Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Привычных мне лекарств, оборудования и условий тут нет и в помине. А уж какое тут питание и туалеты с душевыми! Прям, ухх, закачаешься!

Массажные кровати, кондиционеры, интернет и несколько сотен телеканалов в каждой палате кажутся отсюда чем-то совершенно инопланетным. И это, не говоря про привычные мне медицинские процедуры и приборы.

Нет, раньше люди точно были намного крепче, чем мои современники, как им удавалось настолько стоически переносить всё, что кажется мне адом, одному Богу известно.

Хорошо, хоть персонал здесь в высшей степени профессиональный и делает всё от него зависящее, чтобы больные как можно быстрее покинули эти гостеприимные стены.

В общем, мне медицина в исчезнувшей на стыке десятилетий стране не понравилась сразу, как только я пришёл в себя и понял в какую, хмм… интересную ситуацию я попал.

Хотя почему в исчезнувшей стране?! Вон она – советская действительность во всём своём великолепии. За окном сосны, я лежу у окна на койке с панцирной сеткой (не сразу, но я вспомнил, как эта штука называется), а мои соседи по палате, пять мужиков самого что ни на есть рабоче-крестьянского вида режутся в карты.

При этом плевать все пятеро хотели на режим. У Петровича, слесаря с расположенного поблизости трамвайного депо, в тумбочке припрятаны аж две бутылки водки, которые совсем скоро будут нещадно уничтожены.

Они и меня поначалу хотели привлечь к своим игорно-алкогольным развлечениям, но сначала я был никакой, сотряс тело словило серьёзный, да и перелом, который, по счастью, почти сросся, – это не шутки, а потом уже в дело вступила моя мама, вернее, мама тела, в которое я вселился.

Да, не знаю как, но я перенёсся сознанием на шестьдесят один год назад. И какая шутка мироздания! А может, Бога или дьявола, не знаю, но перенёсся я в тело совсем юного хоккеиста.

Теперь я – Александр Евгеньевич Семенов, тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Прошу любить и не жаловаться, как говорится.

Сотрясение мозга – очень удобная штука, к ней в комплекте прилагается возможность амнезии, и я этой возможностью вовсю пользовался.

Потому что у Саши Семенова есть мама, Клавдия Викторовна, и папа, Евгений Леонидович, хорошо, хоть Саша – единственный ребёнок в семье, и о братьях и сёстрах можно не думать.

Теперь уже мои родители работают и живут в славном городе Нижнем Тагиле. Отец – плавильщик на тамошнем металлургическом комбинате имени В.И Ленина, а мать – нянечка в детском саду, над которым шефствовал этот же комбинат.

Люди они славные, только очень рано постаревшие, видно, что жизнь у них не сахар, чего стоят только мозолистые руки матери и её тусклые, обрамлённые морщинами, глаза.

Это хорошие люди, но повезло, что от Свердловска до Нижнего Тагила больше ста километров. Да и что здесь посетителей пускают не каждый день. Я пока совсем не готов общаться с вновь обретёнными родственниками.

Сначала надо разобраться в себе, понять, что теперь делать в этом совсем чужом для меня мире.

Хотя, что делать, мне плюс-минус понятно. Раз уж я и здесь оказался хоккеистом, то надо попытаться использовать это. Тем более что на дворе 1987 год, совсем скоро Советский Союз станет историей.

Здешнему мне всего семнадцать лет, а значит, что, когда поднимется железный занавес, я всё ещё буду молод и смогу уехать. Карьера в Европе, в какой-нибудь Швейцарии, или, чем чёрт не шутит, в НХЛ – это отличный вариант. Да и в России, наверное, тоже можно будет неплохо устроиться.

Только не в Нижнем Тагиле или Екатеринбурге, нет. Мне нужно перебираться в Москву или, на худой конец, в Казань, Магнитогорск или в Тольятти с Ярославлем. В девяностых клубы из этих городов окажутся на самом верху. И если я буду частью какой-то большой команды, то и спонсоры подтянутся.

В общем, раз уж так карты легли, и я теперь молодой хоккеист пятьдесят лет назад, то и надо строить карьеру.

Осталось только вырваться из этого медицинского ада и надеяться, что травмы минуют меня стороной, хотя бы до той поры, пока не окажусь в Москве или, что лучше, за границей.

Да, и надо обязательно постараться как можно больше узнать об этом пока неведом для меня звере, Советском Союзе. Газеты, книги, радио, хреново на самом деле, что интернета пока нет, надо как-то обходится без него. Да и с товарищами по несчастью и мамой в те дни, когда она приезжает ко мне, тоже стоит общаться. Они для меня сейчас бесценный источник информации.

Благо, что я типа память потерял, и глупые, а зачастую и банальные вопросы о советской действительности не должны никого смущать.

И, блин, мне же семнадцать, а здесь всеобщая воинская повинность. Хорошо, хоть вспомнил об этой, когда-то малозначительной в будущем, но критически важной сейчас детали.

Как бы мне в армию не загреметь.

Это резко сужает пространство для маневра. Получается, что мне подходят только армейские или МВДшные клубы. ЦСКА, СКА, Динамо, только в них я могу вроде как числиться в армии, а на самом деле играть и развиваться как хоккеист.

* * *

Вот примерно так и проходили мои дни и вечера, пока я валялся на больничной койке. Я читал, слушал радио и общался с людьми.

Которые очень быстро привыкли к моей избирательной амнезии, тут помню, а тут не помню, и старательно, даже с некоторым снисхождением, объясняли мне прописные истины.

Так продолжалось до конца июня, пока меня, наконец, не выписали, и мне можно было ехать «домой».

* * *

Тридцатое июня тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Нижний Тагил, СССР. Уральская улица дом 25, квартира 17.

Да уж, вот вроде и отдельная квартира у моих родителей, что хорошо. Но она такая крохотная, всего одна комната и маленькая кухня, с вечно дребезжащим холодильником ЗИЛ и газовой колонкой, которая при включении издаёт такой звук, что кажется, будто находишься на аэродроме и рядом с тобой взлетает четырёхмоторный самолёт.

Хорошо, хоть что игроки «Спутника» львиную часть своего времени проводят на базе команды, можно сказать мы живём там.

Правда, бабка надвое сказала насчёт «мы», после травмы, полученной в игре с «Автомобилистом», моя «мама» решила, что нечего сыну тратить своё здоровье на хоккей, и попыталась меня убедить бросить это гиблое дело.

Ну уж нет, Клавдия Викторовна, ни в какой строительный институт я не пойду, хоккей и только хоккей.

А для этого мне нужно как можно быстрее восстановиться и вернуться в команду. Дедлайн очень жёсткий, на первое августа намечен очередной матч с «Автомобилистом», к нему я должен быть готов на максимум.

* * *

Июль прошёл, как будто и не было его. Я заново познакомился с командой, как оказалось, Саша Семёнов был душой команды и водил дружбу чуть ли не с десятком игроков.

Восстановление проходило очень быстро, уже пятого числа я прошёл медосмотр, а на следующий день начал тренироваться «на земле».

И тут выяснилась очень интересная штука.

В покинутом мною будущем я был, прямо скажем, амбалом. У меня в «Тампе», где я капитанил последние семь сезонов, не было игроков физически сильнее и здоровее меня. За это время я пропустил всего десять матчей регулярки из 574-х, да и те из-за собственной глупости, не надо было на снегоходе кататься прямо перед Новосибирской олимпиадой.

Эхх… если бы не тот перелом, то, глядишь, я бы смог сыграть по другому в том финале и не оказался бы здесь. Но, ладно, что теперь об этом думать. Я здесь, я молод, и у меня всё впереди, ну, я на это надеюсь.

И здесь, в моём новом теле, ко мне как будто вернулись те, старые физические кондиции. Моё нынешнее, очень даже худосочное тело стремительно обросло мясом. Это в сочетании с очень быстрыми руками и знанием хоккейной науки за без малого век давало мне очень хорошие шансы.

Жаль, что мышечной памяти у меня не было, той которая выручает в тех ситуациях, когда времени на размышления нет, она бы мне очень пригодилась, но это дело такое – нарабатываемое.

2
{"b":"879241","o":1}