– Но мне действительно есть дело, я хочу помочь тебе, ты можешь рассказать мне, что случилось…

Рита смерила его таким усталым взглядом, будто он только что ее ударил.

– Да пошел ты… – прошептала она и захлопнула дверь до того, как Егор успел хоть что-то сказать.

Он остался в коридоре, но ненадолго. Соседи наверняка слышали крики Риты, многие уже смотрят в «глазки». Егору достанется уже за то, что он показался объекту на глаза, не стоит дожидаться вызова полиции. В наказание за сегодняшнюю слабость о дежурствах придется забыть…

Ну и хорошо. Егор больше не сомневался: незнакомец, усыпивший его, пробрался в квартиру на десятом этаже и что-то сделал с Ритой. Теперь будет хуже, намного хуже, потому что этот тип умен и хитер, а его жертва психически нестабильна… Но это уже проблема следующих наблюдателей, с сегодняшнего дня Егор мог считать себя свободным.

После встречи в кафе Женя была уверена, что Серебряков не оставит ее в покое, не сразу так точно. Он был оскорблен, это чувствовалось, но не обвинениями в педофилии, а тем, что она посмела припомнить ему старые дела и отказать. Он явно вложил немало денег в то, чтобы те истории забыли. Он не раз намекал, что считает их упоминание дурным тоном. Те, кому было от него что-нибудь нужно, не заикались об обвинениях, даже если знали больше, чем писали в новостях.

Желающих работать с продюсером и агентом все равно оставалось немало. За ним бегали, его караулили у машины, за его номер готовы были платить серьезные деньги. Он предпочитал в основном несовершеннолетних исполнителей, и если он на кого-то указывал пальцем, родители избранников даже не думали задавать ему неудобные вопросы. В конце концов, даже если обнимет их ребеночка раз-другой, погладит чуть-чуть, по-дружески… никто же от этого не умрет! Шоу-бизнес – он такой.

Обо всем этом Женя знала, потому что Серебряков по-прежнему был рядом. Он, похоже, избрал конкурс талантов своей новой охотничьей территорией. За его внимание бились чуть ли не больше, чем за главный приз. Разве так сложно было на этом фоне оставить Костю в покое? Однако Серебряков оказался из упрямых, для него это стало делом принципа: получить того, кого он выбрал, заставить строптивую опекуншу играть по его правилам.

Вот поэтому Женя и ждала новых разговоров и щедрых предложений. Но Серебряков затаился – насколько это вообще возможно. Он оставался рядом, он смотрел на нее и Костю долго, странно, однако близко не подходил. Только иногда улыбался многозначительно, словно ему было известно нечто бесконечно важное, то, что Жене только предстояло узнать.

Костя из-за этого не беспокоился – или делал вид, что не беспокоится. Приближался новый отчетный концерт, брату было о чем поволноваться. Женя попробовала обратиться за советом к Валере – и тот охотно посоветовал. Согласиться на сотрудничество с Серебряковым и выторговать побольше денег, это окупит все ее инвестиции в младшего брата и развяжет руки на будущее. Женя резонно предупредила, что в приличных домах за такие советы бьют по лицу хрустальной салатницей. Валера в таком подходе к этикету выразил сомнения, однако другие советы придержал при себе.

В итоге проблему нужно было решать ей – как обычно. Женя рассудила, что, раз Серебряков затаился, ей тоже следует просто ждать. Время на ее стороне, он ничего ей не сделает…

Она верила в это ровно до того момента, как обнаружила летящую на нее машину.

Так не должно было случиться. Женя стояла на обочине, но не на краю – она сама водила машину, и ее раздражали пешеходы, свешивающиеся на проезжую часть унылой каплей. Она держалась в паре шагов от бордюра и дожидалась зеленого света, хотя движение было не слишком напряженным. Ее одинокая фигурка наверняка легко просматривалась издалека.

И автомобиль этот она прекрасно видела – красный внедорожник трудно не заметить. Женя сразу обратила внимание на то, что он двигается слишком быстро и нервно. Ну так что, первый и единственный придурок в большом городе? Она не чувствовала страха, ей было любопытно посмотреть, кто сидит за рулем, и не более.

Она оказалась не готова к тому, что автомобиль неожиданно развернется в ее сторону на абсолютно прямой и сухой дороге. Внедорожник подпрыгнул, поднимаясь на тротуар, но не остановился и даже не замедлился. Между ним и Женей оставалось несколько метров, он должен был ее сбить… Хотя бы потому, что она от неожиданности и шока замерла на месте, не зная, как реагировать, куда бежать. Туда, где машина ее не заденет? Так и здесь не должна была задеть! Рядом ничего нет, спрятаться негде, это невозможно, неправильно… Может, ей вообще мерещится?

Лобовое стекло, вопреки всем правилам, было затемненным. Она не видела водителя. Не могло это быть совпадением.

Женя зажмурилась, ожидая неизбежного удара – или завершения сна. Но не произошло ни того, ни другого. Вместо этого девушка почувствовала, как кто-то бесцеремонно перехватывает ее за пояс джинсов и резким рывком увлекает назад. Движение было настолько быстрым и сильным, что Женя не удержалась на ногах, упала, однако упала куда надо – машина с ревом пролетела мимо. Ровно по тому месту, где только что находилась несостоявшаяся жертва.

Это не было ни сном, ни галлюцинацией. Кто-то действительно пытался убить Женю – у всех на виду, среди бела дня. А хуже всего было то, что Женя понимала: никто ей не поверит, ни полиция, ни даже друзья, потому что во всем этом не было смысла. За свою жизнь она не сделала ничего такого, что могло бы удостоиться кары заказным убийством.

Сначала был шок – неверие, неприятие. Потом вместе с осознанием пришел страх. Она могла умереть… Прямо здесь, сейчас, и не важно, насколько это нелепо! Ужас и чувство несправедливости мешали дышать, оборачивались нервной дрожью, стучали разогнавшимся пульсом в виски. Женя даже не задумалась о том, как она спаслась, почему не оказалась под колесами.

Вспомнить об этом пришлось, лишь когда кто-то осторожно коснулся ее плеча и незнакомый мужской голос произнес:

– Ну все, все, обошлось, второй раз они пытаться не станут.

Она не сама спаслась, ее спасли. Кто-то в последнюю минуту вырвал ее из клыков смерти, действовал так быстро, как Женя не смогла бы. Он упал на асфальт вместе с ней, но этим смягчил для нее удар. Незнакомец все еще оставался под ней, куда более спокойный и собранный, чем Женя. Да и понятно почему – не его же раскатать по асфальту пытались! Чудо, что он успел помочь… и что появился здесь. Когда Женя подходила к переходу, на улице никого больше не было.

Хоть в чем-то ей повезло! Она обернулась с виноватой улыбкой, не зная, как объяснить случившееся и какими словами вообще благодарят незнакомцев за спасение жизни. Но, когда она увидела, кто оказался под ней, голос просто исчез, горло будто льдом сковало, Женя только и могла разглядывать лицо мужчины, оказавшееся прямо напротив ее лица. Неожиданно знакомое лицо…

Она не знала этого человека, но видела его раньше. Такого легко запомнить – редкое и завораживающее сочетание молодости и седых волос. Жене хватило недолгого взгляда на этого человека в кафе, чтобы мгновенно узнать его теперь. Тот одинокий мужчина, вроде как случайно оказавшийся в том же зале, что и она, в то же время… и теперь спасший ей жизнь.

Сейчас, когда она не просто скользнула по нему любопытным взглядом, а получила возможность разглядеть вблизи, Женя обнаружила, что у него куда больше необычных черт, чем она запомнила. Он снова был в солнечных очках, круглых и серебристо-зеркальных, подчеркивающих необычный оттенок волос и скрывающих его глаза. Кожа мужчины была фарфорово-бледной, словно жаркое лето прошло мимо него, не заметив, – или он удачно скрылся от солнечных лучей в какой-нибудь темной норе. Причем кожу эту можно было бы назвать идеальной, лишенной и воспалений, и морщин, если бы не одно огромное «но»: лицо мужчины покрывала сложная сетка шрамов.

Женя еще никогда таких не видела. Шрамы были аккуратными, белесыми и тонкими, поэтому она и не заметила их в кафе. Но на таком расстоянии не заметить было невозможно. Шрамы сплошными полосками исчерчивали его лицо вертикально и горизонтально, пересекаясь под разными углами. Если бы разрезы были сделаны лезвием ножа, они наверняка изуродовали бы мужчину – слишком уж много их было. Но тут определенно орудовали чем-то поменьше, а чем – Женя и представить не могла.