Каду родился на острове Улле (Улен), принадлежащем к Каролинским островам и отдаленном от группы островов Аур по крайней мере на 1500 английских миль к западу. Он с Эдоком и двумя другими дикарями оставил Улле на снабженной парусом лодке, намереваясь заняться рыбной ловлей у одного отдаленного острова; жестокий шторм занес этих несчастных в неизвестные места; они целых 8 месяцев блуждали по морю и наконец в самом жалком положении привалили к острову Аур. Самое замечательное в этом путешествии то, что оно совершено против северо-восточного пассата и поэтому должно обратить на себя особое внимание тех, кто полагает, что заселение островов Южного моря шло от запада к востоку. Каду рассказывал, что они все время шли под парусами, как только позволял ветер, и лавировали против северо-восточного пассата, полагая, что находятся под ветром своего острова; поэтому понятно, что они этим способом прибыли к Ауру. Время они исчисляли по луне, завязывая при каждом новолунии узел на предназначенной для того веревке. Так как море изобилует рыбой, а у них имелись нужные для рыбной ловли снасти, то они менее страдали от голода, чем от жажды; хотя они не упускали ни одного случая собрать про запас дождевую воду, однако часто терпели недостаток в пресной воде. В таких случаях посылали Каду, как искусного водолаза, с кокосовой скорлупой, имевшей малое отверстие, на глубину моря, где вода менее солона; но если это средство и смягчало нужду в воде, то, вероятно, было причиной крайнего истощения людей.

Когда они увидели остров Аур, то вид берега уже не радовал их: до такой степени притупились их чувства. Давно уже не имели они паруса, лодка была предоставлена на произвол ветра и валов, и они спокойно ожидали смерти, когда жители Аура поспешили на нескольких лодках на помощь несчастным и перетащили умирающих на берег…

Так описал историю вынужденного плавания микронезийца Каду и его товарищей к островам Полинезии выдающийся русский путешественник Отто Евстафьевич Коцебу в отчете о своем кругосветном плавании на бриге «Рюрик» в 1815–1818 гг. Несколькими страницами ниже он замечал: «Удивительно, каким образом дикари проплывают 56 миль против пассата к такому пункту, как Мяди, который видим едва на расстоянии 6 миль. Поскольку они лавируют, то на переход тратят два дня и одну ночь, направляя свой курс только по видимым простым глазом звездам; такого искусства не достигли и европейцы».

Да, первооткрывателями Океании, ее бесчисленных островов были полинезийские мореходы, искусством которых восторгались знаменитые путешественники XVIII и XIX вв., открывшие необычную островную культуру в безбрежных просторах Тихого океана.

На ближайшей к Австралии группе островов, включающей и Новую Гвинею, обитают меланезийцы и папуасы — представители австралоидной расы; на вулканических и коралловых островах Микронезии первопоселенцами были микронезийцы. Это их предкам обязаны острова современным растительным и животным миром: все, что растет здесь, что живет здесь, привезено или выращено первопроходцами и их потомками. Большую часть Океании занимает Полинезия. Полинезийские острова протянулись в океане с севера на юг почти на 8 тысяч километров, с запада на восток — на 6 тысяч километров. Среди них самые большие острова Полинезии — Новая Зеландия и Гавайские и самый удаленный на запад в направлении к берегам Южной Америки — «загадочный» Рапануи, или остров Пасхи, где береговую линию охраняют огромные каменные идолы-моаи с длинными ушами.

Полинезийцы и микронезийцы принадлежат к полинезийско-микронезийской антропологической группе, переходной между монголоидной и экваториальной расами, но ближе стоящей к монголоидам. Полинезийцы, микронезийцы и меланезийцы принадлежат к одной малайско-полинезийской языковой семье.

Значит, если меланезийцы отличаются от полинезийцев и микронезийцев антропологически, то, возможно, их предки — аборигены материковых островов Меланезии — были когда-то в языковом отношении ассимилированы малайе-полинезийцами, начавшими в 1-м тысячелетии н. э. осваивать Океанию.

Огромны расстояния между островами Полинезии, но поразительна языковая близость между гавайцами на севере, маори Новой Зеландии на юге и рапануйцами — жителями острова Пасхи на юго-западе. Подобная близость может объясняться только тем, что полинезийская колонизация островов началась в исторически недавнем прошлом (не ранее 1000–1200 лет назад) и носила не случайный, а целенаправленный характер.

Не единицы и десятки Каду, оказавшиеся во власти стихии волн, были выброшены к необитаемым прежде островам, а десятки и сотни предков полинезийцев на совершенных даже для современности лодках-долбленках с балансиром, лодках-катамаранах покидали родину в надежде найти новые земли. Они, ориентируясь по звездам, достигали островов, приносили свою культуру и указывали путь тем, кто шел за ними следом.

В Океании до европейской колонизации культура достигла высокого уровня развития, хотя полинезийцы и микронезийцы не знали металла и вынуждены были оставить известное им до освоения Океании керамическое производство: на островах не было природного материала. Необычная на европейский взгляд социальная и духовная жизнь островитян, их своеобразный быт воспринимались как свидетельство крайней отсталости, дикости. Поэтому открытие исполинских статуй на острове Пасхи, таинственного иероглифического письма рапануйцев давало пищу для построения гипотез не о местной, а привнесенной извне «высокоразвитыми существами» океанийской цивилизации.

Сторонниками внеазиатского происхождения культуры острова Пасхи сознательно игнорировались очевидные антропологические и языковые связи полинезийцев с Юго-Восточной Азией, которая теми же европейцами рассматривалась как область обитания «примитивных» народов.

Несмотря на замечания великих мореплавателей о мореходных способностях народов Океании, островитянам отказывали в праве считать себя первооткрывателями островов. Предполагалось, что их предки пришли сюда в то время, когда Азию и Америку соединял сухопутный мост — материк Пацифида. Только когда было доказано, что этот мост мог существовать лишь за много миллионов лет до появления человечества, вновь начались поиски «высокоразвитых существ». Сторонники этих поисков выдвинули идею связи острова Пасхи с цивилизациями Южной Америки через океан.

Первопроходцы, первооткрыватели, пионеры, пускавшиеся в тысячекилометровый путь, — такими были наши далекие предки; их воле и упорству в борьбе с природой мы обязаны своим существованием, своим уровнем цивилизации.

Они были самыми первыми. Проходили века, и вновь появлялись первооткрыватели. Они открывали забытые страны и их население — потомков самых первых землепроходцев.

В наш век, который давно опоясал Землю радио- и телелучами, перекрыл трассами воздушных и морских лайнеров, нет больше на Земле «белых пятен», таинственных неведомых земель, но есть еще загадочные племена и народы. Накопленные знания, расширяя наши представления, помогают решать одни задачи и ставят другие. Углубляется в землю рабочий инструмент археолога, и где-нибудь на давно покинутой территории обнаруживаются развалины городов и храмов. Кто их создатели? Кто потомки этих создателей?

Лингвисты больше узнают о языковом разнообразии мира и больше ставят вопросов о родстве языков и народов. Они обнаруживают новые данные, которые не позволяют по старинке объявить язык, не укладывающийся в генеалогическую схему, либо древним, либо изолированным. Ведь говорящие на нем — наши современники и живут в соседстве с нами.

Полтора века существует в науке «кетская проблема». Кеты — древние обитатели Туруханского края Сибири. Многим этот народ, наверное, известен лишь понаслышке или по трудам таких видных исследователей, как М. А. Кастрен и Г. Ф. Миллер. Они называли их енисейскими остяками, но правильно называть так, как они сами называют себя, — кеты, от слова «кет», что на языке этого народа означает «человек».