Литмир - Электронная Библиотека

Он также участвовал в боях под Ковелем, брал его. Я прошу т. Казакевича дать мне ответ, правильны ли мои предположения…»

Вот это письмо. Как видите, кое-кто начинает Вас узнавать в Сербиченко…»

ВТОРОЕ

«Посылаю Вам копию письма, полученного мною от бывшего бойца роты связи 76‑й стрелковой дивизии. Думаю, оно будет интересно для Вас.

Оказывается, люди узнают в Сербиченко Вас. Что ж, это недалеко от истины…

«Уважаемый товарищ Казакевич!

Пишет Вам бывший солдат роты связи 76‑й Ельнинской стрелковой дивизии. Я читал Вашу повесть «Звезда» и снова пережил весну 1944 года под Ковелем, поход от Сарн до Ковеля.

Мне кажется, может быть, я ошибаюсь, что Вы описываете именно нашу 76‑ю Ельнинскую дивизию. И, черт возьми, если Вы и еще сто человек будут утверждать, что полковник Сербиченко не наш командир дивизии — полковник Выдриган, и военфельдшера Улыбышевой и начштаба Галиева (под другими фамилиями, конечно) не было в нашей дивизии, то все равно я не поверю…

Мне кажется, что я видел Вас — и по-моему, Вы начальник разведки дивизии, высокий капитан в очках. Вы были ранены летом 1944 г. где-то за Бугом и после этого в нашу дивизию не возвратились.

Мне очень хотелось бы знать, действительно ли Вы описываете нашу дивизию или это моя ошибка?»

…Боец не ошибся.

Он был прав в своих предположениях о прототипах не только полковника Сербиченко, но и начальника штаба Галиева, военфельдшера Улыбышевой и других героев «Звезды». Мы еще с ними встретимся.

А сейчас нам предстоит встреча с генералом-майором Тарасом Петровичем Середой. Пока с ним близко знаком один только Эммануил Генрихович, начавший новую книгу.

Еще 4 января 1947 года он написал другу 3. П. Выдригану:

«Пишу сейчас повесть под условным названием «Падение Берлина». Постараюсь в этой вещи по-настоящему показать завершающий этап войны, Берлинское сражение, судьбу родных на этом великом фоне. Пожелайте мне удачи…»

Работа затянулась на много месяцев. И Казакевич все время сообщал в Херсон, как движется роман.

3. Выдригану, 28.X 1947 года, из Москвы

«…Вторую книгу я почти закончил. Она будет печататься в журнале «Знамя» в 1948 году. Это роман под названием «Весна в Европе». Там рассказываю о последнем походе Великой Отечественной войны (февраль — май 1945 года, вступление в Германию, осада Шнайдемюля, взятие Альтдама, прорыв на Одере, взятие Берлина, выход на Эльбу)… Хорошо было бы с Вами встретиться, вспомнить подробности германского похода. Ведь я тогда находился в штабе армии, далеко от войск, и о многом следовало бы расспросить такого человека, как Вы…»

Захар Петрович — друг-отец, близкий человек — в курсе всех творческих дел и всех жизненных трудностей писателя Казакевича.

«Главная проблема — квартирная. Пока что я снял комнату, но трудно работать при наличии двух детей и в ожидании третьего ребенка. Да, Захар Петрович, жду третьего ребенка, желательно сына.

Правда, Союз писателей должен получить по постановлению Совета Министров квартиры, и мне обещают дать. Жду, таким образом…»

Казакевич надеялся закончить роман в 1947 году, но и в 1948‑м книга по-прежнему в работе.

Э. Казакевич — 3. Выдригану

17. V 1948 года, Москва

«Вот уже наступил май, а я все еще не побывал у Вас. Но у меня действительно столько разных крупных и мелких дел, что просто невозможно пока к Вам поехать.

Во-первых, нам дали квартиру. А мебели никакой нет, все это надо достать, обставить комнаты, устроиться, одним словом.

Во-вторых, меня гонят с романом, который я почти закончил.

В-третьих, у нас прибавление в семье, и это тоже несколько осложняет жизнь».

Речь идет о романе, который в будущем будет называться «Весна на Одере». Пока он называется «Весна в Европе», а при рождении это было «Падение Берлина».

В том же майском письме Казакевич сообщает другу:

«В номере 5 журнала «Знамя» напечатана моя повесть «Двое в степи». Журнал я вам вышлю. Прочитайте это новое творение и напишите мне о нем…»

Вернемся к рукописи нового романа, над которой склонился писатель, имеющий теперь и отдельную рабочую комнату, и свой письменный стол. Казакевич трудится над романом. Он отправляется в две длительные поездки.

Сначала в Ленинград.

«Я сижу в Ленинграде скоро месяц и кончаю свой роман «Весна в Европе, или Начало мира». Не знаю, как назову. Это о последних неделях войны, включая взятие Берлина. Там есть ленинградские эпизоды — один из героев ленинградец, — и я вынужден был поехать сюда. 15 июля выеду в Москву.

Ленинград прекрасен, несмотря на очень хмурую погоду с дождями. Это действительно один из самых красивых городов мира. Да, здорово строили старики.

Крепко обнимаю Вас, старый друг-отец…»

Вторая поездка к Захару Петровичу в Херсон.

Оба давно ждали этой встречи, и она принесла им большую радость. Несколько дней были вместе, успели обо всем переговорить, многое вспомнить. Отправились в Козацкое, где родился Захар Петрович и где похоронен его сын Николай. Потом ездили по приднепровским местам, в которых прошла боевая юность командира. А возвращаясь из этих путешествий, вспоминали события, от которых их отделяли всего три года.

На столе лежали военные карты, и Выдриган вел рассказ о сражениях в Померании, в Потсдаме и Берлине. Казакевичу нужно было еще раз увидеть бои в Германии и «Весну на Одере» глазами Захара Петровича, которого он в романе называл Тарасом Петровичем.

За этими воспоминаниями их заставали херсонские ночи, ясные, звездные и еще совсем теплые в сентябре.

Казакевич уезжал из Херсона ободренный, с большим зарядом новых сил. И вся осень сорок восьмого года прошла в беспрерывной работе за столом.

Из писем, посланных другу-отцу в ноябре 1948 года, можно хорошо себе представить тяжкий писательский труд Казакевича и что такое литературный подвиг.

6 ноября 1948 года

«Все это время с моего возвращения из Херсона работаю как проклятый… Начинаю в одиннадцать часов вечера и кончаю в шесть-семь часов утра. Потом сплю до двух часов дня, гуляю, хожу по делам, а вечером снова за работу. Ночная работа утомляет и портит нервы, но ничего не поделаешь, надо кончать роман.

Живу только своим романом и ни о чем теперь больше не способен думать. Как сумасшествие — даже тошно становится.

Нашу жизнь в Херсоне и поездку в Берислав и район вспоминаю по сей день с удовольствием. Все это дало мне большую зарядку — и это сказалось на моей работе…»

Через десять дней, 16 ноября:

«Как Ваша жизнь, Захар Петрович? Моя в непрерывном упорном труде. Я поставил перед собой задачу к 15 декабря закончить роман. Работаю ночи напролет и стараюсь ничем не отвлекаться».

И еще через пять дней, 21 ноября:

«Я заканчиваю свой роман, и это важно. Кончу его к Новому году. Работаю так много, и только по ночам, что начались головокружения. Чем больше меня ругают, тем больше я работаю. Хорошо, что я способен на это, и для меня это значит, что я чего-нибудь стою».

К Новому году завершить книгу не удалось, и только в начале лета 1949 года Казакевич поставил последнюю точку. Он отдал роману много сил, и, пожалуй, ставшие банальными слова «выжатый как лимон» в данном случае наиболее точно передавали состояние Казакевича.

Как справедливо заметил биограф Бальзака: книга входит в строй, сердце писателя выходит из строя.

Новая книга Казакевича пошла к читателям. Рядом с комдивом Сербиченко из «Звезды» со страниц «Весны на Одере» поднимался генерал-майор Тарас Петрович Середа, многим тоже очень похожий на Захара Петровича. И спустя несколько лет сам писатель скажет:

83
{"b":"878726","o":1}