. Тут же на краешке кровати я заметила очертания Тобиуса.

– Я все правильно сделала? – спросила я, хотя заранее знала ответ.

– Что ты имеешь в виду?

– Я выбрала правильные талисманы?

– Ты всерьез считаешь, что талисманы могут быть правильными и неправильными? Талисманом может быть что угодно, даже кусок булыжника, главное, чтобы ты зарядила его энергией своей веры, или, как в данном случае, – вложила в него кусочек своей любви. Таким образом, твоя вера и твоя любовь теперь как бы раздвоились, или растроились, в общем, размножились и помогают тебе в три раза сильнее.

– А если вместо этих брелочков были бы… хрустальные вазы?

– Хрустальные вазы неудобно класть под подушку, а в общем ничего бы не изменилось.

– Почему же я почувствовала именно их? – Мне стало даже как-то обидно…

– Просто они тебе понравились…

Ну что я за бестолочь! Почему, собираясь в путешествие, я не предугадала, даже не предусмотрела возможного романа. И Тобиус тоже хорош: знал ведь все заранее, хоть бы намекнул…

Вот так, кляня на все корки себя, Тобиуса и свою неудачную жизнь, я перекладывала разбросанные по каюте вещи. Через несколько часов паром остановится в Стокгольме. От Юргена мне поступило предложение проигнорировать экскурсионную программу и отправиться отобедать в его квартирке. Я, естественно, предполагала, чем это «отобедать» закончится, и, что самое главное, была решительно «за». Проблема состояла в другом. Все мои милые кружевные кофточки, парадно-выходные лифчики и соблазнительные стринги, не надеванные вот уже больше года, преспокойно остались лежать дома в шкафу на верхней полке. В тур, состоящий из мотаний по автобусам и паромам, мной были предусмотрительно взяты вещи из серии «испортятся – не жалко». Свою оплошность я заметила еще на дискотеке, где часть дам, как и я, пребывали в джинсах, другие, по-видимому уже не новички, прихватили на паром вечерние платья. Ну ладно, на дискотеке было не слишком светло, да и смотрел Юрген практически все время мне в глаза не отрываясь. Но что же делать теперь?