– Вот как? Неприятная информация, – нахмурился Томас Кларк. – Они это знают?

– За что купил, за то и продаю. Но разве удивительно, что в Петербурге внимательно следят за тем, что на уме у ирландцев? Враг моего врага – мой друг. Не так ли?..

– Хорошо. Не будем терять времени, мой дорогой Джек. Сколько еще вы планируете пробыть в Нью-Йорке?

– Пять-шесть дней, самое большее – неделю.

– Тогда так: через три дня, в четверг, в это же время приходите сюда. Вам передадут решение «круга». И если оно будет положительным – рекомендации, адреса и все прочее, что понадобится русским для выхода на наши контакты на Родине.

Шум и гам торгового порта остались позади. Весеннее солнце ласково припекало, а где-то слева, в парке, надрывались грачи и радостно гомонили разные прочие птицы…

Дублин был красив. Какой-то особенной, неброской красотой, в которой сдержанно перемешены мазки помпезной британской имперскости, средневековая готика и общая для всех крупных городов Европы «единофасадность», экономящая как место, так и две торцевые стены на каждые два дома.

– Вы в первый раз здесь, Василий Александрович?

– Не только здесь, Евгений Яковлевич. Я вообще впервые на Британских островах.

– Правда? А я так не подумал бы. В Лондоне вы прекрасно ориентировались.

– Ну, время-то на подготовку у нас было, – улыбнулся Балк своему спутнику. – А вы, как я посмотрю, что там, что тут, в Дублине, как будто у себя дома.

– Я действительно бывал здесь раньше. Было дельце… – задумчиво кивнул Василию Максимов. – «Ведомости» поспособствовали, в девятьсот втором.

– Не жалеете, кстати, что журналистика в прошлом?

– Смеяться изволите? Я, когда в Маньчжурию ехал, и помыслить не мог, что так все повернется. Что мне оставалось тогда? Японскую пулю или штык найти… Век не забуду Михаилу Александровичу того, что все это писательство в прошлом. И вам, друг мой, что поверили в старика.

– Ой, да ладно прибедняться, Евгений Яковлевич! Уж чья бы, пардон-с, мычала. Вы и сейчас, что на штыках, что на лопатках в окопе, любому юнцу пять очков вперед дадите. А про стрельбу скромно умолчу, – Балк задорно подмигнул Максимову, снимая кепку и проводя рукой по влажной шевелюре. – Припекает изрядно, кстати…

«Знал бы ты, мой дорогой, что мы с тобой ровесники, не страдал бы комплексом неполноценности. Воин ты от Бога, Яковлич, не щелкопер. Хоть перо твое тоже далеко не бесталанное».

– Не студитесь понапрасну. Обманчивая погода. Сверху-то тепло, а в спину с моря – тот еще сквознячок подпирает. И все-таки как вам Дублин показался? Правда, приятный город? А мосты какие…

– Мне понравился. Вот если бы еще речку между набережными убрать, совсем на наш столичный Невский похоже будет.

– Кстати, да! А мне и не приходило в голову такое сравнение, – Максимов удивленно взглянул на своего спутника и улыбнулся. – У вас оригинальный взгляд на многие вещи, Василий Александрович.

– Просто свежий. Я здесь впервые…

Оживленно о чем-то болтая, пара то ли клерков, то ли подрядчиков свернула с Вуд Куэй и, оставив позади ее дровяные баржи и плавучий магазин керосина, по трехарочному гранитному мосту О’Донована протопала над искрящейся солнечными зайчиками Лиффи. Неторопливо пройдя вдоль литой ограды монументального комплекса Судебных палат и миновав небольшой сквер, они вышли на Чансери-стрит, где находилась конечная точка их сегодняшнего путешествия.

Маленькому пабу «Стаутс дек», как по уровню сервиса, так и по числу посетителей, было далеко до «Лонг Холла», «Пэллас Бара» или «Миллиганса». В ряду из пары сотен аналогичных заведений дублинского общепита – или общепития, тут сразу и не решишь, как именно будет вернее, – сия заурядная забегаловка была обречена занимать довольно скромное место. Но так уж сложилось, что именно ей предстояло вскоре сыграть особую, знаковую роль в истории Ирландии…

Придержав так и не успевший звякнуть колокольчик, Василий пропустил Максимова вперед и аккуратно притворил за собой дверь. В помещении царил полумрак – шторы на окнах были приспущены, и лишь за стойкой горели пара светильников, освещавших не только бесстрастно взиравшего на гостей хозяина заведения, но и живописный строй разноцветных бутылок за его спиной. Лоток с парой десятков свежевымытых пинтовых кружек и торцы массивных дубовых бочек с надраенными до блеска бронзовыми кранами дополняли интерьер его рабочего места.

– Прошу, джентльмены, – пожилой, грузноватый пабликэн едва заметно кивнул вошедшим, не отрываясь от протирки кружек видавшим виды полотенцем. – Мы только открылись. Столиков свободных хватает, присаживайтесь, где вам будет удобно. Кэйли! Ты что, не слышишь? У нас посетители с утра пораньше. Поторапливайся, давай, вертихвостка! Сейчас у вас примут заказ…

– Спасибо, сэр, – улыбнувшись хозяину, Максимов снял с головы котелок и вместе с тростью положил его на один из свободных стульев у облюбованного Балком столика в углу зала. После чего, наклонившись к Василию, заговорщицки подмигнул. – Похоже, нас не особо-то тут и ждали?

– Поживем – увидим…

– Что будут заказывать джентльмены? – скороговоркой выстрелило вылетевшее из боковой дверки бойкое, конопатое чудо с зелеными глазами, в платьице такого же цвета и белоснежном переднике, на бегу торопливо запихивающее под чепец непокорные локоны цвета позолоченного солнцем льна.

– Принесите, пожалуйста, шесть пинт стаута. И еще орешки, если есть.

– Шесть? Все сразу? – Два изумленных изумруда в обрамлении хлопающих ресниц уставились на Максимова.

– Угу. И сразу…

Чудо вихрем порхнуло к стойке, и в этот момент Балк успел перехватить короткий, внимательный взгляд хозяина в их сторону.

«Есть контакт… – удовлетворенно хмыкнул про себя Василий. – Для начала этого века довольно профессионально работает».

Когда кружки с увенчанным дюймовой шапкой пены напитком темно-шоколадного цвета появились на столе, вместо того, чтобы немедленно приступить к поглощению их содержимого, что было бы логично, гости, продолжая вполголоса беседовать, аккуратно расставили их по-своему. Четыре штуки в ряд и две по бокам. Словно «нарисовав» на столе крест с длинной рукоятью.

Внимательно проследив за священнодействием, хозяин заведения вытер последние «гильзы» готового к бою стеклянного арсенала, неуловимо кивнув Кэйли, приставлявшей стулья к столам в дальнем конце зала. По прошествии пары секунд девушка незаметно скользнула в нишу, которая, по-видимому, таила в себе еще одну дверь. Для кого-то, возможно, – незаметно. Но только не для Балка с Максимовым. Евгений Яковлевич, выразительно взглянув на Василия, невидимым со стороны стойки движением удостоверился, что «браунинг» в боковом кармане сидит удобно.

«Все правильно, старина. Как говаривал наш ковбой Винни-Пух, если тут окажутся неправильные пчелы, никогда не узнаешь, что у них на уме…»

Колокольчик над дверью паба звонко тренькнул, приветствуя новых посетителей. Ими оказались двое парней в коротких куртках и кепи, надвинутых низко на глаза. Не задерживаясь у входа и как будто не обращая внимания на Балка с Максимовым, молодые люди прошли прямо к стойке, о чем-то вполголоса заговорив с пабликэном.

«Кармашки оттопырены. ”Веблей”, похоже. Форма для боевиков стандартная. Судя по всему, эти конкретные пацаны – группа наблюдения и огневой поддержки. Молоды для контактеров. А сядут они вон туда – за один из двух столиков сбоку. Чтоб Яковличу не под руку…» – оценил вошедших и их намерения Василий. И ошибся.

Один из молодых людей, хохотнув над какой-то шуткой хозяина паба, повернулся к Балку с Максимовым, широко улыбнулся и выдал условленную фразу:

– Джентльмены не помогут разменять мелочь? – после чего чуть развязной походкой подошел к ним и аккуратно, по одному, выложил на темный, мореный дуб столешницы четыре шиллинга. В линеечку, один под другим.

– Хм, почему нет? Помочь можно, – Максимов оценивающе взглянув на незнакомца, доброжелательно хмыкнул и не спеша достал из кармана еще две такие же монетки, присовокупив их к его серебру. Теперь шесть шиллингов лежали таким же точно крестом, как и стоящие рядом кружки со стаутом.