– Вот так, леди Лили, – довольный король улыбался, – вот вам еще один урок по интригам. Никогда никому не доверяйте. Подстраховывайте каждый свой шаг. В бумаге большая сила, но ее всегда можно порвать, сжечь или просто потерять. Поэтому всегда держите про запас парочку копий. И не раздавайте оригиналы кому-попало. Если бы Экберт был более внимателен, но заметил бы, что на этих листках нет подписи вашего покойного супруга, только моя. Но он не дочитал до конца.

Когда я поняла, что герцог порвал не документы, а пустышки, напряжение схлынуло, а облегчение навалилось с такой силой, что я кое-как добралась до скамьи и рухнула на нее совершенно без сил. От пережитых эмоций ноги и руки тряслись мелкой дрожью, голова гудела, а по телу, казалось, переехал асфальтовый каток, сминая в лепешку.

– В-ваше величество…

Я хотела сказать, что это было жестоко, но не смогла произнести ни слова.

– Вы должны понимать, леди Лили, – вздохнул король и встав, налил из ведра, стоявшего на скамье у печки, воду в тяжелую глиняную кружку, – королевский дворец не самое веселое место. Пейте, – протянул он мне кружку, – вам придется очень быстро научиться пользоваться зубками, если вы не хотите, чтобы вас съели. Ведь я не всегда смогу прийти на помощь. Но мне даже понравилось, как вы кинулись на Экберта. – Он рассмеялся, а я чуть не поперхнулась.

На следующий день мы выехали во дворец. Теперь было можно. Оказалось, герцог оставил здесь короля, а сам умчался в столицу наводить порядок и карать очередных заговорщиков во главе с двоюродным братом монарха. Рейнер, правда, успел сбежать в Треану, но король запретил его преследовать. Все же, он был немного сентиментальный, наш король… хотя тщательно это скрывал.

Весь лагерь поднялся ни свет и заря, упаковали шатры и все их содержимое, сложили тюки и сундуки на телеги, накрыв непромокаемыми полотнищами на всякий случай. Когда я встала к завтраку, все было уже загружено. Ждали только нас с его величеством.

Собиралась я быстро. Еще не хватало выйти к обозу позже короля.

За вчерашний день Сеппель успел переделать мне еще один королевский костюм: жакет из темно-коричневого тонкого сукна и чуть более светлую атласную жилетку с вышивкой. Девочки сшили еще одну юбку из более темного, чем жакет, тонкой шерстяной ткани. А еще я позаимствовала у портного новый цилиндр, дополнила его коричневой атласной лентой, искусственным цветком из лоскутов и коротенькой вуалью. Получилось довольно женственно.

Я надеялась произвести фурор, появившись в таком образе, но меня как будто бы никто не заметил. Проводили и посадили в уже знакомую королевскую карету и оставили ждать. На мое счастье не долго. Не прошло и полчаса, как из своего домика вышел король в сопровождении герцога Бартенбрегского.

Они оба выглядели хмурыми и страшно недовольными друг другом. Король сел в карету. Я поздоровалась и склонила голову, а он только кивнул и отвернулся, не сказав ни слова. Только хмурился и о чем-то напряженно думал.

И я тоже молчала, не желая попасть его величеству под горячую руку. Герцог демонстративно игнорировал нас обоих и ехал верхом впереди отряда.

Во время обеда, я увидела среди пленников, захваченных герцогом во время нападения на моих похитителей, того самого мужика, которому я поклялась отомстить…

Надо сказать, что пленников, кроме графа Бирмаса, которого отпустили, сопроводив до границы, мы везли связанными, но при этом они удобно сидели на телегах, а не лежали под кулями с шерстью или тканями, и рот им никто не затыкал. И если подобная свобода всех остальных меня не трогала, то мужик, который пихал мне в рот грязную тряпку должен был испытать то же самое.

И я пошла к его величеству.

– Леди Лили, – удивился он, – не ожидал от вас такого… Но, если хотите, подойдите к герцогу Бартенбергскому.

– Но вы не против? – уточнила я. Идти к герцогу с такой просьбой мне совсем мне хотелось. Но ведь если король разрешит, то герцог не сможет запретить? Я в это верила. Засунуть мужику в рот кляп я и сама смогу.

– Нет, – равнодушно пожал плечами король.

И я подпрыгивая от радости поскакала к телеге, где сидели, связанные по рукам и ногам, арестанты. По дороге стащила у повара тряпку, которой он мыл посуду. Она висела над костром и сохла.

Арестованные похитители, увидев меня, радостно осклабились и загоготали:

– Леди, вы пришли скрасить наш досуг? Оставайтесь с нами, обещаем, вам не будет скучно.

Но я не обращая на них внимания, подошла к вонючему мужику и молча обхватила голову и зажала нос. И пусть он при этом оказался прижатым к груди, что вызвало новые шуточки со стороны остальных пленных. Зато, как ни старался, вырваться у него не получилось, и я с чувством глубокого удовлетворения запихала ему в рот грязную вонючую тряпку.

– Око за око, – сказала я ему, – зуб за зуб.

И оглядев остальных добавила:

– Еще одна насмешка, и с вами будет то же самое…

Арестанты зафыркали, но замолчали, мужик кричал сквозь кляп и вертел головой, пытаясь выплюнуть его. Но у него ничего не получалось.

– Леди Лили, – сверху раздался недовольный голос, – что вы здесь делаете?

Я обернулась. Герцог Бартенбергский светлой персоной. Сидел на своей лошади и смотрел на меня, как на пыль под ее ногами.

– Уже ничего, – улыбнулась я ему и, весело напевая, пошла к карете.

После совершенного возмездия настроение подскочило на отметку сто процентов, и мне даже показалось, что рубцы от ожогов стали болеть меньше. День стал ярче и веселее. И даже ветер, еще несколько минут назад яростно трепавший мою прическу, стал казаться легким и игривым. Я и не знала, что исполненная месть – это так прекрасно.

– Леди Лили, – донеслось сзади, – вам очень идет подобный наряд.

От неожиданности я чуть не споткнулась. Это что, герцог сделал мне комплимент? Не иначе в лесу кто-то сдох. Но он все испортил:

– Только он слишком мужской для женщины.

Я обернулась, он стоял все там же у телеги. Черное пятно на фоне залитого солнцем неба. Та самая ложка дегтя в очке меда, которая способна испортить все. Но я не позволю.

– Вы не представляете, сэр, – снова улыбнулась я, – как мне приятно слышать, что я не в вашем вкусе, потому что мне эта одежда нравится гораздо больше прежней. И мне плевать, если вы считаете, что я похожа на мужчину.

– Но мне нравится, – герцог медленно ехал позади меня, хотя для этого ему явно приходилось сдерживать лошадь.

Я уже дошла до кареты, поэтому, схватившись за поручни и поставив одну ногу на ступеньку, обернулась:

– И в два раза приятнее слышать, – улыбнулась я еще шире, – то, что вам нравятся мужчины.

Рывок и я в карете. Здесь, рядом с его величеством мне ничего не грозит. Я же нарочно дразнила герцога, желая укусить побольнее.

Герцог зарычал и спрыгнул с лошади, а король приподнял брови:

– О чем вы, леди Лили?

– Да, так, – рассмеялась я и села напротив его величества, – ни о чем…

– Вы! Да как вы смеете! – в карету сунулся злющий герцог.

– О чем ты, Экберт? – удивленно взглянул на него король.

– Да, так, – рыкнул он, с привычной ненавистью глядя на меня, – ни о чем…

Король фыркнул:

– Вы такие забавные, – он зевнул, прикрывая рот рукой, – прабабка была права, вы идеальная пара…

Герцог одним прыжком оказался внутри и сел рядом со мной:

– Так пожени нас. Порви соглашение о заключении брака.

– Ну, уж нет, – возмутилась я и пересела рядом с королем, – документы теперь у меня, – я похлопала себя по груди, – и вы их не получите!

– Это мы еще посмотрим, – сверкнул глазами он. А потом вылез в окно и крикнул: – трогай!

Его крик подхватили, и через пару минут карета пришла в движение. Мы поехали. И герцог с нами в карете.

Он, не отрываясь, смотрел на меня с привычной ненавистью. А я нарочно прижималась к его величеству. Должна же я отыграться за свои страдания.

Ехали мы долго, ненависть герцога перестала волновать мне где-то на пятой минуте путешествия. Я начала клевать носом и чуть не упала, когда карета наехала на камень. Его величество тяжело вздохнул и обнял меня одной рукой. Этот жест был скорее дружеский, но герцог заскрежетал зубами. А я, улыбнувшись в полусне, положила голову на плечо его величества и заснула. И засыпая услышала: