Фамилия, статус, положение в обществе, а также право передать одному из своих детей родовой титул, вот мои былые возможности. Только с получением военного звания я могла передать своим потомкам Лихой дон, родовые земли, и прилагающееся к нему место в ближайшем окружении королевской семьи.

Титул давно стал моим. Воин первой руки короны Зиреи, аналитик Его Величества и глава тайного элитного спецотряда. Я та, что всегда подле короля. Была всегда подле короля… Теперь я не воин первой руки и не смогу передать свою знаменитую фамилию, а земли, скорее всего, давно отошли короне.

Стремительный Ватир, как же я запуталась во всем. Мир, недавно столь привычный, заполненный любимой работой и близкими людьми, рухнул в один момент. И именно этот момент я не помню. Maг, один из самых сильных и с редчайшим даром, побежден собственным сознанием. Какой позор для воина такого уровня. Нас учили быть стойкими, сильными и ни при каких обстоятельствах не поддаваться психологическим пыткам. А потеря памяти говорит о слабости духа и низком уровне ментальный стойкости. Если простым языком, я спеклась. Как бы не было неприятно это признавать, но факт остается фактом: нашелся маг, просто виртуоз в менталистике, который сломал Цинею Загорную.

За всю свою карьеру я не встречала существ, способных разрушить ментальные щиты воина первой руки. Либо король привлек кого-то извне, что весьма сомнительно, – никто не хочет раскрывать своих тайн, тем более государственных, – либо в этом вообще не участвовала Зирея. Тогда назревает вопрос: кто хозяйничал в моей голове как у себя дома? Ящеры, свои или вообще третья сторона? Вопросов становилось все больше, ответов меньше. Но дар исправно служил мне, что повышало шансы добраться до истины.

Сомневалась я в своей измене, но пока решила оставить все так, как есть. Если меня подставили, то лучшим способом получить информацию, было вытянуть ее из самих заговорщиков, то бишь сообщников Лерея. Вполне возможно, что я была двойным агентом, и по каким-то причинам миссия сорвалась. Тогда меня все же ищут власти и считают предательницей. Пока я не выполню задание, буду шпионкой чужой страны. Вот только чего я хотела добиться, зачем пошла на это? Пока это не важно. Вывод из моих размышлений все равно один, ждем развития событий и трясем связного на предмет информации, а Зирея мой враг. Вероятность того, что меня казнят, как только схватят на некогда родной земле, равна семидесяти пяти процентам. Для них я уже предатель, а в причинах буду разбираться по ходу дела.

Звук трения дерева о дерево, и я дождалась свою жертву. Двери были смазаны, а потому петли не скрипели, но и этого глухого звука мне было достаточно. Берт отличная хозяйка, держит свои купальни и таверну в отличном состоянии.

– Ну чего ты там копошишься, Дин? Заходи быстрее и закрой дверь. – Этот голос явно принадлежал Лерею. – Я хочу, наконец, смыть с себя всю тюремную грязь и нечистоты.

– Иду. Просто этот дух решила меня откормить как на убой, – отозвался мой второй спаситель и захлопнул дверь.

– Еще бы. Какой ты бледненький! Какой ты худенький, – лепетал противным, пародирующим Берт голосом связной. – Держи супчик, а вот тебе жаркое! И салатик возьми, и пирог. Я налила тебе чаек, а к нему всегда пирожки. Кушай-кушай, немощный, а то жалко смотреть на тебя.

Он так мастерски сыграл духа-защитника, что я не удержалась и начала смеяться. Хорошо, что вовремя закрыла рот рукой, а то гогот стоял бы знатный. Я бы многое отдала, чтобы присутствовать при этом разговоре. Берт, действительно, еще тот уникум.

– Прекращай кривляться, и пойдем в купальни, – буркнул не разделявший нашего веселья извозчик.

Не пойму, чего он дуется? На самом деле высокий, худосочный и вечно бледный. По крайней мере, он был таким все время, что я его знаю. А черные лохмы и невыразительные карие глаза довершали образ обычного бедного парня без гроша за душой. Совершенно ясен порыв духа покормить и обогреть.

– Не волнуйся, я там раньше тебя окажусь.

И по характерным звукам я сделала вывод, что мужчины уже принимают ванны, но не стали закрывать двери в предбанник.

Что ж они такие неосторожные? Теперь еще думай, как бы не попасть им на глаза, пока буду делать свое черное дело.

Тихо вышла из своего укрытия и огляделась в поисках своей добычи. На лавочке, прямо напротив купален, лежало два комплекта чистого мужского одеяния. Точно демон дернул их не закрыть эту троллью дверь! И что делать? Представляю себе картину: девица в нижнем белье крадется к лавке, хватает одежду и уносится в неизвестном направлении. Попахивает оккультизмом или психическим расстройством.

Около пятнадцати минут я ждала, пока мужчины, наконец, повернутся спинами к выходу. О чудо! Они все же повернулись!

Не теряя времени, рванула к одежде, схватила оба комплекта и уже ринулась вон из крыла купален, как вовремя сообразила в каком виде находилась и какой фурор произвела бы в трактире. Попятилась назад в уборную. Слава Ватиру, двум спасителям было не до голой девицы с их пожитками. Мужчины обсуждали, как они выразились, баб, и эта тема полностью завладела их вниманием.

Ничего, сейчас одна "баба" отомстит за весь наш род, оставив крутых красавцев в их естественном, ничем не приукрашенном виде.

Как оказалось, дар не зря дал семь процентов на провал. Одежда Лера висела на мне мешком и штанины волочились по полу. Парень явно мускулистый, широкоплечий и узкобедрый, поскольку мои прекрасные нижние достоинства с большим усилием позволяли пуговицам на штанах застегнуться. Вот тебе и первое попадание в семь процентов. К счастью, Дин был настолько нестандартным, что его одежду было очень просто подогнать под себя. Тут затянуть шнуровку рубахи, тут отпустить, и вуаля, я в приличных обтягивающих штанах и слегка подчеркивающей мои верхние прелести рубашке. Теплый вязанный женский свитер, купленный ранее Дином, мне подошел так же, как и зимние подштанники с полушубком. Верхняя одежда оказалась на овчинке, что несказанно обрадовало.

Теплая-а-а. Теперь и переживать о холодной зиме не придется.

Полностью одевшись, я мышкой юркнула прочь из купален к своей долгожданной трапезе, предварительно подобрав брошенное в угол платье и аккуратно положив его на место мужской одежды. Ее я всю забрала, даже вещи связного. Просто так, из мести за поруганный женский род и себя, в частности. На третьем пирожке за кружкой ароматного чая купальни сотряс крик бешенства.

– Платье! Она оставила нам платье! Стерва!

Какие звуки! Ласкали мой слух лучше изысканных мелодий.

А разговор продолжился. Печальный голос Дина из приоткрытой двери, ведущей в таверну, пояснил:

– Причем одно на двоих, друг, – тяжелый вздох.

А нечего было меня втравливать в свою игру. Теперь вам не поздоровится, мальчики. Я аналитик с отличной памятью, пусть и с небольшими пробелами с недавних пор, но целеустремленная и с хорошим чувством юмора. Теперь играем по моим правилам.

– Резать его, что ли? Жалко, красивое.

– Вокруг бедер еще обмотай, эстет, блин! – негодовал Лер.

А жизнь-то налаживается.

Я слизнула черничное варенье с подбородка и зажмурилась от приятных ощущений.

Дожидаться разгневанных товарищей я, естественно, не стала. Когда еще придется погостить в таком необычном королевстве. Вот я и решила прогуляться по улочкам деревеньки, пока окончательно не стемнело. Мысли в голове блуждали самые разные, но одна все никак не хотела уходить. Мой разум терзала история. И не простая. Это была история сотворения всех рас.

Проходя мимо занесенных снегом крыш и усыпанных им же подоконников деревянных домов, из окон которых лился тусклый свет свеч или масляной лампы, я мысленно прокручивала в голове легенду, что точно наполовину была былью.

Ступая по скрипящим сугробам, засыпавшим все дорожки, что здесь расчищались только ногами прохожих, я продолжала витать где-то далеко в прошлом. Сводилось в моей голове все к одному: после создания нашего мира, мира Лот, его населяла всего одна раса. До ужаса примитивная и обремененная только дикими животными инстинктами. Так и жил бы наш мир без расового разнообразия, если бы на него не пришли наллы. По легенде, это древняя раса существ, что могли менять будущее, прошлое и настоящее, менять судьбу, как свою, так и чужую. Как выглядели эти чудесные существа, или, возможно, боги, не знает никто, а те, кто видел, давно мертвы.