Он поспешил к лагерю через песчаный пляж, отвязал осла и подвел его к началу набережной. Раб помог ему положить Ариона на спину животного. Юноша застонал, когда его поднимали, но Ани расценил это как хороший знак.

– Пусть боги вознаградят тебя за твое милосердие, – сказал Архедам, довольный тем, что избавился от небезопасной проблемы, не обременив при этом ни своих домашних, ни собственную совесть. – Буду ждать тебя сегодня вечером у склада.

Когда Ани привел осла в лагерь, Менхес уже проснулся. Он стоял возле источника и умывался. Погонщик выглядел совершенно сбитым с толку, когда увидел Ани, и сразу поспешил к нему.

– Всемогущие боги! – воскликнул он, окидывая взглядом безжизненное тело, лежавшее на грязной, покрытой кудлатой шерстью спине осла. ~~ Что с ним стряслось?

– Упал на улице. – Ани закинул одну руку юноши себе на плечо и осторожно опустил его на землю. – Позвали начальника порта, чтобы решить, что делать с трупом, но все обошлось, он еще жив. Помоги мне положить Ариона обратно под навес.

– Тебе следовало оставить его, – сказал Менхес, не сдвинувшись с места. – От него только одни неприятности. Не видать тебе денег с того корабля.

Ани рассмеялся.

– Да, с того корабля я денег не увижу, – согласился он, с насмешкой наблюдая за Менхесом, которого смутили его слова. – Похоже, что римляне послали людей, чтобы захватить корабль царицы еще до того, как он приплыл в Беренику. И теперь триера стоит у причала в качестве засады для отбившихся от войска греков.

Эти слова сначала удивили Менхеса, а затем привели его в ужас.

– И ты намерен держать этого греческого оборванца в нашем лагере? И как долго?

– От меня не убудет, если я позабочусь об этом парнишке, – весело ответил Ани. – Начальник порта был настолько поражен моим великодушием по отношению к греку, что даже пригласил меня на ужин, чтобы я мог встретиться с капитаном «Благоденствия». Он почти пообещал, что порекомендует меня капитану как возможного партнера! – Ани рассмеялся. – Да, пусть боги и в самом деле вознаградят меня! Если не хочешь помочь мне положить Ариона под навес, то принеси хотя бы чистой морской воды. Хочу осмотреть его рану.

Арион застонал, когда египтянин начал промывать ему рану. Смазывая воспаленную кожу миррой, Ани заметил, как Арион, немного поморгав, открыл глаза. Его непонимающий взгляд скользнул по одеялу, на котором он лежал, по лицу египтянина, склонившегося над ним, как будто все это он видел впервые.

– Спокойно, – мягко произнес Ани, положив руку на обнаженную грудь юноши и не давая ему подняться.

Потускневшие глаза Ариона внезапно оживились, и кровь прилила к его осунувшемуся лицу. С непонятно откуда взявшейся силой он отбросил руку Ани, перевернулся на другой бок и встал на колени.

– Убери от меня свои руки, – огрызнулся он.

– Сядь! – нетерпеливо сказал Ани. – Песок попадет в рану.

Юноша осмотрел себя, едва сдерживая охватившее его бешенство. Ани расстегнул хитон на левом плече, оставив его болтаться на одном лишь поясе. Его кожа была бледной, и припухшая рана выделялась на ней синевато-багровым пятном. Кое-где начали проявляться свежие следы побоев.

– Что ты делал? – гневно спросил он.

– Занимался твоей проклятой раной! – раздраженно ответил Ани. Поведение мальчишки начинало его бесить. – Мальчик, ты упал посреди улицы возле гостиницы, и, пока ты лежал там без памяти, тебя крепко избил хозяин гостиницы... По крайней мере мне так рассказали.

– О Геракл, мой корабль! – с болью в голосе воскликнул Арион.

– Его захватили твои враги, – спокойно отозвался Ани. – Я слышал об этом. Мне очень жаль.

Арион пропустил мимо ушей соболезнования египтянина.

– Почему я здесь? – спросил он. – Зачем ты пошел за мной и привез опять сюда, если знаешь, что я не могу с тобой расплатиться? Я не... – в его голосе послышались неприязнь и отвращение, – я не раб, с которым ты можешь обращаться, как тебе вздумается! Я не твой мальчик и никогда им не стану! О боги! Что ты со мной делал?

– Мать Изида, так ты думаешь об этом? – едва сдерживая ярость, воскликнул Ани. – Я промывал твою рану! – крикнул он, возмущенный до глубины души. – Ты что, решил, что я собирался лечь с тобой?

Как раз об этом Арион и подумал. Он пристально смотрел на Ани, и в его глазах полыхал злой огонь.

– Как ты вообще мог обо мне такое подумать? – спросил разъяренный Ани. – Я к тебе относился всегда только по-доброму. – Он потрясению замолчал, вглядываясь в разгневанное лицо юноши. – Бог ты мой, – прошептал он после паузы. – Вот как все обстоит среди богатых греков. Стоит кому-то сделать что-то хорошее, так ты сразу же думаешь, что от тебя хотят получить что-то взамен?

Наконец Арион немного успокоился и потупил взгляд. Ани, в свою очередь, ощутил некоторое неудобство. Он ведь действительно кое-что хотел от мальчишки. Не умеряя, однако, своего негодования, Ани убеждал себя в том, что это ничего общего не имеет с тем, о чем подумал Арион. И вообще, он готов позволить юноше уйти, даже не упомянув о его долге.

– Видишь ли, – сказал Ани, садясь на корточки. – Я не любитель мальчиков. Я женатый человек – сейчас у меня вторая жена, потому что первая умерла при родах. У меня трое детей. Даже если бы мне нравились мальчики, я ни за что не стал бы пользоваться беспомощностью раненого человека, который находится под моей защитой. Пусть боги покарают меня самой страшной карой, если я когда-нибудь совершу подобное бесчинствие! Позор на твою голову за то, что ты обвинил меня в этом, хотя я не давал тебе ни малейшего повода!

Дрожа всем телом, Арион торопливо нащупал амулет, висевший им шее, и приложил мешочек с лекарственной смесью к лицу. К коже, он всегда так делал, когда переживал какое-то потрясение.

– Я спас тебе жизнь! – продолжал Ани, с каждой минутой распаляясь все больше и больше. – Я заплатил, чтобы за тобой ухаживали. Я дошел сюда пешком, позволив тебе ехать верхом; я кормил тебя и отказался брать у тебя драгоценную фибулу, даже когда ты мне ее предложил. А когда ты все-таки оставил фибулу мне, я пошел в город, чтобы вернуть украшение тебе. Я нашел тебя, когда все думали, что ты уже мертв. Но я привез тебя сюда и начал собственноручно ухаживать за гобой... И вот вместо слов благодарности я получаю постыдные обвинения!

Не сдвинувшись с места, Арион опустился на горячий песок возле своей постели.

– О Дионис! – глухо произнес он, стоя на коленях.

– Я готов принять твои извинения, – вставил Ани. Арион, казалось, его не расслышал.

– О боги, почему я все еще жив?! – Юноша закрыл лицо руками и зарыдал.

«Снова корабль, – подумал Ани. – Теперь, когда Арион убедился, что я не причинил вреда его эллинскому целомудрию, мыслями мальчишки снова завладел корабль. Клянусь великой богиней, что Менхес был прав: лучше бы я бросил на произвол судьбы этого себялюбивого поросенка».

– Мальчик, – стараясь держать себя в руках, сказал Ани. – Судьба была к тебе благосклонна, когда уберегла от этого корабля, не дав ступить на его борт. Даже если бы там были твои друзья, ты бы смог уехать только в другую страну, а так ты сможешь вернуться домой, к своим родственникам в Александрии, которые позаботятся о тебе...

– Они мертвы, – охрипшим голосом отозвался Арион. – Я не могу вернуться домой.

А это уже совсем другое дело. Внезапно Ани почувствовал, что испытывает искреннюю жалость к этому юноше, оставшемуся не только без семьи, но и, возможно, без денег. Сирота, едва достигший совершеннолетия, который взял оружие и беззаветно сражался за дело царицы. Он не сможет заявить о своих правах на какую-то собственность в Александрии, даже если его родители были настолько богаты, насколько об этом красноречиво свидетельствует его поведение. Римские завоеватели будут рады вознаградить горожан, которые помогают и поддерживают их, и сделают это за счет наследства тех, кто верно служил царице.

– Даже если и так, – сказал Ани после непродолжительной паузы. – Ты молод, образован, ты законный гражданин, и когда ты выздоровеешь...