– Ну, Ваги так Ваги, – махнул рукой Готлиб, который остался недоволен тем, что тот проигнорировал предложение угостить демона обедом.

Есть хотелось ужасно, да к тому же вокруг витал аппетитный запах жаренного мяса, а денег оставалось слишком мало – хватило бы на самую дешевую похлебку из каких-нибудь объедков, а до такого Гилмор опускаться не собирался.

– А ты знаешь, что на севере Шоидэйл окружает лес, на юге – каменная стена, на западе расположен вулкан, а на востоке… А я не знаю! Я никогда не был на востоке, но говорят, что там водятся Транхоморы! Ты видел Транхоморов? Нет? Так это большие зайцы! Огро-о-омные такие, – засмеялся художник, не отвлекаясь от рисунка. – Я хотел отправиться на охоту за ними, я ведь не только художник, но и летописец, и охотник, да. Я отправился туда, и знаешь, что? Ничего не нашел! А, и да, ту знаменитую легенду про Мертвую душу, «Ложь умирающей веры» писал я! Два героя пытались спасти свой народ, но нет – яростный дракон появился из ниоткуда, и демон потерял свою возлюбленную!

Ваги театрально приложил руку ко лбу и запрокинул голову, словно умирал.

Парень тараторил быстро и болтал очень много. Поначалу демон опешил, не успевая за ходом его мыслей, но потом закатил глаза.

– Я живу почти пять сотен лет, думаешь, я не путешествовал по городам? Ну и глуп же ты, раз так решил!

Готлиб фыркнул и гордо поднял голову, хотя на самом деле Ваги был прав, пусть и лишь отчасти. Демон и правда побывал во многих уголках. Но там он не любовался красотами, а очищал землю от людей, подвергшихся проклятью, – убивая их. Вот только Гилмор бросил это дело лет сто пятьдесят назад, когда искать таких стало намного труднее.

– Пять сотен лет?! – изумился, вскинув брови, Ваги и отложил рисунок, доставая из сумки листки и перо с чернильницей.

Он устроился напротив демона и уже приготовился жадно слушать рассказы о его приключениях, ведь за долгие века их наверняка накопилось великое множество.

– А ты молодо выглядишь!

– Потому что я еще в самом расцвете сил. Горд и великолепен, как орел! Красив и обворожителен, как первый цветок после долгой зимы! И до меня тебе еще расти и расти.

Демон поправил волосы и самодовольно дернул крыльями. Художник быстро бросил готовый рисунок в руки мужчине и подпер голову ладонями, уткнувшись локтями в стол. Глаза у парнишки так и светились.

– А что еще расскажешь?

– Я много-много лет расхаживал по многим городам и… Постой-постой, «Ложь умирающей веры»? Так это был ты?! – лицо демона исказилось. – Ну спасибо тебе за то, что исковеркал правду! Из-за таких, как ты, другие распространяют это вранье, искажая реальные события. А я страдай из-за идиотизма смертных людишек вроде тебя, так получается?

Готлиба злила даже не столько исковерканная легенда, сколько то, как люди стали воспринимать его благодаря ей. Если бы это не мешало ему заключать сделки, то демон бы преспокойно жил себе дальше.

– Не было никакой возлюбленной, а уж тем более дракона. Если некуда девать фантазию, вали в шуты и развлекай жирдяя короля!

– Ой, ты что, обиделся? – погрустнел Ваги, но уже через секунду его лицо вновь озарилось оптимизмом.

– Да ладно тебе! Я могу написать и второй том! Но, честно? Ни дракона, ни девушки, ни свитка? Ка-а-ак же ты скучно живешь! – закивал собеседник, закинув ногу на ногу. – Конечно, ничего этого не было! Это лишь выдумка и сказка для детей. Но читать интереснее, если там есть любовь, трагедия, слезы! И…

Готлиб стукнул кулаком по столу и наклонился вперед, заставляя парнишку сжиматься под жутким пристальным взглядом.

– Что б ты знал, «летописец», из-за таких, как ты, я слабею, как малыш без своей мамки! А знаешь, почему? – Гилмор едва не рычал. – Потому что люди тупицы, верящие в твои детские сказки.

– Ну, люди не такие тупые, вот, например, кошки…

Но суровый голос демона перебил его, бросив в дрожь.

– Я спасал ваши смертные задницы не для того, чтобы сейчас в меня швырялись камнями, которые, к слову, сильно ранят мои крылья. И ранят меня! Не столько физически, сколько морально, – Готлиб выдохнул и откинулся назад, сложив руки на груди и нахмурившись. – К тому же, что ты собираешься про меня писать? Как я целовал детей в лоб и цветочки всем раздаривал?

Ваги с трудом сглотнул застывший в горле ком и опасливо осмотрел людей кругом. Те испуганно таращились на них во все глаза, однако через пару секунд, вернув себе самообладание, они продолжили свою трапезу в сопровождении лучших бардов. Писатель гордо поджал губы и посмотрел на Глеба, выпрямившись.

– Ты так говоришь, словно виноват один я, – ухмыльнулся он, принимая прежнюю расслабленную позу.

– Пусть пишешь такое не только ты, но ведь и твоя доля лжи в этой истории есть.

– Почему лжи? Всего этого же никогда не было! А если было, то рыцарский дух уже избавил нас от греха, хоть никто и не знает, как он выглядит, – рассмеялся парень и пожал плечами.

Спустя минуту молчания он вновь подал голос.

– А что, ты правда детей целовал?! Хо-хо! – на лице Ваги засияла улыбка, и парень сразу схватился за перо. – Грозный демон-убийца с душой ангела! А какие ты любишь цветы? Я люблю лён. Они красивые и пахнут приятно! А еще я люблю мед со льном, но его есть много нельзя, иначе попрощайся со своей красотой, потому что лицо раздует не по-детски!

Писатель тихо засмеялся и принялся усердно что-то записывать.

– А ты целовал в основном мальчиков или девочек?

Готлиб прищурился. Он для кого тут распинается? Не для себя же, а для парнишки, чтобы он понял, с кем связался. С великим и неповторимым! Однако вопрос о детях и цветах ошарашил Гилмора. На секунду он оторопел, а после звонко рассмеялся. Смех у мужчины был низким, но весьма заразительным и даже обаятельным.

– Ну, ты глупец, Фаги, – усмехнулся демон. – Про детей и цветочки была шутка. Никаких мелких смертных я не целовал и целовать не собираюсь, если это не сделка конечно.

Ваги тихо рассмеялся, совершенно, кажется, не обидевшись.

– Я – Ваги, через "в", – искренне улыбнулся. – Не сделка? Дай записать!

Готлиб подмигнул и хитро улыбнулся. Пускай теперь уже не часто, но он все еще умел заговаривать людям зубы, подбивая на сделки.

– Цветы? Не скажу, что люблю, но мне дарят спокойствие мертвые тюльпаны. Растут они на черной земле, пораженной проклятьем. Рожденные смертью, но столь прекрасные в жизни…

Готлиб прикрыл глаза и печально улыбнулся, словно что-то вспоминая. Северянин стал снова что-то поспешно строчить.

– Демон и его лучший друг сидели в трактире после тяжёлой битвы! Демон любил мёртвые тюльпаны и… Оу! Это как-то грустно, – заметил паренек и взглянул на своего собеседника.

– Лучший друг? А кто сказал, что ты мне хоть какой-то друг?

Готлиб отпил из своего стакана пшеничного пива и улыбнулся. Название у мертвых тюльпанов и правда грустное, но красота этих цветов настолько завораживает, что каждый их полюбит, как только увидит. Нежные на ощупь серовато-белые лепестки напоминали шелк, а источаемый ими запах каждому говорили о чем-то своем, самом любимом: будь это шоколад, духи любимой девушки или же свежий горный ветер.

Глеб хотел сказать еще что-то, но двери распахнулись, и в таверну зашел королевский рыцарь, весь в сверкающих позолотой доспехах. На груди у него сиял герб Танда́ра – самого богатого и защищенного города. Далеко не каждый сумел бы туда попасть.

– Робин ле Дальф… – буркнул себе под нос зеленоглазый и стал спешно собирать вещи. – Важная шишка…

Робин со своими людьми подошел к стойке и бросил на нее отрубленную голову оборотня с молочно-белыми глазами, источающую трупный смрад.

– Как заказывал, трактирщик! Налей лучшего эля, да побыстрей, коль не хочешь, чтобы твоя голова полетела следом! – рыцарь громко рассмеялся, и его поддержала пара его людей.

Гилмор медленно поднял взгляд на смеющихся и фыркнул. Самовлюбленный напыщенный индюк, сразу видно. Демон лишь пожал плечами и откинулся назад.