– Ну, нельзя же быть таким единоличником, Перес! – отчитывала его она, – не забывай, что школа – это твой второй дом, класс – твоя вторая семья, а классный руководитель – твоя вторая мать. И отнесись к моим словам с должным почтением.

– Да, госпожа Гаритос, – холодно отозвался брат.

– Тебя это тоже касается, Элеонор Перес, – Максима обратилась к сестре, и та смущённо кивнула.

А за спинами близнецов загоготала компания Пьера Коссака.

Рано или поздно уроки закончились, и Антуан и Элеонор уже собрались домой. Они шли по длинному школьному коридору, на голубых стенах которого были нарисованы белые кучерявые облачка. Те, кто это придумал, явно хотели поднять ученикам настроение, но близнецов подобная слащавость только раздражала.

– Опять этот Пьер! – негодовал брат, – непонятно, зачем нам вообще стараться на истории!

Даже после непростых уроков физики и математики он не мог перестать думать о случившемся утром.

– Как зачем? Чтобы самим знать! – не унывала сестра, – не обращай внимания – это же Гаритос!

– Мне надоело не обращать внимания, – пробурчал брат.

Элеонор и Антуан шли по коридору до тех пор, пока не наткнулись на Пьера и его компанию.

– Так-так-так, – напыщенно произнёс Коссак, слегка приподняв голову, – ну и кто это здесь? Двойняшки-всезнайки!

Приятели за его спиной – девочка и два мальчика – дружно засмеялись.

– Эти Пересы, – задира растягивал слова, – ходят всё время вместе, говорят такими мерзкими голосами…

– Дай пройти, Пьер, – стиснув зубы, сказала Элеонор.

– О-хо-хо, – рассмеялся Коссак, поднеся руку к уху, – я глухой, я не расслышал.

Его дружки единодушно захохотали.

– Дай пройти, – уже вместе потребовали брат и сестра.

– А, пройти… – протянул Пьер, – что ж, вы пройдёте, только сначала я хотел бы признаться кое-кому в любви.

Девочка из его свиты картинно ахнула. Коссак порылся в карманах своих брюк и вытащил конфету – ярко-розовую карамельку в виде бантика. Разворачивающееся зрелище привлекло внимание шедших по коридору учеников разных возрастов – как любопытных первоклашек, так и более серьёзных на вид старшеклассников.

– Знаете, дамы и господа – оказывается, я давным-давно влюбился, – наслаждался собой Пьер, – Элеонор Перес, я настолько тебя обожаю, что дарю тебе эту конфетку.

Коссак протянул Элеонор конфету, но она не стала брать – мало ли какую гадость он ей приготовил?

– Съешь – что же ты не хочешь? – настаивал хулиган, – не бойся – ничего страшного не произойдёт.

– Отстань от Элеонор, Коссак, – вскипел от злости Антуан.

– О, заступник появился! – насмехался обидчик, – может, и ты конфетку хочешь? Она вкусная!

– Нет уж, Пьер, – жёстко ответил брат.

– Ну, тогда… – пожал плечами Коссак и затем резко ударил Переса в живот.

Антуан упал на пол, скорчившись от боли. Она была такой сильной, что брат не мог встать.

– А теперь, Элеонор, ты съешь конфетку, – Пьер повернулся к его сестре.

Один из его друзей, крупный черноволосый мальчик в солнцезащитных очках, крепко схватил её. Элеонор пыталась вырваться, но не могла.

– Отпусти меня! Пусти! – кричала она.

Но никто из учителей её не услышал, а дети – даже те, которые не из компании Пьера, просто наблюдали за происходящим.

– Ты её скушаешь, крыска моя, – Коссак поднёс конфету ко рту Элеонор.

– Сест…ра! – прохрипел Антуан.

Его тело до сих пор ныло от боли, а глаза налились слезами.

– Не бойся, это не страшно, – Пьер сделал вид, что её успокаивает.

Элеонор дрожала от страха, будучи не в силах вырваться из лап дружка Коссака. Из её глаз покатились градом слёзы. Ей уже было всё равно, и она была готова съесть эту дурацкую конфету, лишь бы Пьер отстал.

– Ну давай же! – приторно улыбнулся Коссак.

Элеонор открыла рот, и Пьер буквально запихнул туда конфету. Та оказалась горькой и неприятной на вкус. Сестра Перес не хотела держать конфету во рту, она собиралась её выплюнуть, но хулиган закрыл её рот своей рукой, а его прихвостень схватил её покрепче. Всё происходящее вокруг стало мутным, смутным, почти нереальным. Элеонор желала, чтобы это был сон, ночной кошмар, но всё происходило наяву. Она совсем растерялась и не могла трезво мыслить. И проглотила конфету.

В следующий миг Элеонор вырвало на бетонный пол. Дружки Пьера засмеялись и радостно зааплодировали. Пара девочек из толпы брезгливо поморщилась. Элеонор прокашлялась, оглядываясь по сторонам. Она попыталась встать, однако ноги её не держали.

– Элеонор!

Несмотря на боль и слёзы, Антуан поднялся и подошёл к сестре. Он взял Элеонор за руку и помог ей встать. Но, к вящему ужасу брата, сестра простояла недолго, свалившись от головокружения.

– А-ха-ха! глумился Пьер, – Как тебе мой подарочек, Перес-девочка? Ты что, купилась, будто я в тебя влюблён? Конечно, нет – и кому вообще нужна такая неудачница?

– Какой же ты урод, – с ненавистью сказал Антуан, чьи ноги дрожали от волнения.

– Да? – переспросил Коссак, – от урода и слышу. Вы ведь помешаны на Эрнсте и Изабелле, на тех тупорылых мутантах, из-за которых мы войну проиграли! Небось мните себя ими!

Антуан разозлился ещё сильнее. Он хотел как следует врезать Пьеру, но не мог.

– Ты им и в подмётки не годишься, – тихо прошипела Элеонор, лёжа на полу.

– Заткнись, курица! Я с твоим братом разговариваю, как мужчина с мужчиной, – усмехнулся Коссак, – хотя какой из него мужчина? – его рот скривился в презрительной усмешке, – слушай, Антуан: я хотел и тебя накормить своей чудо-конфеткой.

Пьер вытащил из кармана вторую конфету, ярко-оранжевую, и кивнул крепкому дружку в очках. Тот схватил обессилевшего Антуана, как и Элеонор до этого, и Коссак протянул Пересу конфету.

– Давай, скушай, – приторно улыбнулся Пьер.

Антуан покачал головой, сверля задиру взглядом.

– А то будет бо-бо, – с ухмылкой промурлыкал Коссак.

Мысли в голове Антуана путались. Он хотел вырваться, но не мог освободиться от хватки приятеля Пьера. Решив, что лучше уже не будет, брат Перес открыл рот и съел конфету. Горькая мерзость проскочила в желудок и вызвала рвотный рефлекс. Антуан так же, как и прежде его сестра, согнулся пополам и повалился на пол – где его и вырвало.

– Счастливо оставаться! – прокричал Пьер, – наслаждайтесь жизнью в закрытой школе!

Он ушёл со своими прихвостнями, а остальные разошлись. Никто не стал никого звать на помощь – все или не любили брата и сестру, или боялись Пьера. Кашляя, Антуан встал на ноги, но ему снова хотелось лечь. Яд конфеты как будто скрутил внутренности в бублик.

Брат посмотрел на свою сестру. Они взяли друг друга за руки, пытаясь встать одновременно. Но боль и слабость взяли верх, и вскоре близнецы распластались на школьном полу.

Неожиданное знакомство

Антуан открыл глаза. Он до сих пор лежал на бетонном полу, а перед глазами Переса высились небесно-голубые стены с нарисованными облаками и белый потолок, с которого свисали выключенные лампы. Вокруг сильно пахло дезинфицирующим средством. Конфета Пьера всё ещё действовала – живот болел, но уже не так сильно. Брат услышал чьи-то шаги и шорох. Ему показалось, что рядом кто-то ходит.

Антуан с трудом поднялся и увидел Элеонор. Сестра тоже вернулась на ноги, но выглядела истощённой и болезненной.

– Сестра, – он протянул руку.

Элеонор взяла её, а затем кивнула головой в сторону. Антуан посмотрел, куда она указывала, и увидел мужчину в чёрных брюках и кофте. Незнакомец держал в руке швабру с накинутой тряпкой, а рядом с ним стояло железное ведро. Похоже, это он почистил пол от рвоты за то время, пока брат и сестра приходили в себя.

– Вы… кто? – удивлённо спросил Антуан.

Мужчина явно не был школьником – он выглядел на двадцать лет с небольшим. Его лицо отличалось красотой и гармонией, а ясный взгляд голубых глаз успокаивал и внушал доверие. Длинные чёрные волосы юноши были по-мальчишески растрёпаны.