– А уж меня как они удивляют, – произнес юноша. – Ничего не могу понять.
Старый волшебник похлопал его по плечу:
– Вместе разберемся. Но нам понадобятся силы, так что следует хорошенько подкрепиться. Пошли.
– Опять к скату?
– Нет, зачем. Тут полно и других мест. Как тебе нравится название «Голодный вепрь»?
– Воодушевляет, – улыбнулся разведчик.
– Вот и чудно. Идем.
Мол-Габур неожиданно легко поднялся и взял сразу такой резвый темп, что Фильт за ним еле поспевал.
Харчевня «Голодный вепрь» представляла собой небольшое здание, которое было сложено из бревен, а не из камня, как большинство домов Хэфдоуна, виденных Фильтом. Здесь тоже были знамена, и юноша поразился искусно выполненному изображению кабана желто-коричневых оттенков, ухмылявшегося на зеленом фоне. Он стоял на задних копытах, а в передних держал нож и вилку.
– Здорово, – похвалил Фильт. – А кто их делает? Или каждое заведения само для себя?
– Нет, тут есть целая фабрика по изготовлению всяких флагов, знамен и полотнищ. Необязательно для трактиров или кофеен, они там шьют для всех. Тут иногда бывает людно, но мы с тобой припозднились, так что, думаю, найдем место без труда.
Мол-Габур не ошибся: внутри действительно оказалось немало незанятых столиков. Несмотря на название заведения, обслуживающий их юноша в зеленой рубахе с вышитым вепрем двигался с грацией кошки.
Разведчик раскрыл какую уже по счету за эти два неполных дня столовую карту, но Мол-Габур опередил его.
– Оставим изучение сложных кулинарных названий на другой раз. Здесь надо, безусловно, налегать на дичь, так что для начала возьмем салат из куропатки с овощами. Затем рекомендую легкий суп из рябчиков, а основным блюдом будет вепрь с вертела. Его готовят во внутреннем дворе, и посетители даже могут понаблюдать за процессом. Горчицу и прочие соусы подадут в любом случае, так что отдельно их можно не заказывать. С хмельным не будем делать изысканный выбор – тут превосходное пиво, хэфдоунское светлое. Есть возражения?
Фильт, улыбаясь, помотал головой. Все-таки у волшебника поганый характер: почему вот он всегда так не может? Но рассуждать на эту тему юноше не хотелось. Он вдруг понял, что всего несколько минут назад он действительно волновался за своего учителя, хотя умом прекрасно понимал, что с тем вряд ли может произойти что-то плохое, тем более в Хэфдоуне.
«Я, наверное, сильно к нему привязался», – подумал Фильт. – «И не просто как к Наставнику или источнику знаний и всевозможных интереснейших историй. А как к человеку, хотя он маг. Как к отцу».
Тут на разведчика, который не помнил своих настоящих родителей, накатили грустные мысли, и он принялся старательно их отгонять, чему не в малой степени поспособствовало поданное пиво, оказавшееся потрясающе вкусным и чем–то – пожалуй, своей простотой и искренностью – напомнившее юноше темный сорт в «Пьяной каракатице».
Последующие полтора часа оказались праздником для желудка, и учитель с учеником, не сговариваясь, о деле не говорили. Разведчик мысленно поблагодарил чародея за совет заказать небольшие порции салата и супа, иначе таявшие во рту нежные ломтики вепря в него бы уже не поместились. Фильт обмакивал их в горчицу, хрен и какие-то незнакомые ему соусы с явным добавлением ягод и меда. Мол-Габур тоже нахваливал обед и попутно, в паузах между блюдами, рассказывал всякие смешные истории из своей жизни на кулинарные темы. Юноша только и успевал вытирать салфеткой слезы от смеха после очередной байки волшебника.
Грандиозный обед завершился, и Фильт, теперь уже совершенно спокойно и не задавая вопросов, наблюдал за процессом оплаты, лишь машинально прикидывая в уме, сколько бы пришлось отдать за такое пиршество в Кафтелии, хотя он очень сильно сомневался, что там смогли бы приготовить эти блюда так вкусно.
Они покинули гостеприимного «Голодного вепря», и Мол-Габур направился к ближайшей скамейке, чтобы, разумеется, раскурить свою трубку. Фильт примостился рядом, ожидая начала беседы.
Старый маг долго молчал, а потом спросил:
– Что тебя удивило сегодня больше всего, Фильт?
– Много чего, – пожал плечами тот. – Черные Титаны, которые являются какими-то механизмами, о чем мы с вами, как выяснилось, говорили. Странные магические потоки над источником, хотя я в этом мало что смыслю. Слежка, в ходе которой я впервые в жизни оказался бессильным. Неожиданное появление Твейлис, и как она, выслушав мой рассказ, резко удалилась, хотя у нее явно еще было время посидеть со мной. Исчезновение слежки, что непонятно с чем было связано. Это из нового, а еще у меня куча других вопросов.
Мол-Габур покивал головой, словно в подтверждение собственных мыслей, и неожиданно произнес:
– Думаю, ты не всё рассказал мне.
– В смысле?
– Тебя тревожит еще что-то.
Фильт ничего не сказал и глядел прямо перед собой.
– Нет, мой дорогой ученик, я не роюсь в твоей голове. Я не могу читать твои мысли в Сколладии, а тут уж тем более. Но я давно живу на свете и научился многое понимать по глазам.
Волшебник выпустил несколько колечек дыма и заговорил снова.
– Когда мы сегодня расставались в Чертоге Семи, я увидел твои чувства. Поверь мне, почти никто из людей не может их укрывать столь глубоко, чтобы это не было заметно по глазам. Я знавал одного актера в Кафтелии, прекрасного актера, между прочим. Он умел потрясающе перевоплощаться на сцене и играть практически любую роль. Играть честно, натурально, естественно. Зрители верили ему, и это самое главное в такой профессии. Но за кулисами он был совсем другим человеком, со своими проблемами, слабостями, горестями. Будучи блестящим лицедеем, он становился беспомощным и легко читаемым вне театральных подмостков.
– А причем тут я?
– Ты сердился на меня из-за Черных Титанов. Был восхищен красотой фонтана. Был удивлен возникшей объемной картой Гефетрона. В твоих глазах читался явный интерес к предстоящему морскому путешествию, как и нежелание писать доклад. И, конечно же, нетерпение увидеть Твейлис, ради чего ты пошел не в гостиницу, а в город.
– И что тут такого? – буркнул Фильт.
– Но я увидел не только это. Ты был воодушевлен, в прекрасном настроении, ты был полон жизни, и я, скажу тебе честно, очень рад, что тебе так нравится в Хэфдоуне, и я это понял еще до твоей первой встречи с Твейлис. Теперь же это куда-то ушло. Не думаю, что причина в слежке или внезапной встрече с девушкой.
Разведчик вздохнул. Будь ты неладен, учитель, со своим всепроникающим взором. И юноша нехотя поделился с магом своими наблюдениями за местными жителями.
– Что ж, тогда понятно, – вздохнул тот. – Но удивлен, что ты это заметил так быстро. Хотя ты же разведчик как-никак.
– И вы можете это объяснить? – спросил Фильт. – Лично у меня вариантов нет.
– Жители Хэфдоуна, Фильт, воспитываются совершенно не так, как в Сколладии или других странах. Я долго спорил на эту тему с Мудрейшими, но они были непреклонны. Так что ты в некоторой степени угадал, что показывать свои слабости или отрицательные эмоции здесь не принято.
– Но что здесь плохого? Это же естественные вещи. Если, к примеру, умирает близкий мне человек, я не смогу ходить с довольной улыбкой и делать вид, что ничего не произошло. По-моему, это обман и себя, и других. Разве нет?
– Со своей точки зрения – да и с моей тоже – ты прав. Но я тебе говорил, и ты уже начал это понимать, что здесь иные правила и нормы поведения, которые мы, будучи в гостях, осуждать не можем. Не мы устанавливали этот уклад, и не нам его менять, даже если мы считаем его неверным. Пойми, Фильт: очень многое в Хэфдоуне держится на безграничном доверии к Мудрейшим. Если люди начнут сомневаться, то никто не сможет предугадать, к чему это приведет.
– Мне сложно будет это принять, – глухо ответил юноша. – Как я смогу кому-то верить, кому-то доверять, если буду знать, что от меня что-то скрывают. Или как я смогу помочь, если что? И у меня не получится подавлять свои, как вы выразились, отрицательные эмоции, да и не умею я этого.
