Демон даже почувствовал шевельнувшееся в груди тепло.
– И что же такой, как ты, опустился до погони за ворами? – колдунья изящно вскинула брови.
– Вот тебе раз…
– Ти́ра, – перебила девушка, игриво закручивая на палец черный локон.
В глаза ему она не смотрела, рассматривала грудь и плечи, изредка скользила взглядом по губам.
Демонам не особо важно, с кем иметь дело: с женщиной, с мужчиной или даже с ребенком. Демон ищет выгоды для себя, и он ее получает. Гилмор окинул колдунью взглядом, выгнув бровь. Внезапно появившаяся к ней симпатия определенно была вызвана колдовством, не иначе.
– Сделка есть сделка, пусть хоть бабку через поле перевести придется, – огрызнулся Готлиб и нахмурился.
Ненавидел он, когда его тыкали носом в его неудачи. Особенно в то, что он вот уже очень давно не может заключить серьезную сделку.
– Какое твое дело? Живая осталась, так скажи за это спасибо.
Готлиб перехватил ее руку, скользнувшую к его щеке, и притянул к себе девушку, недобро прищурившись. На лице демона играла хитрая ухмылка.
– Меня не проведешь, милая, – проговорил Гилмор. – Отдай деньги, и мы мирно разойдемся.
– А ты силен… Не каждый из мужчин может противостоять моей силе, – слегка расстроилась чародейка.
Однако оказавшись вплотную к демону, она обнажила в ухмылке остренькие зубки.
– А я его чувствую… – ее ресницы вздрогнули. – Ты загнал это ощущение очень глубоко, но оно пожирает тебя изнутри…
Тира хищно расширила глаза.
– Да, чувство вины… Ты виноват перед другими, и все из-за твоего друга.
Она вырвалась из его хватки, качнув бедрами.
– Поцелуй меня.
Чародейка провела ладонями по талии, демонстрируя гибкую стройную фигуру.
– И все твои несчастья забудутся… Все чего ты хочешь, будет у тебя! – Тира вновь приблизилась и обожгла горячим дыханием губы демона. – Поцелуй… и его смерть будет не напрасной…
Готлиб молча слушал Тиру, внимательно наблюдая за ней. Демон был настороже, ее чары на него не действовали.
– Душевный покой за поцелуй? Интересное предложение…
Гилмор чуть наклонил голову вперед, словно собирался ответить на поцелуй, а в это время осторожно вытащил мешочек с деньгами из кармана ее плаща и спрятал к себе.
Чародейка прикрыла глаза и уже, казалось, готова была его поцеловать, когда её кожа, тая, словно плавленое масло, начала сползать с лица, оставляя мерзкие черные провалы и глубокие морщины. Зубы шевелись, деформируясь и выпирая, а глаза оказались вдавлены глубоко в мясистую уродливую голову. Существо с хрустом выросло метров до пяти, стройные женские ноги превратились в паучьи лапки, а руки – в клешни, которыми оно и схватило демона.
– Эх, вот все вы такие. Сначала «поцелуй меня, я вся твоя», а потом – нож в спину, – Готлиб оставался совершенно спокоен, будто и не был схвачен.
Он улыбнулся и тряхнул головой, отбрасывая челку с глаз.
– Но, знаешь, в смерти моего друга виноват он же сам. Он поддался жадности, поэтому и оказался насажен на когти медведя. Жалко, конечно, но ничего не попишешь. Судьба есть судьба.
Гилмор втянул носом воздух, а после выдохнул на клешни черное пламя и с легкостью высвободился, разрезая плоть острыми когтями. Демон расправил крылья.
– Ах да… То, что у меня внутри, тебя никак не касается, милая, – усмехнулся Готлиб, взлетая.
Он ловко увернулся от паучьих лап, а после глубоко вонзил когти в грудь монстра и рванул вверх, оставляя огромную рваную рану.
– Anima ledo a maledicto, ardere in inferno est ignis… Requiescant in pace. Душу, задетую проклятьем, сожгу в адовом огне…Покойся с миром.
После этих слов Готлиб словно бы вытянул что-то из груди твари, падая на землю.
Монстр забился в судороге, издал наполовину человеческий, наполовину звериный вой, от которого кровь застыла в жилах, и замертво упал на землю.
Уже через секунду из кустов донесся изумленный возглас:
– Ничего себе!
Из «укрытия» вышел Ваги, широко распахнутыми глазами рассматривая существо.
– Ты… убил её!
Тшонда наклонил голову и осторожно пнул ногой жуткую паучью лапу.
– О! – он вскинул указательный палец и тут же полез в сумку за бумагой. – Я напишу главу о… двух друзьях! Один из которых спас другого от смертоносного паука!
Его лицо вновь озарила широкая улыбка, и он принялся что-то поспешно строчить.
Готлиб упал на землю, сжимая в ладони черный сгусток энергии. Тот шевелился и явно пытался вырваться. Свободной рукой демон предал душу пламени. Через секунду у него в руках остался лишь мертвый тюльпан. Гилмор устало провел пальцами по бархатистым лепесткам. Еще одна душа освободилась от проклятья, но легче Глебу не становилось…
– Не понял, – проговорил демон, услышав знакомый голос.
Он повернулся к Ваги и нахмурился.
– Ты что, следил за мной?! Мелкий смертный, да я… напишешь главу?
Ваги поправил волосы и рассеянно взглянул на демона, перевел взгляд на лес за его спиной, будто что-то ища.
– Да? – ответил он вопросом на вопрос и смущённо повернулся к монстру, уже начавшему обращаться в пепел.
Гилмор задумчиво постучал пальцем по подбородку. А что, если следить за тем, что пишет Ваги? Тогда парень вполне может помочь Готлибу вернуть его былую славу.
Он достал маленькую баночку и осторожно набрал крови монстра. Потянулся, а после медленно направился обратно той же дорогой, по которой прискакала Тира, в трактир к старику, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию.
Когда Готлиб собрался уходить, Ваги быстро набросал на бумаге лес, зачерпнул горсть пепла, завернул в бумажный кулек и запихнул в сумку. Он бросился вслед за демоном и поравнялся с ним.
– Но только мы не друзья, – все же произнес Гилмор. – У меня нет друзей.
Ваги лишь беззаботно пожал плечами.
Приятный и теплый лесной ветерок щекотал нос ароматом весны, а мягкая молодая трава свежо блестела на солнышке сочной зеленью. Парень глубоко вдохнул с наслаждением, прикрыв глаза.
– Ах! Люблю весну! – заулыбался Ваги.
Глаза его на солнце блестели и переливались, будто два изумруда.
– Кстати, знаешь, что проклятье имеет разные названия? Хоть я в него не верю… – засмеялся он. – Мое самое любимое – это Мертвая душа, знаешь, почему его так назвали? Кто подвергается этому проклятью, всегда быстро умирает, забавно…
Прошло около десяти минут, а они все шли по лесу. Ваги не умолкал ни на секунду.
– …ну вот меня и назвали так, только ребята обзывались, например: «Ваги-Ваги, хвост собаки!», – Тшонда усмехнулся. – Но я не обижаюсь! Даже наоборот, ведь подумай, они тратят время на то, чтобы придумать мне кличку! А значит, думают обо мне!
Казалось, что его рассказам не будет конца.
– Я, кстати, увлекался коневодством! И оленеводством тоже! У меня было две лошади и пять оленей, и я придумывал им имена! А еще у меня была девушка, красавица из Тандары, но она оказалась такой наглой! Знаешь, что она мне сказала?! «Я хочу, чтобы ты купил для меня все цветы, что есть в этой лавке!» Кстати, у тебя тут грязь, – он похлопал демона по рукаву, отряхивая пыль, и продолжил говорить.
Готлиб всегда путешествовал один и потому в пути просто предавался своим мыслям. А тут под боком топал и болтал без умолку назойливый мальчишка.
– Ты хоть когда-нибудь молчишь? – без особой, впрочем, злобы спросил Гилмор, косясь на паренька.
– Да! Молчу, но у меня так давно не было собеседника! О, а ты знал, что некоторые люди вообще говорить не могут? – он состроил грустную мордашку. – И это так печально!
Не было собеседника? Готлиб был уверен, что Ваги к любому встречному прилипал, как пиявка. Но да ладно, скоро демон сядет на коня и уедет из города, оставив позади болтливого мальчишку.
Готлиб с усмешкой протянул ему тюльпан.
– Знаешь, почему меня успокаивают мертвые тюльпаны? – спросил демон. – Они появляются лишь, когда душа освобождается от проклятья. Это знак, что чьи-то долгие мучения наконец-то закончились.
