— Я не хочу с ней жить, — призналась я.

— Ладно, — кивнула Мелина.

— Но мне придется? — уточнила я.

— Нет, если только ты этого не захочешь.

— А когда-нибудь мне придется жить там, где я не хочу?

— Конечно, нет, — ответила Мелина.

— А Томас говорит, что я не могу вот так жить с соседями.

Она вздохнула:

— Ну, Томас не всегда разбирается в том, о чем говорит.

Папа этим вечером так и не пришел, хотя Гил ему разрешил. С одной стороны, я обрадовалась, но с другой — нет. Я немножко по нему скучала. Если бы он был рядом, мы могли бы посмеяться над мамой, обсудить, какой это ужас, что она приезжает. Или поговорить о том, что у дома Вуозо днем стояла полицейская машина, а когда полицейские уходили, то мистер Вуозо шел за ними, держа в руках маленький вещмешок.

Дениз отдала мне фотографии, которые мы сделали в “Волшебных снимках”. Она заявила, что я выгляжу точь-в-точь как модель и что в один прекрасный день я наверняка окажусь на обложке журнала. Про себя она тоже так сказала, только добавила, что все дело в том, что на ее снимке только ее лицо, а не фигура. Она подарила мистеру Джоффри одну копию своей фотографии, но через пару дней он вернул ее обратно, сказав, что не может принять от нее такой подарок. Зато добавил, что она чудесно выглядит. Дениз спросила, собираюсь ли я подарить копию снимка мистеру Вуозо, и я ответила, что, скорее всего, нет.

— Ты его больше не любишь? — спросила она, и я покачала головой.

Вместо этого я отдала фотографию Томасу, и он заявил, что теперь будет хранить ее у сердца. Теперь в школе он повсюду меня сопровождал, как будто бы меня могли похитить. Когда мы с Мелиной приезжали утром, он уже ждал меня у бордюра, а после уроков не уходил, пока я не садилась обратно в машину. Он заявил, что принял важное решение — он не будет заниматься со мной сексом, пока я не стану старше. Вместо этого он теперь держал меня за руку и целовал в щечку. И он больше не говорил, будто я что-то должна для него делать. Как-то после школы он заехал со мной к Мелине, но мы только смотрели телевизор и ничем таким не занимались.

Наверное, папа увидел, как за Томасом приехали его родители, потому что тем же вечером пришел и постучал к нам в дверь. Он сказал, что я не должна больше общаться с Томасом, но не потому, что он черный, а потому, что у нас с ним был секс. А Мелина заявила, что нам можно общаться, но под присмотром. Папа опять заорал, что я его дочь и он устанавливает правила, а Мелина гнула свое — что я живу в ее доме и подчиняюсь ее правилам. Он кричал, что это немыслимо — что он не может высказать свое мнение по поводу воспитания собственной дочери, а Мелина сказала, что он преувеличивает.

В пятницу вечером приехала мама со своим новым бойфрендом Ричардом. Папа освободил для них дом, а сам отправился к Тэне. Мне показалось странным, что он позволил черному жить у себя дома. Я даже подумала, что этим он хотел показать Мелине, как она ошибается, считая его расистом.

— Как я могу быть расистом? — вопрошал он во время одного нашего телефонного разговора. Он теперь иногда звонил вечером, чтобы пожелать мне спокойной ночи и удостовериться, что я делаю уроки. — Да ты только посмотри на меня, это же абсурд!

Я промолчала, так что он ответил за меня:

— Я никак не могу быть расистом. Это невозможно.

Как-то мне из папиного дома позвонила мама и спросила, не хочу ли я прийти и познакомиться с Ричардом. Мелина стояла рядом на кухне и легкими движениями пальцев непрерывно поглаживала живот. Казалось, она хотела сделать Дорри массаж прямо сквозь живот.

— Я вообще-то туда не хожу, — призналась я маме.

— Что, даже на один вечер? — спросила она. — Мы такой путь проделали.

Я посмотрела на Мелину. Она тихонько покачала головой, словно соглашаясь с тем, что мне не стоит туда идти.

— Вы можете прийти сюда, — предложила я.

Мелина кивнула в знак согласия.

— Прийти к вам? — переспросила мама.

— Мелина разрешает.

— Угу, — промычала мама.

— И ты познакомишься с Мелиной и Гилом, — добавила я.

— Я, кажется, с ней уже встречалась. Да?

— А, точно.

— Знаешь, думаю, разок ты можешь нарушить свое правило и остаться с нами на выходные. Ну, тут ведь даже твоего отца нет, — заявила мама.

Мелина скорчила рожу. Казалось, ей уже надоело слушать и этот долгий разговор, и то, что мама не хочет с нами соглашаться. Наконец я произнесла:

— Я не хочу возвращаться туда, где мистер Вуозо сделал мне больно. — Это вовсе не было правдой, но я уже поняла, что стоит мне упомянуть при маме мистера Вуозо, она сразу от меня отстанет.

— Ну конечно, — протянула она, — понятно. Конечно. Может, мы тогда все съездим куда-нибудь поужинать? Мы с Ричардом взяли напрокат машину.

— И Мелину позовем?

— Знаешь, мне кажется, мы могли бы и втроем побыть хоть раз. Как ты думаешь?

Я взглянула на Мелину. Она пожала плечами.

— Ладно, — согласилась я, больше всего мечтая положить трубку. — Встретимся тогда у гаража.

— Отлично, — обрадовалась мама. — Уверена, тебе понравится Ричард.

— Ага.

— Может, тебе и своего друга Томаса пригласить? — предложила мама.

Я не очень поняла, почему Томаса можно приглашать, а Мелину нельзя, так что отказалась. Как только я повесила трубку, Мелина спросила:

— Да что с ней такое?

— Она не хочет с тобой встречаться, — объяснила я.

— Да мы с ней уже встречались.

Я пожала плечами:

— Значит, она не хочет встречаться с тобой снова.

— Как можно не хотеть познакомиться с людьми, у которых живет твоя дочь? — удивилась Мелина.

— Я не знаю.

— Это странно.

— Можно, я с ними поужинаю?

— Конечно, — кивнула она. — Разумеется, я бы сначала предпочла лично познакомиться с этим Ричардом, но уж ладно.

Я кивнула и пошла обуваться. Я задумалась, всегда ли мне будет так приятно спрашивать у Мелины разрешения. Ответ меня, как правило, не особо волновал. Гораздо больше мне нравились ее слова, когда она беспокоилась, как бы мне кто не навредил.

Странно было возвращаться к папе домой. Я теперь в такое время нечасто из дома выходила — обычно мы как раз готовили ужин. Да даже если я и выбиралась вечером на улицу, то все равно не в одиночку. Мелина немного расслабилась после того, как мистера Вуозо увезли в полицию, но потом он уплатил залог и вернулся обратно, так что она опять начала беспокоиться за меня. Хоть она и говорила, что он теперь ни за что не посмеет ко мне прикоснуться, я заметила, что каждый раз, когда я выходила на улицу вечером, она находила повод, чтобы пойти со мной. Или смотрела на Гила, и тот придумывал повод.

Папу бесило, что мистера Вуозо выпустили под залог. Он говорил, что пятнадцати тысяч долларов мало, учитывая то, что он сделал, и что он ждет не дождется, когда же начнется настоящий суд. Я не хотела видеть мистера Вуозо, но не по той же причине, по какой не желала встречаться с папой. Мне не хотелось его видеть, потому что было слишком трудно его не жалеть, а я знала, что не должна испытывать к нему жалость. Каждый раз, когда я жалела мистера Вуозо, мне казалось, будто я расстраиваю Мелину, хоть она, конечно, не догадывалась, о чем я думаю.

Проходя мимо дома Вуозо, я заметила у них через окно белую кошку. Это было невероятно. Она была так похожа на Снежка, что мне сначала даже показалось, будто это он и есть, будто он ожил. Но, конечно, это была другая кошка. Снежок все так же лежал в морозилке, окруженный замороженными ужинами Мелины.

Мама выбежала из папиного дома и обняла меня. Она вырядилась в джинсы, голубую рубашку и кроссовки. Волосы она завязала в хвостик. Я подумала, что она хочет походить на Мелину, хотя наверняка и не помнит, как та выглядит. Я обнимала ее до тех пор, пока мне не показалось, что она сейчас заплачет. Она всхлипнула и представила мне Ричарда, который оказался лысым и с бородой. Он пожал мне руку. Мне показалось, что он не хочет слишком близко ко мне приближаться, и это было здорово.