– Пш-ш-тук! – сказал телевизор и явил для всеобщего обозрения какую-то мутную, расплывчатую картинку.

– Выкинь ты его, – хмуро посоветовал Головкин.

– Зачем? – удивился Виктор Степанович. – Где ж я денег на новый возьму?

– Вот твой бандюган тебе заплатит, тогда и выкидывай. Причем немедленно.

– Как скажешь.

На экране замелькали огненные сполохи пламени и женский голос что-то забубнил в микрофон.

– Прибавь звук, ничего не слышно! – раздражённо сказал психиатр.

"Псих!" – резюмировал про себя Толоконный.

– Что это, еще один акт терроризма, или разборки авторитетов? – продекламировала лохматая тележурналистка, глазами преданного патриота глядя на обоих врачей. – Это страшное событие мы попросили прокомментировать начальника отдела полиции, который вместе с пожарными, прибывшими на экстренный вызов, принимал непосредственное участие в борьбе с разбушевавшейся стихией. Пожалуйста!

Она протянула микрофон чумазому усачу с погонами майора. Тот зачем-то оглянулся на суету людей, мелькающих за его спиной, откашлялся в кулак и сиплым, прокуренным голосом возвестил:

– Э-э… случай, значит, не рядовой. Что, значит, можно сказать? Ну… вот, так сказать, потушили. Судя по вылетевшим стеклам на первом этаже больницы… э-э, был, значит, взрыв.

– Есть какие-либо версии у следствия? – подстегнула его журналистка. – И имеет ли этот взрыв какое-нибудь отношение к другим взрывам в других местах?

Майор опять оглянулся, словно искал позади себя ответ на провокационный вопрос, или спрашивал разрешения у невидимого на экране руководства на разглашение государственной тайны. И, видимо, получил его.

– Э–э, что, значит, можно сказать? Будут приняты самые крутые меры, уже идет поиск свидетелей, вот… значит, будем надеяться, что это не террористы, а вполне безобидная разборка бандформирований. Ну, знаете, что-то там не поделили между собой, с кем не бывает?

– А может быть все-таки террористы? – настаивала настырная баба, словно именно это желала услышать от закопчёного героя.

– Это пока неизвестно, свидетелей происшествия очень мало.

– Сколько, если не секрет?

– Секрет! – тут же выпалил майор и по выражению его лица нетрудно было догадаться, что свидетелей нет вовсе.

Журналистка разочарованно отвернулась от красноречивого служителя закона, так и не выдавшего тайну.

– Оставайтесь с нами. До новых встреч.

Пошла реклама про суперпрокладки, удерживающие до ведра жидкости синего цвета. Девушка, которая их рекламировала, непринуждённо крутила задницей и выставляла напоказ белоснежное нижнее бельё.

– Что в мире творится! – с пафосом произнёс Головкин. – От проклятых террористов покоя нет нормальным людям.

– Точно! – поддакнул Виктор Степанович. – Поэтому я и не смотрю новости. Без них как-то, знаешь, спокойнее живется.

– Отсидеться хочешь? – в упор спросил его психиатр.

– Как это?

– Да ты глянь, сколько всякого дерьма на свете белом развелось!

Головкин ткнул пальцем в окно. Виктор Степанович покорно глянул, куда приказали, но ничего похожего на его слова не обнаружил. Вместо дерьмового белого света – дерьмовая чёрная темнота.

– Ну и что? – спросил он. – Ну, знаешь ты, что там творится, дальше что?

– Как что?! – заорал Головкин. – Как что?! Что!

Он вдруг запнулся, не зная ответ на поставленный вопрос, но секундой позже развернул пламенную речь.

– Сидишь тут, как рак в норе, боишься нос высунуть. Что, думаешь, умнее всех, да? Это ты брось! Не важно, дурак или умный – один хрен, все из одного дерьма сделаны. На кладбище все равны, будь ты хоть банкир, хоть бомж распоследний.

Это тебе только кажется, что ты такой классный парень, а кругом одни идиоты. На самом деле, ты такое же говно, как и они, но почему-то возомнил о себе чёрт знает что.

– Ты чего до меня домотался? – обиделся Виктор Степанович и подлил себе чаю со спиртом.

Головкин протянул ему свою чашку.

– Да при чём здесь ты? Я говорю обо всех, о каждом, понимаешь? Проще некуда пройти мимо, закрыть глаза, отвернуться. Хрен он найдет свидетелей, помяни мое слово. Одни идиоты, чтоб им пусто было, взрыв устроили, другие сделали вид, что ничего не заметили. И так всегда было, во все времена. И будет.

Психиатр заметно опьянел, прихлёбывая чай, да и сам Виктор Степанович начал вдруг улавливать в его словах некий странный, но до боли правильный смысл. В самом деле, разве ж можно так жить? Сидеть сиднем, а там, за окном, какие-то недоумки взрывают, что хотят. Так можно досидеться – и самого взорвут к такой-то матери!

Головкин ещё что–то говорил, постепенно повышая голос и усиливая жестикуляцию, а он все хлебал и хлебал свой чай и думал о том, что всё равно лучше многих, что бы там ни напридумывал пьяный психиатр.

"Сам ты дерьмо!" – он исподтишка показал ему кулак.

Головкин ничего не заметил, увлечённо клеймя весь род человеческий, начиная с самой первой обезьяны, потом принялся громить эволюционную теорию Дарвина, противореча сам себе…

Дальше Виктор Степанович уже ничего не слышал, потому что уснул прямо на табуретке, уронив голову на руки.

Всю ночь громили ларьки. Следуя указаниям Александра и извечному чувству национальной гордости, братва лавиной прошлась по всему городу, лишив ни в чём ни повинных кавказцев куска хлеба на ближайшие несколько недель. Под залихватские, пьяные выкрики выбивались стекла, затаптывались в дорожной пыли заморские и отечественные товары, на металлических стенках делались неприличные надписи.

Александр сидел за огромным столом и угрюмо выслушивал радостные доклады своих бригадиров, время от времени названивающих по телефону. За последние несколько часов он так накачал себя спиртным, что вместо ответов только мычал и закатывал к потолку покрасневшие глаза.

Иван ощущал себя серым кардиналом при коронованной особе. Сидя по правую руку от бандита, он с тоской поглядывал на Александру, которая, как ни в чём ни бывало, цедила "Мартини" по левую руку от мужа.

Надежда уставилась на неё во все глаза и презрительно пихала Ивана локтем в печень, чтобы тот не слишком увлекался. Машенька же опять куда-то запропастилась, может быть решила помочь Коляну отогнать машину обратно?

Бандитский особнячок и снаружи и внутри напоминал дворец, обнесенный китайской стеной. Иван понял теперь, почему его хрущёвская квартирка не тянет даже на сарай этого разбойного гнезда.

– Санёк, – повернулся он к хозяину.

– подожди! – отмахнулся тот и вновь закатил глаза под потолок.

– Ты чё, в натуре, и поговорить со мной не можешь? – обиделся Иван.

– Да тихо ты! Сейчас! Ещё немного осталось.

Александр замычал с удвоенной силой.

– А где Машка? – не унимался Иван. – Я что-то должен ей сказать.

Александра поднялась со своего места и, многозначительно глядя на него, пошла к выходу. Надежда тут же напряглась и лягнула мужа ногой по голени. Тот никак не отреагировал на этот удар, но зато из-под стола вдруг донесся истошный визг, полный боли.

Александр подскочил на своем троне и сконфуженно улыбнулся гостям. Под столом послышалась возня, скатерть приподнялась и оттуда вылезла покрасневшая, зарёванная Машенька.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.