– Постой! Ты видела себя в зеркало?

– А что со мной не так? Вроде выгляжу скромно, в джинсах, свитере и куртке, практически не накрашена. О чем ты?

– Брильянты сними, – посоветовал ей Ребров. – Там женский коллектив, тебя быстро раскусят. Женщина, у которой в ушах целое состояние, не станет работать нянечкой в детском саду, понятно? И вообще, поспокойнее. Не факт, что там не хватает нянь. Так что будь готова и к такому повороту, поняла?

– Ладно, Ребров, серьги и кольцо я сниму. И не пугай меня! Все равно устроюсь туда, хоть кем.

– Да, тебе, моя дорогая, главное – поваром туда не устроиться, вот будет анекдот! – И Валера расхохотался.

2 апреля 2023 г. Таня

«Что я наделала?»

Ей казалось, что этот вопрос она начала задавать себе уже вслух. Хотя на самом деле она проговаривала это, конечно, про себя, но губы точно шевелились. Распухшие, зацелованные губы.

Встреча братьев была бурной, радостной, они тискали друг друга, шутливо боксировали и снова обнимались.

Андрей, чтобы отметить приезд брата, достал бутылку дорогущего коньяка и умоляюще попросил жену накрыть праздничный стол.

Таня и постаралась. Замариновала мясо, принялась готовить салаты, бутерброды с икрой, пока братья занимались мангалом. И вскоре дом, ярко освещенный фонарями, был уже окутан густым дымом. Приближалась ночь, но мужчины словно не замечали этого, жарили шашлык, весело переговариваясь, и Таня, стоя в доме у приоткрытого окна кухни и прислушиваясь к их разговорам, пыталась понять хотя бы что-то из того, что рассказывал о себе Виталий.

Работал в Сургуте вахтовым методом, занимался бизнесом, развелся с женой, почувствовал себя одиноким и вот решил повидаться с братом, надеется найти работу в Москве. Конечно, Андрей ему поможет, как же он может не помочь своему родному брату. Он все для этого сделает, пусть Виталий сам решает, где ему лучше жить: либо здесь, в Сосновом Бору, у них, либо в московской квартире. Попросит жильцов, что снимают ее, освободить в самое ближайшее время.

Нет-нет, возражает Виталий, таких вот жертв точно не надо. Квартиранты – это деньги, конечно, он поживет здесь, вместе с ними, в лесу. Тем более что здесь такая благодать.

Услышав это, Таня почувствовала, как внутри нее, в животе, словно разлили теплое масло… Она не узнавала себя, не понимала, что с ней происходит. Из любовных романов она знала, конечно, о подобном состоянии и всегда пыталась понять, способна ли она на такие сильные чувства и желания, и вот теперь, когда она реально заболела страстью, когда ее тело совсем уже перестало подчиняться разуму, испугалась.

Машинально уже намазывая масло на ломтики батона и продолжая при этом стоять возле окна, за которым хорошо просматривалась площадка с мангалом и стоящими возле него братьями, она неотрывно смотрела на Виталия, чтобы понять, почему эти двое, близнецы, вызывают в ней такие разные чувства!

Муж Андрей – глядя на него, она ничего, кроме жалости к нему, обманутому, и благодарности за то, что он пока еще не прибил ее за измену, не испытывала. А вот Виталий, точная копия мужа, действовал на нее уже на физическом уровне. Сердце ее колотилось, когда она смотрела и смотрела на него, почти уже в сумраке невидимого, всматривалась в его темный силуэт, и даже оранжевый огонек его сигареты действовал на нее завораживающе. Даже хрипловатый тембр его голоса вызывал в ней головокружение.

Нет, это чувство точно нельзя было назвать любовью. Это Андрея она любила всем сердцем, уважала, и ей постоянно хотелось заботиться о нем. Виталий же вызывал в ней какие-то нехорошие, как ей казалось, темные чувства и желания. Даже если бы он сейчас вошел на кухню и схватил ее за руки, крепко так схватил, больно, впился бы ногтями ей в кожу, она застонала бы от наслаждения. Вот так.

Кроме того, хоть и прошло уже несколько часов с тех пор, как вернулся Андрей, Таня продолжала чувствовать в себе Виталия. И от стыда, что даже воспоминания о наслаждении слишком уж явны и эти болезненные и вместе с тем заставляющие ее испытывать сильнейшее удовольствие движения мужчины внутри нее продолжают сладко мучить ее, она готова была плакать. Плакать от бессилия, от слабости.

Она не замечала льющегося в кухню из открытого окна холодного, густого хвойного воздуха, потому что вся пылала. Возвращаясь от окна к столу, где еще не все было готово к праздничному ужину, она вдруг спрашивала себя: а реален ли Виталий? Не придумала ли она его себе? Может, ей все это снится?

Перемешивая салат, она чувствовала, как покалывает ее щеки, так бывает, когда она резко краснеет или возвращается с мороза в жаркое помещение. «Что со мной творится?»

Она представляла себе, что в нее, как в сосуд, налили шампанское, и вот теперь оно бродило в ней, пенилось и искало выхода…

А выхода не было. Ее распирало от переполнявших ее чувств. И даже вина, раскаяние тонули в ярких картинах стремительно оживавшего воображения: вот после ужина Андрей уснет и она сама заманит Виталия в баню, где они запрутся, и в темноте она позволит ему делать с собой все, что он захочет.

От перевозбуждения ее даже стошнило.

Наконец стол был накрыт, в центре стола было приготовлено место для большого блюда с шашлыком. Братья со смехом, под хмельком, счастливые ввалились в кухню с шампурами в руках. И сразу запахло подкопченным дымком мясом, а в воздухе разлилось настоящее счастье.

Сели за стол, Таня принялась ухаживать за братьями.

– Господи, Виталя, как же хорошо, что ты выбрался к нам! Ты не представляешь, как я рад! Конечно, Танечка моя тебя совсем не знает, хотя я и рассказывал ей о тебе, и она не может понять мои чувства и радость, которые переполняют меня, но когда она узнает тебя поближе, то полюбит всем сердцем! Ведь так, Таня, так?

Он был такой милый, славный, глупый и добрый Андрей, ничего не замечавший, не чувствующий измену в метре от себя, что Тане захотелось его вдруг ударить. И сильно! Чтобы он пришел наконец в себя, посмотрел на двух змей, обвивших его, такого чистого и счастливого, и разом убил бы их за предательство, за то наслаждение, которым они продолжали напитываться, едва прикасаясь друг к другу и сладко обжигаясь этими прикосновениями.

Теплая нога Виталия в мягком носке Андрея (после душа она принесла ему одежду мужа) уже давно гладила под столом ее босую ногу, и Таня млела, все чаще и чаще вливая в себя красное сладкое вино, чтобы окончательно опьянеть, и тогда бы Андрей сам унес ее спальню, да хоть бы запер ее там! Иначе она за себя не отвечает.

Разговор мужчин был ни о чем, они пересказывали друг другу какие-то смешные истории из жизни, особенно оживленным был Андрей, и его истории и анекдоты Тане были давно известны. Больше того, ей казалось, что они не интересны и вообще нелепы. Стройка, отношения между мужиками, какие-то фантастические планы развития бизнеса, горы денег на горизонте… Он уговаривал брата устроиться к нему на стройку, обещал ему легкую работу и большие деньги.

– Ты постой, Андрюша, – еле ворочая языком, уже пьяный, но такой красивый и сексуальный, Виталий похлопывал вяло брата по плечу. – Дай-ка я сначала немного отдохну, приду в себя, отосплюсь. Отогреюсь. Ты мне баньку завтра натопи, ладно? А то Танюха твоя сказала, что только ты умеешь ее топить… Отправила меня в душ, представляешь? Здесь баня есть, а она говорит мне, мол, горячая вода есть только в душе… И вот мы с ней…

Таня с силой ударила его ногой под столом, но звука, к счастью, не было, поэтому Андрей ничего не заметил.

– …говорю, что Танюха твоя вкусно все приготовила… Она вообще молодец.

Он медленно повернулся к ней, сидящей по левую руку от него, улыбнулся, потом и подмигнул, и она чуть не ахнула от такой его дерзости: а вдруг Андрей бы заметил?

Но нет, Андрей молчал, руками брал и поедал еще теплые куски мяса и при этом разве что не урчал.

– Танечка, – наконец произнес он, запив мясо пивом, – ты постели ему здесь, на первом этаже, в комнате для гостей, и свет в передней не выключай, чтобы он ночью туалет нашел, хорошо? Что-то мы сегодня немножко перебрали… Ну все, мои родные. Я пошел спать.