— Точно.

— Не дождавшись вас, не получив разрешения, она бегом бросилась на дачу. С какой целью? Яснее ясного. Боялась, что оставила какие-то улики, могущие ее разоблачить.

— Железно!

— Об украденных иконах, о том, что на даче работает иконописец, Настя скрыла. Разве одного этого недостаточно?

Федор Георгиевич не сразу ответил. Он как бы вновь взвешивал все, что было и «за» и «против», сопоставляя сказанное мною со своей, безусловно уже определившейся схемой.

— Вы считаете, Анатолий Васильевич, — медленно заговорил он, — что Настя связана с иностранцем и вся затея с кражей на даче подсказана Риполлом и выполнена ею?

— Да, грустный, но, пожалуй, единственно правильный вывод. Крутоярская девица оказалась хитрым лисенком. Актерка! Она ловко сыграла свою роль и ввела в заблуждение не только меня, но и полковника Икс. Мне начинает казаться, что, помимо всего прочего, Настя получила от своей игры чисто творческое удовлетворение.

— Зачем ей понадобился этот аттракцион?

— Федор Георгиевич, я вас не узнаю. Это же проще пареной репы. Подменить иконы — вот цель. Сама старуха Бухарцева, безусловно, ничего не заметит, в гости к ней никто не ходит, кто смог бы заметить подделку. Фальшивые иконы заменяют оригиналы, а последние попадают к Жоржу Риполлу. Настя получает оговоренную сумму, подлинники уплывают за рубеж и обосновываются где-нибудь в коллекции заокеанского миллионера. Риполл немало заработает на этой махинации. Согласны?

Низко опустив голову, переплетя пальцы рук, Федор Георгиевич долго молчал. Потом посмотрел на меня и осуждающе покачал головой.

— От инженера человеческих душ, а ведь вы являетесь не только по профессии, но и по призванию, можно и нужно требовать более глубокого проникновения в психологию человека. Вы понимаете?

— Не понимаю, — растерянно пробормотал я.

— Вы чересчур легко подошли к решению задачи. Но ведь легкость не всегда определяет правильность, чаще наоборот. Знаете, чего вам не хватило, чтобы отыскать правильное решение?

— Чего?

— Умения связать события, а не рассматривать каждое из них порознь, вне времени и пространства.

Федор Георгиевич умолк. Я тоже молчал, но продолжения разговора не последовало. Я встал, собрался уходить. Полковник не задерживал меня.

Возле самой двери он сказал:

— Через несколько дней у меня соберутся некоторые из наших общих знакомых. Я дам вам знать. Приходите. К этому времени все станет на свои места. Мне хочется, чтобы вы послушали мою заключительную арию. — Он по-мальчишески озорно улыбнулся. Наверное, ему самому понравилось это неожиданное сравнение.

Глава XI

ТРОЯНСКИЙ КОНЬ

Бойтесь данайцев, даже дары, приносящих. Вергилий, «Энеида»

С утра зарядил дождь, непрерывный, дробный, из мелких бусинок-капель, похожих на водяную пыль. Скрыться от дождя не было возможности. Серая пыльца проникала всюду, даже в закрытые окна квартир.

Виктор Орлов низко, до ушей, нахлобучил старенькую кепку, поднял воротник плаща, что вообще-то мало помогало, и, кляня все на свете, терпеливо ждал назначенного часа. Без десяти восемь. Свидание назначено ровно в восемь. Куда ни шло, десять минут он вытерпит. Дело того стоит.

Темнота наступила раньше обычного. Электрический свет отвоевывал небольшие прямоугольнички тротуаров перед витринами магазинов. Зажженные фары машин вырывали из темноты куски мокрой мостовой.

Видимо, в целях экономии кто-то, следящий за светом, не торопился зажечь уличные фонари. Мрачный, безнадежный пессимист…

На любовное свидание в такую погоду Виктор никогда бы не вышел из дому, а вот сейчас приходится стоять и ждать, мокнуть под дождем, да еще спасать от воды свою ношу.

К тому же в уличной полутьме, за сумеречной сеткой дождя контуры проезжающих машин принимают причудливые формы. А надо вовремя увидеть, не задерживаясь, подойти, сесть и уехать. Надо побыстрее сдать с рук на руки ношу, которая жгла, была опасной.

Жорж Риполл приехал ровно в двадцать ноль-ноль. Надо отдать должное — аккуратен! Хотя будешь аккуратным, когда дело касается таких денег… Тысячи долларов!

Орлов подошел к знакомой машине, нажал влажную ручку дверцы, слегка согнулся и плюхнулся на сиденье. В ту же секунду машина рванулась вперед.

В теплой кабине пахло недорогими сигаретами и стойкими, пряными духами.

— Ну и запахи… — пробормотал Виктор.

— Что ты говоришь? — не поворачивая головы, напряженно всматриваясь в даль, переспросил Риполл.

— Что у тебя за духи? Час подышишь, жить не захочется.

— Я не виноват. Женщины в России необузданно душатся.

— Крути с иностранками, — зло посоветовал Виктор.

Риполл не ответил. Машина шла на большой скорости, и он не отрывал глаз от дороги.

— У тебя все в порядке?

— Если бы непорядок, я не сидел бы здесь.

— Молодец! С тобой можно дела делать. Как прошел подмен, без инцидентов?

— Ажур! Самое трудное было на даче… с непривычки, а в квартире у тетки… — Виктор небрежно махнул рукой.

— Они здесь? — не оборачиваясь, Риполл показал на сверток, лежавший на коленях Орлова.

— Да, можешь посмотреть, — Виктор стал разворачивать пикейное одеяло.

— Не надо. Не сейчас. Подъедем к стоянке возле универмага «Москва». Остановимся и посмотрим.

— Хоть одним глазом взгляни. Откровенно говоря, я до сих пор не обращал на них никакого внимания. В музеях года три не был. А сейчас… — Виктор не договорил и завозился со свертком.

В бледном свете автомобильного щитка мелькнули темные краски старинной иконы.

Риполл на мгновение задержал взгляд на некрасивом деревянном лице богоматери в темном плаще и удовлетворенно хмыкнул.

— Закрой. Здесь ни к чему. Успеем насмотреться. Главное — позади. Иконы в нашем распоряжении.

— Не забудь, я многим рисковал и рискую. Эта настырная провинциальная девчонка меня терпеть не может. Глаз с меня не спускала.

— Как же тебе удалось?

— После кражи на даче Настя стала не в себе… как чокнутая. Надолго исчезает из дому. О своих уходах тетку не предупреждает. Та лютует.

— Это тебе на руку.

— Пожалуй. Старуха меня тоже не особенно жалует. Она вообще никого не любит, кроме своих икон. Но ведь у нее, кроме меня и Насти, нет близких. Вот я и вожусь. Кормлю ее, горшки ношу. Веселенькое занятие…

— Чего не сделаешь ради денег. Старуха не интересуется, почему ты зачастил к ней в последнее время?

— Молчит. Правда, один раз сказала. «Никак, — говорит, — не пойму, Витюша, то ли ты мою старость пожалел, то ли дальний прицел имеешь?»

— Витюша?

— Ага!

— Это хорошо!

Машина прошла мимо ярко освещенного кинотеатра «Ударник», погруженного в темноту здания французского посольства и вырвалась на Октябрьскую площадь. Вспыхнули электрические фонари, стало светлее. Теперь машина мчалась по Ленинскому проспекту. На несколько секунд их задержал светофор у Калужской заставы, но вот и застава осталась позади.

Вскоре показалось ярко освещенное здание универмага «Москва». Универмаг закрывался. Звонок на закрытие слышался даже на улице. Внутрь уже никто не входил. Из широких стеклянных дверей потоком выплескивалась толпа посетителей. Отходили переполненные троллейбусы и автобусы.

Риполл подрулил к стоянке автомобилей. Сбоку на широкой площадке скопилось немало частных машин и такси. Риполл выбрал место подальше от освещенных витрин универмага и после небольшого разворота пристроил свой «форд» в последнем ряду.

Не включая света, он обернулся к Орлову.

— Твой риск будет хорошо оплачен. Не забудь, что мы сделали только первый заход. Укрепи свое положение в доме старухи, окончательно завоюй ее доверие. После моего возвращения все пойдет как по маслу. Если даже у кого и возникнет подозрение по поводу той или иной иконы, ты в стороне. Зачем тебе, единственному и прямому наследнику Бухарцевой, заниматься подменой?! Настя — это другое дело. А это же все твое… не сегодня, так завтра…