В Аэропорту меня встречала Алиса. Кинувшись ей в объятия, расплакалась.

— Ну, ну, — причитает подруга, поглаживая по спине. — Все хорошо, ты дома, я с тобой.

А я не успокаиваюсь. Стоим посреди зала для встречающих. Может наблюдатели и думают, что слезы от счастья. Но это совсем не так. Я оплакиваю несбывшуюся мечту.

Немного успокоившись, мы поехали домой. Воскресение вечер. Простой люд по домам сидит, готовиться на завтра на работу. А мне что? Медленно разобрала свои вещи. Их за год накопилось уйма. В два чемодана все не влезло. Еще пятнадцать килограмм отправила почтой.

Весь мой год вместился в чемоданы. Хотя нет. Еще в фотографии. Газетные заголовки. В дипломе. В воспоминание о подругах. И моем Принце.

Документы об уходе с работы, помогла мне подписать маркиза. Мари ее попросила. Хоть в тот момент она улыбнулась мне, но было понятно, ни она, ни я, этому не рады.

С университетом было проще. Они чуть ли не сами все за меня оформили, подписали.

В понедельник, не вставая с кровати, пол дня пролежала, уставившись в потолок. Ближе к обеду, собрала все оставшиеся силы. Заставила себя привести в порядок. А вот еда в горло не лезла. Сижу на кровати, уставившись в стену. На часах пробило пять вечера.

Уже пять. В это время я бы была на работе. Сложно мне еще отвыкнуть. Мне нужно время.

Самое сложное предстояло впереди. Прожить эти первые недели расставания. И разговор с Даниэлем.

Подумала о нем, телефон высветил входящий видео-вызов в ватсапе, от него.

Глубоко вздохнув, ответила.

— Привет милая, — улыбаются его глаза мне, — сегодня ты задерживаешься или не придешь?

Сердце мое перестало биться. Опять захотелось разреветься, но я держусь. Вот он, тот разговор, который я так боялась. Который откладывала. Время настало.

— Меня больше не будет, — стараюсь, как можно спокойнее, произнести.

— Опять мама? — нахмурился Даниэль, — Что она тебе сказала?

Мои губы изобразили маленькую улыбку. Он всегда защищал меня от нападок Екатерины, хотя это его мать. Мой рыцарь. Хотя, уже не мой.

Погрустнела.

— Ты где сейчас? Милая, — тревожится он, видя мое состояние. — Так, без слез. Я со всем разберусь.

Вижу, он встает из-за стола, начинает вещи собирать. Рыщет в столе, достает ключи от машины.

— Сейчас заеду за тобой. Все будет хорошо. Ты мне веришь?

Киваю, а мое бедное сердце, разрывается на миллионы осколков. Момент, надо сказать.

— Ты не можешь за мной заехать, — голос меня подводит. Садится на последней фразе.

— Ты дома? — не прекращает он собираться. Вижу, как надел пиджак...

— Ты не сможешь за мной приехать, я совсем дома. — Дурочка Настя. Объяснила. И вот как ему понять всю ту несуразицу, что наговорила?

Но он понял. Я вижу, как автоматически сел в кресло. Даже не сел, а упал в него. Смотрит впритык на меня. Чувствую его недовольство, через экран.

— Когда ты вернешься? — без эмоционально спрашивает, хотя знает ответ на свой вопрос.

Мне надо сказать ему, а не могу. Собираю последнюю силу в кулак. Еще один глубокий вздох. На последних силах.

— Я не вернусь...

Мы молчим. Смотрим друг на друга, не отводя взгляд. Не моргая.

Приходилось мне до этого расставаться с парнями. По моей инициативе, по чужой. Но еще никогда не было, так сложно и больно. Хотелось выключить связь, расплакаться. Потом перезвонить, просить прощения. И никогда, никогда не расставаться.

Но мы два взрослых человека, необходимо расставить точки.

Первым, взял себя в руки Даниэль.

— Настюш, совсем не смешная шутка.

Вижу по нему, он все понимает, но старается отогнать плохие мысли. В нем еще живет надежда, что я забавляюсь. Но увы.

Мне надо быть сильной, надо все объяснить.

— Я не шучу, — хриплю я, — мы с тобой не обсуждали, я трусила. Да и сейчас, не лучше. Но оба знаем, когда-то надо ставить точку.

Больше не могу слова произнести, голос совсем пропал. Молчим.

Даниэль запустил пальцы в волосы, взъерошивает их. Нервничает. Отворачивается от экрана...

Не могу увидеть, что с ним происходит. Через пару мгновений возвращается. Злой.

— Могу я узнать причину, почему ты хочешь прекратить со мной отношения? — дипломат во всем. И я на дипломата учусь, училась. Даже диплом есть. Но тут не до дипломатии.

— Потому что, ты принц...

— Ты это говорила. Я думал мы решили эту проблему? — перебивает меня.

— Мое обучение закончилось. Виза подходила к концу. Ты не поднимал тему о будущем, а я боялась заговорить. Мне надо было уезжать из страны. Я поступила неправильно? — на тот момент, мне казались доводы — логичными. Но только на тот момент.

— Могу я узнать, ты точно этого хочешь? — он не отвечает на мой вопрос. Мы оба бьемся о стену непонимания. Первый раз, мы не можем понять друг друга.

"Конечно нет", — хочу закричать я. Но что дальше? Дальше у нас ничего. Совместного ничего. Отношения на расстояние, глупо. Приехать мне обратно, что там делать?

Давайте, смотреть правде в глаза. Каждая история любви, когда-то заканчивается. А нашей, изначально, было не суждено иметь счастливый конец. Липнуть к мужчине, как приживалка. Оставаться на его попечении? Он мне этого не предлагал. И не для такого я столько училась, столько прошла.

Вернуться в Лихтенштейн, бегать решать с документами, какие есть возможности мне остаться в стране? Просить у него помощи. Помог он бы мне? Может быть и помог. Работой во дворце, я бы не смогла себя содержать. Надо было бы, что-то подыскивать. Опять же проблемы с легализацией документов в стране. Помог бы он мне и с работой? А может еще и материально? Я бы на такое не смогла согласиться.

Долго ли, наша любовь протянула бы? Кем я там буду? На долго ли, я буду рядом? Когда ни будь пришлось бы разойтись. Он кронпринц, он будущий Король. Только я вот, не королева. И точно не его принцесса.

— Прощай, — шепчу я, — береги себя. — Он отрицательно качает головой, ласково зовет меня по имени. — Я всегда буду тебя любить. — прерываю связь. Отключаю телефон.

Почему нельзя отключить чувства? Не чувствовать той боли. Вообще ничего не чувствовать. Почему так нельзя?

Пластом пролежав три дня в комнате, захлебываясь слезами, решила, пора брать себя в руки. Мне во второй универ нужно. Документы занести, начать подготовку к защите диплома. Надеюсь, они примут тот же диплом, что в Лихтенштейне писала.

Вспомнила Лихтенштейн, опять взгрустнула. Сама виновата.

Вышла на кухню, застала Алису за кофе.

— Привет страдалица, кофе будешь? — Сегодня подруга выходная, сидит за планшетом, лодырничает.

Я кивнула, села за стол.

— Мама твоя звонила, я сказала, что ты приехала. Но сейчас, объявила голодовку. Если бойкот закончился, позвони ей.

— Угу.

Забираю протянутый телефон. Он до сих пор выключен.

С тяжелым сердцем включаю аппарат, в надежде увидеть звонки от принца. Их нет. Ни одного.

Руки опустились. Уставилась в экран.

А что ты ожидала? Уехала, ничего не сказав. Бросила его. Рассталась по телефону. Будь он триста раз джентльменом, но такое никто не стерпит.

Ты сама, Настя, все решила. Без него. Теперь плачь.

Но не могу, все слезы выплакала. Хотя, как такое возможно?

— Не звонил? — подсаживается ко мне подруга, отдает чашку с свежем кофе.

Мотаю головой. Пропущенных звонков много, но ни одного от него.

Пока пила свой кофе, набрала маму. Поболтала с ней. Убедила, что все хорошо. Она обещала на мое вручение диплома приехать. Раз в Лихтенштейне не успела.

Дальше набрала Мари.

— Ты как? — всматриваться подруга в экран.

— Лучше, — выдавила из себя подобие улыбки.

— Он был злой, — имени не называет, но мы все понимаем. — Но лишь пару дней. Сейчас же, во дворце его королевское Высочество расхаживает. Мало с кем общается. Николя говорил, даже с ним прекратил. Только, да и нет, от него можно услышать. Но внешне вроде как все тот же, лишь былая общительность пропала.