После победы Октябрьской революции Л. Б. Красин быстро включился в общую напряженную работу Советского правительства, направленную на установление торгово-экономических отношений с капиталистическими странами. В декабре 1917 г. он уже участвовал в первом этапе переговоров советской делегации с представителями Германии в Брест-Литовске. Позже В. И. Ленин сожалел, что выезд Л. Б. Красина за границу не позволил должным образом укомплектовать советскую делегацию в конце февраля 1918 г. для решающей стадии переговоров, связанных с подписанием Брест-Литовского договора 3 марта 1918 г. «Несомненно при подписании договора нужны специалисты, — говорил Ленин на заседании ЦК 24 февраля 1918 г., — а у нас таковых нет, хотя бы по торговому договору. Мог бы поехать Красин, но он уехал на некоторое время в Стокгольм».^{66} В августе 1918 г. Л. Б. Красин стал председателем Чрезвычайной комиссии по снабжению Красной Армии. Он был прекрасно подготовлен и для внешнеторговой, и для дипломатической деятельности: хорошо знал экономику России и стран Западной Европы, свободно владел английским, немецким и французским языками. Возглавив НКТиП осенью 1918 г., Красин до последних дней своей жизни, в течение восьми лет, оставался на посту руководителя советской внешней торговли, был, по выражению Луначарского, одним из «маршалов Ильича».^{67}

Для возобновления отношений с капиталистическими странами Советское правительство стремилось прежде всего использовать Брест-Литовский договор, открывший некоторые возможности развития хозяйственных связей с Германией.

Вечером 18 апреля 1918 г. на станции Орша встретились два поезда: один двигался в Москву с персоналом германского посольства во главе с графом Мирбахом, другой вез в Берлин сотрудников полпредства РСФСР, Столица Германии к концу первой мировой войны казалась неприглядной. И без того довольно унылые серые дома Берлина давно не ремонтировались, их фасады были облуплены, город выглядел запущенным и закопченным, С Силезского вокзала советские дипломаты проследовали к отведенному для полпредства дому в центре Берлина. 20 апреля вновь ожило тяжеловесное, построенное в начале XIX в. здание бывшего российского посольства на широкой, обсаженной с двух сторон липами и протянувшейся до Бранденбургских ворот Унтер-ден-Линдеп. Его новые хозяева разместили здесь посольство и генеральное консульство РСФСР. Одной из основных задач советского посольства в Берлине, во главе которого находился участник переговоров в Брест-Литовске А. А. Иоффе, было установление торгово-экономических отношений между двумя странами на условиях полного равноправия и невмешательства во внутреннюю политику Советского государства. Эта задача была поставлена в письме В. И. Ленина полпреду в Германии 2 июня 1918 г.: «Если немцы-купцы возьмут экономические выгоды, поняв, что войной с нас ничего не возьмешь, все сожжем, то Ваша политика будет и дальше иметь успех. Сырья немцам дать сможем».^{68} Следуя этим указаниям, советское полпредство в Германии осуществляло тактику воздействия на деловые круги, пытаясь с их помощью нейтрализовать сторонников открытой вооруженной интервенции против Советской России и сорвать их планы. «Наша тактика, — писал Г. В. Чичерин, — заключалась в том, чтобы военному правительству противопоставить интересы германской промышленности и торговли».^{69} Главная роль в осуществлении этой тактики отводилась Л. Б. Красину и Я. С. Ганецкому, прибывшим в Берлин для участия в переговорах по экономическим и финансовым вопросам, начавшихся в июне 1918 г. Летом 1918 г. Л. Б, Красин встретился с крупным промышленником Сименсом, у которого работал до войны. На беседу владелец фирмы пригласил «целый полк директоров», которые во многом связывали свою успешную коммерческую деятельность с «русским электрическим рынком».^{70} Далее последовали и другие встречи с большим числом промышленников и торговцев, в ходе которых Красин настойчиво разъяснял, что силой и военными средствами от России германский капитал ничего не получит. И напротив, торговля, другие виды экономических отношений могут привести к взаимной выгоде.

В состав советской делегации на переговорах в Берлине в качестве специалиста по банковским делам был включен и Яков Станиславович Ганецкий, профессиональный революционер, большевик, назначенный после победы Октября членом коллегии Наркомфина, управляющим Народным банком. Долгое время он провел в эмиграции, учился в Берлинском, Гейдельбергском и Цюрихском университетах. Хотя «перспектива встретиться за зеленым столом с немецкими тузами-банковиками Мендельсоном, Глазенапом и другими не особенно радовала меня, — писал он, — делегация наша не так уж плохо вела переговоры».^{71} Их результатом было подписание дополнительных соглашений к Брест-Литовскому договору, которые точно определили размер выплаты по финансовым претензиям Германии, но в то же время обеспечили полную независимость Советской России в области внутренней экономической политики и оградили ее народное хозяйство от посягательств германского капитала. На проходивших почти одновременно летом 1918 г. в Москве переговорах о торговых отношениях советская сторона столь же решительно пресекла все попытки германских представителей добиться отказа от монополии внешней торговли и обеспечить тем самым хищнический вывоз в Германию сырьевых богатств без учета интересов Советской России.

В ходе берлинских переговоров были сделаны первые шаги на пути налаживания товарообменных операций между двумя странами. 7 июля 1918 г. советские представители Л. Б. Красин и А. А. Иоффе во время длительной беседы с лидером национал-либералов Штреземаном выразили сожаление по поводу отсутствия торгово-экономических отношений между Советской Россией и Германией. Л. Б. Красин предложил осуществить для начала на основах компенсационной торговли обмен партии германского угля на некоторые виды сырья.^{72} В переговорах об этой сделке активное участие принял назначенный по предложению В. И. Ленина генеральным консулом РСФСР в Берлине Вячеслав Рудольфович Менжинский. Вступлению его в эту должность предшествовали долгие годы революционной борьбы. Государственная же работа Менжинского после Октября была такова: сначала комиссар ВРК при Министерстве финансов, затем временный заместитель наркомфина и одновременно член ВЧК и, наконец, около трех месяцев — народный комиссар финансов РСФСР.^{73}

10 июля 1918 г. Генеральное консульство РСФСР в Берлине направило в ВСНХ письмо, в котором, сообщая об организации при консульстве отдела торговых сношений, предлагало «по всем вопросам, касающимся покупок и продажи товаров в Германии, обращаться непосредственно в Генеральное консульство».^{74}

В июле же Менжинский и Красин начали переговоры о закупке в Германии угля, который был так необходим красному Петрограду, испытывавшему острый топливный кризис. Представитель концерна «Гуго Стиннес» Дейбль, встретив упорное сопротивление советских дипломатов, не соглашавшихся по самым бросовым ценам отдать за германский уголь важнейшее сырье, и надеясь при реализации этой сделки прорвать монополию внешней торговли РСФСР, выехал в Москву. Вслед ему в НКТиП, ВСНХ, Ленину идут телеграммы Менжинского и Красина:

«С Дейблем будьте осторожны, прожженный коммерсант может надуть. Для ориентировки сообщаем Мировые цены на уголь…»;

«Немцы очень прицеливаются вывезти из Петрограда, как они говорят, «свои товары», якобы закупленные еще до войны, На самом деле — попытка обойти декрет о монополии внешней торговли и вывезти как контрабанду»;

«О ценах будем торговаться здесь»;

«Безмерные требования отклоняйте спокойно, но решительно. Внушайте им убеждение, что мы надуть себя не позволим».^{75}

В конце концов поняв, что «красные купцы» не так уж плохо ориентируются в коммерческих делах и «надуть» их невозможно, германские промышленники подписали несколько контрактов на взаимоприемлемых условиях. 7 октября 1918 г. В. Р. Менжинский после первой успешной товарообменной операции, произведенной на компенсационной основе с фирмой «Гуго Стиннес», заключил договор с германским правительством о поставке через угольный синдикат в Эссене 100 тыс. тонн угля в Советскую Россию в обмен на натуральную резину, асбест, никель, медную стружку, медный лом и т. п., а также фрахтовый договор на перевозки. Всего по этому соглашению с 19 октября по 4 ноября 1918 г. в Советскую Россию девятью пароходами было доставлено около 40 тыс. тонн угля и кокса. В обратный рейс германские суда грузились в Петрограде указанными компенсационными товарами.^{76} Однако успешно начавшийся товарообмен был прерван провокационной высылкой советского посольства и консульства из Берлина 6 ноября 1918 г. Поводом для этого послужил, по словам Чичерина, «водевильный инцидент с весьма кстати разбившимся на берлинском вокзале привезенным от нас ящиком, в котором оказались никогда не клавшиеся нами туда листки».^{77} Что же произошло?