Он кивнул.

— Можешь взять его на этот вечер. Для самообороны, — продолжил мистер Вуозо.

Я позволила ему вложить нож мне в ладонь. Потом взяла его и попробовала открыть и закрыть несколько раз.

— Положи его в карман, — посоветовал он, и я послушалась. — А теперь возьми куртку, и пойдем. А то я проголодался.

В машине мы в основном молчали. Я переложила нож из кармана джинсов в куртку. Оттуда его можно было легко достать, и я развлекалась, открывая и закрывая его.

— Осторожно, — предостерег меня мистер Вуозо. — Он очень острый.

Я думала, что никуда мы не поедем и что он просто сделает со мной то, что хочет. Нож бы тут совершенно не помог. Я и представить себе не могла, что вонзаю его в кого-нибудь. В чье-то тело. Моя мама как-то встречалась с одним диабетиком, так вот ему приходилось каждый день делать себе уколы. Мне от одной мысли о таком становилось плохо.

— Может, музыку включить? — спросил мистер Вуозо.

— Мне все равно.

Он включил радио и настроился на станцию кантри, подпевая песенке. Но потом она закончилась, и пошла бесконечная реклама, громкая и пронзительная, так что он прикрутил звук.

— Это вообще-то противозаконно, — заявил он.

— Что именно?

— Делать рекламу громче, чем сами песни. Но все равно все так делают, — пояснил он.

Я подумала, что с его стороны довольно глупо рассуждать о том, что противозаконно, а что нет, но промолчала.

До ресторана мы добирались очень долго, и последние полчаса поездки я была абсолютно уверена, что он мне наврал. Особенно когда мы пересекали неблагополучный район в пригороде. Я удивилась, когда мы все-таки подъехали к ресторану. Он весь переливался световыми рекламами, рядом стояло множество машин. У черного входа ошивались два мексиканца с сигаретами. Изнутри доносилась громкая музыка.

— Вот и приехали, — сказал мистер Вуозо, заглушая мотор.

— Ого, — оценила я.

— Нравится? — спросил он.

Я кивнула. Все вокруг напоминало карнавал, только маленький.

Мы прошли внутрь, и мужчина на входе попросил нас немного подождать, пока освободится столик.

— Пока вы с дочерью можете пройти к бару, — предложил он, и мистер Вуозо его не поправил.

— Я же не ваша дочь, — сказала я, как только мы взобрались на стулья. С потолка свисали пиньяты^[3], и все вокруг так и сверкало разноцветными огнями. Казалось, мексиканцы — самые счастливые люди на свете.

— Это уж точно, — согласился мистер Вуозо, — но как-то же ему надо было тебя назвать.

Бармен подал нам две “Маргариты” — одну взрослую и одну детскую. Я пригубила из своего стакана. Похоже на лаймовый “Сноу-кон”. Ободок бокала был весь посыпан солью, но я так и не поняла, зачем ее надо лизать — а именно так поступал мистер Вуозо.

— А кто я? — спросила я.

— В каком смысле? — не понял он.

— Ну, раз я не ваша дочь.

Он на секунду задумался.

— Ты моя соседка.

— А еще кто? — Хмель ударил мне в голову, или мне хотелось так думать.

— Это все.

— Я няня Зака, — напомнила я.

— Больше нет, — бросил он.

Я промолчала.

— Извини. Я знаю, что сам в этом виноват, — вздохнул он.

— Я — ваша девушка, — заявила я. Хотела бы я сказать, что я его жена, но, к сожалению, это место уже было занято.

— Ты слишком маленькая, чтобы быть моей девушкой.

— Ну, вы же сделали со мной ту вещь, — настаивала я, — значит, я ваша девушка.

Он сделал большой глоток.

— Ту вещь, — пробормотал он.

Я не сводила с него взгляд.

— О господи, — сказал он и потер глаза.

Когда мы прикончили напитки и мистер Вуозо заказал еще, к нам подошел тот мужчина и сказал, что столик готов. Мы сели возле крошечного фальшивого водопада с пластиковыми растениями вокруг. Мистер Вуозо заявил, что из-за всей этой выпивки он теперь в туалет будет бегать всю ночь. Затем пошел в ванную комнату, и, пока его не было, я поменяла местами бокалы. После нескольких глотков его коктейля у меня закружилась голова, и мне это понравилось. Когда он вернулся за столик, я еще не поменяла бокалы обратно.

— Ты уже посмотрела меню? — поинтересовался он.

— Да, — соврала я.

— Ну, и чего ты хочешь?

— Я не знаю, что это за еда такая, — сказала я.

— Как это? — удивился он. — В каком смысле? Тут есть энчилада, буррито, тамале. Ты не пробовала мексиканскую еду?

Я покачала головой.

— Ну, — решил он, — тогда тебе стоит взять цыпленка-энчилада. Он всем нравится.

Подошел официант, и мистер Вуозо сделал заказ. Затем отхлебнул пару раз из бокала и уставился на него с дурацким видом. Потом перевел взгляд на мой, протянул руку и отпил из него.

— Господи, Джасира, — сказал он, меняя бокалы обратно.

— Я напилась, — призналась я.

— С чего ты взяла?

— Я счастлива.

— Да что ты? — улыбнулся он. — Ты думаешь, что, напиваясь, становишься счастливым?

Я кивнула.

— Ну, наверное, так оно и есть. Иногда.

— Можно еще из вашего бокала попить?

— Нет, — запретил он. — Хватит с тебя.

И на долю секунды его нога под столом дотронулась до моей.

— А почему я вам нравлюсь? — спросила я.

— Почему? — вздохнул он. — Ох, я не знаю.

— А я знаю, — заявила я.

— И почему же?

— Из-за моих сисек.

Он пригубил “Маргариту”.

— Возможно, — согласился он, — но не только из-за них.

— Еще из-за волос.

Он кивнул.

— У тебя прекрасные волосы.

— Когда я вырасту, я хочу сняться для “Плейбоя”, — призналась я.

— Не стоит.

— Почему? — расстроилась я.

— Потому что “Плейбой” — для шлюх, — объяснил он. — А ты разве шлюха?

— Не знаю, — сказала я. Я не считала себя шлюхой, но полной уверенности у меня не было.

— Так знай, ты не такая, поэтому ни для какого “Плейбоя” сниматься не будешь.

Нам принесли еду, так что мы положили салфетки на колени и принялись за дело. Через пару минут мистер Вуозо заговорил:

— А вот если ты будешь гулять с тем черным парнем, то станешь шлюхой.

— Неправда.

— Правда.

— Он лучше вас, — обиделась я. — Он меня трогает только тогда, когда я не против.

На это мистер Вуозо не нашелся что ответить. Даже есть перестал. Сидел как истукан. Я знала: он хочет, Чтобы я посмотрела на него и почувствовала себя виноватой за то, что ему так плохо и стыдно. Но мне было наплевать. Я напилась, ела вкусную энчиладу, а в кармане у меня лежал нож, и после коктейля мистера Вуозо я даже начала думать, что могла бы пустить его в ход.

На десерт я заказала жареное мороженое — растаявшее и с корочкой сверху. Мистер Вуозо заявил, что ничего не будет, но, как только принесли мой десерт, попросил кусочек.

— Не дам, — отказала я. Такой вкуснятиной я не собиралась делиться.

Я думала, что он все равно попробует кусочек, раз уж он за все платит и формально мороженое принадлежит ему, но ошибалась. Он только посмотрел на меня расстроенным взглядом и опустил ложечку обратно в чашку кофе.

По пути домой я переложила нож обратно в карман джинсов.

— Он тебе нравится? — поинтересовался мистер Вуозо.

— Да.

— Это хорошо, — сказал он. — Я рад.

— Думаю, вы можете его забрать.

— Ты мне доверяешь?

Я пожала плечами.

— Да мы почти доехали.

— Вот когда доедем, тогда и вернешь, — решил он.

Внезапно я забеспокоилась, что сейчас все и начнется. Что в обмен на ужин, нож и то, что он не попробовал мое мороженое, он будет делать со мной всякие неприятные вещи. В обмен на мое молчание. Я хорошо провела вечер и теперь боялась, что больше такое никогда не повторится.

— Я все еще могу на вас донести, — заявила я. — Я еще не до конца решила.

— Я понимаю, — кивнул он.

Когда мы доехали до дома, он остановился и выключил двигатель. Мы посидели еще немного, не отстегивая ремни.

— Скоро война с Ираком начнется, — подал наконец голос мистер Вуозо.

— Я знаю.

Папа в последние дни только об этом и говорил. И как глупо ждать, пока пройдут праздники. И что Кувейт горит, а президент хочет удостовериться, что люди потратят деньги на рождественские подарки. Папа заявил, что в знак протеста не будет никому в этом году покупать подарки. И что его подарок мне — осознание того, что мой отец не пешка в руках режима.