И Пиксель снова увидел лицо Карла Птитса — на сей раз лучше, чем в промозглой тьме Рейвенхольда. Бледный и измождённый, бывший офицер и шпион тяжело дышал и смотрел на корсара исподлобья, как загнанный дикий зверь. По лицу вертикально тянулись кровавые линии — оттуда, где осколки маски впились в кожу. Мускулы на впалых щеках дрожали от напряжения и растерянности. Длинные чёрные волосы, беспорядочно растрёпанные, колыхались на ледяном ветру.

— Пиксель, я не хотел этого! — умоляюще произнёс Карл. — Не хотел!

В его чёрных глазах ненависть сменилась сожалением.

— Не хотел, но допустил, — отрезал капитан.

И апперкотом отбросил Одержимого к стене. Террорист отлетел назад и рухнул на пол, а его голова впечаталась в бетон.

* * *

Ряженые пираты окружили Ефросинью со всех сторон, не сбавляя натиска. Они явно знали, что она, закованная в технологичные моторизованные доспехи, сильнее и опаснее как оборванцев-корсаров с корабельными саблями и мелкими пистолетиками, так и штурмовиков в более лёгких бронежилетах.

Фрося выставила вперёд руки, а остальную работу делала автоматика. Пока охранительница держалась за кнопки внутри латных перчаток, пневматические кулаки методично мутузили «Одержимых», ломая им рёбра и делая из их лиц кровавую кашу.

За Прониной светловолосый красавчик-корсар фехтовал с пиратом в маске, а ещё дальше по коридору штурмовики и люди Пикселя дрались с бандитами в рукопашной. Сержант Козлов пал, утонув в тумане, но его подчинённые не сдавались, применяя на врагах отточенные за годы тренировок боевые приёмы.

Вот Ефросинья расправилась с последними «Одержимыми» — больше прихвостни не вылезали из боковых проёмов. Она бросила взгляд на закрытую дверь в конце коридора — ту самую, куда убежал Пиксель. Сомнений не было — там находился настоящий главарь террористов, и его следовало убить. Во славу Императора. Ради всех погибших на Великородине.

Оглядываясь на занятых боем штурмовиков и корсаров, охранительница направилась в другую сторону — так быстро, как позволяла тяжёлая броня. Она подошла к автоматической двери и пневматическими кулаками резко толкнула сплошной лист металла. В нём образовались глубокие вмятины. Ефросинья ещё раз нажала на кнопки, спрятанные внутри перчаток. Новый удар продавил дверь сильнее.

— А-а-а! — переполненная гневом, прокричала Фрося.

И замолотила по металлу пневмокулаками. Не выдержав череды методичных толчков, дверь наконец грохнулась на пол. Охранительница попала в просторный, синеватый от инистой дымки заводской цех. Она шла мимо гигантских установок и длинных конвейерных рядов, которые десятилетиями, а то и столетиями ржавели на морозе, никому не нужные. На бетонном полу бесхозно валялись корсарская сабля и пистолет.

Наконец Пронина добралась до противоположного конца зала. Там, у серой бетонной стены, стоял Пиксель. Кулаки капитана стёрлись в кровь, и выглядел он растерянным. Перед корсаром лежал Одержимый. Подол чёрного плаща распластался на полу, и из недр одеяния выглядывали ноги в чёрных брюках и сапогах. Зеркальная маска, разбитая и покорёженная, лежала далеко от хозяина.

Головой предатель прислонился к стене. Длинные тёмные волосы хаотично торчали с обеих сторон. И охранительница наконец-то увидела лицо злодея. Обычное лицо мужчины тридцати лет, только измождённое и бледное. По впалым скулам тонкими линиями стекала кровь. У монстра глаза были как у маленького котёнка, с расширенными зрачками. Одержимый дрожал и трясся. Во взгляде, обращённом к Пикселю, читались мольба и отчаяние.

— Карл! — крикнул капитан, протянув руку своему врагу.

Или же другу?

— Карл? — переспросила Ефросинья. — Карл Птитс?

Она осмотрела бледного, похожего на привидение человека. Из глубин её памяти всплывали образы, и в её голове худое, истощённое лицо Одержимого стало живым и румяным, а длинные спутанные волосы — аккуратно стриженными. Только нос был по-прежнему крупным и острым, как птичий клюв, а взгляд чёрных глаз — умным и проникновенным.

Перед Прониной будто взаправду появился офицер Имперских Вооружённых Сил — сдержанный и высокомерный, в белоснежном парадном мундире с золотыми эполетами и аксельбантом на груди. Ефросинья встретила его на балу в честь первой годовщины колонизации Зекариса. В тот день охранительница ещё неудачно пролила красное вино себе на платье… И с капитаном Птитсом состоялся странный диалог:

«Вам не кажется, что я вас где-то видела?» — что-то в его облике тогда показалось ей подозрительным.

«Вряд ли, — лёгким светским тоном ответил он. — На разных планетах полно офицеров, и все они, возможно, на одно лицо…»

И за считанные секунды память исказила образ военного. Короткие волосы вновь отросли чуть ниже плеч и стали слегка вьющимися, суровые черты лица приняли мягкий, андрогинный вид, а белый мундир обратился в чёрно-зелёный наряд с претензией на уникальность и особый стиль.

Ефросинья вспомнила, как шла по коридору правительственного здания на планете Августин, которую оккупанты-разрушители назвали Ариманом в честь одного из воплощений Змея. Было это четыре года назад. Пронина выжигала предателей Империи одного за другим с помощью ручных огнемётов, и среди врагов попался этот жалкий, женоподобный носатый слизняк. Он бежал от Ефросиньи и в панике истерично визжал, сбрасывая с себя горящую куртку. И, уже задействовав телепортатор, находясь в безопасности, изобразил хитрую ухмылку и пробуравил охранительницу испепеляющим взглядом…

Долгое время Пронина не могла сложить все детали головоломки в общую картину, но сейчас ей всё стало ясно как никогда.

Одержимый. Капитан Карл Птитс. Ничтожный пропагандист на захваченном Августине. Множество масок одного человека. Подлого, беспринципного душегуба, который убил Аграфену…

— Сейчас ты сдохнешь, мразь! — с глухой ненавистью процедила Ефросинья.

Крепко сжав кулаки, она замахнулась на Карла. Он смотрел покрасневшими глазами то на неё, то на Пикселя. И больше не сопротивлялся. Испуганно трясся, ибо только идущие за Императором по-настоящему лишены страха.

— Карл… — за спиной Ефросиньи повторил корсар.

— Молчать! — рявкнула Пронина.

Тень её пневматических кулаков нависла над почти белым лицом Птитса. Своими пальцами охранительница нащупала кнопки внутри перчаток моторизованной брони. Один удар — и она собственноручно прикончит того, кто убил тысячи мирных подданных Империи на Великородине и Рейвенхольде, того, кто не глядя лишил жизни Грушу…

— Пиксель… — тихо ответил Карл.

Разумеется, Ефросинья была права, когда приговорила этого космического проходимца к заточению, заподозрив его в помощи Одержимому. Пиксель и Карл Птитс дружили раньше, вместе летали за кинжалом Пастырей. Быть может, корсар сам помог приятелю инсценировать смерть, а потом обманул охранительницу красивой сказочкой о самопожертвовании.

Разумеется, было наивно считать, что этот своевольный пират в красной куртке во всём хранил верность Империи. Его волновали лишь деньги, которые платили ему губернаторы. Но с Пикселем Пронина разберётся позже. Сначала она свершит праведную месть.

Пальцы Ефросиньи коснулись активационных кнопок. Сжатый воздух высвободился, и с гулким стуком поршней пневматические кулаки устремились к цели.

В этот момент Пронина ощутила резкую, невероятно сильную боль в ногах. Автоматический погрузчик проехал на гусеницах по бетонному полу и повалил охранительницу. Крича, Ефросинья рухнула, а робот продолжил путь, пока не врезался в старый неработающий генератор.

Всю нижнюю часть тела Прониной словно охватило пламя или пронзили тысячи гвоздей. Моторизованная броня не защитила Ефросинью от удара погрузчика, массивная подвижная платформа которого, по ощущениям, переломала все кости в ногах охранительницы. Пытаясь выдержать муку, Пронина решительно раскрыла веки и посмотрела на Карла. К предателю подбежал его подельник Пиксель и помог ему подняться.