Только этот год и можно считать временем ликвидации военно-морской блокады Советской России со стороны Балтики. Да и то посещения Петроградского порта торговыми судами западных стран и в еще большей степени — начало регулярных перевозок груза пароходами под советским флагом стали возможными фактически лишь летом 1921 г. 27 мая 1921 г. произошло знаменательное событие. К опустевшим за время блокады причалам Петроградского порта подошло первое иностранное торговое судно — голландский пароход «Александер-Польдер» с грузом сельди из Ярмута (Англия).^{436} Этот день и можно считать фактическим подтверждением полной ликвидации союзной военно-морской блокады в данном районе-В июле 1921 г. возобновили торговое мореплавание десять судов советского Балтийского флота — «Метель», «Аргунь», «Большевик», «Карл Маркс» и др., которые в навигацию этого года сделали всего 13 рейсов между Петроградом и портами Германии, Эстонии и Финляндии.^{437} Но психологические издержки периода блокады команды советских торговых судов продолжали ощущать и еще некоторое время. Условия, в которых приходилось вести работу морякам советского торгового флота, были, конечно, еще далеки от нормальных# В рейсовом донесении капитана парохода «Аргунь» А. П. Смирнова от 4 октября 1921 г. сообщалось, например, что в момент прихода советского судна в Гамбург властями было заявлено об отказе экипажу «Аргуни» сойти на берег «и у сходни с момента прихода был поставлен германский полицейский — на вахту.

Выход на берег был разрешен только для капитана и врача… Затем пароход был отведен в удаленную Park-Hafeu и ошвартован к чалам, не имея сходни на берег. При этом число вахтенных полицейских было доведено до четырех человек».^{438} Однако в 1921 г. начало торговому мореплаванию под советским флагом на Балтике все же было положено. За навигацию этого года Петроградский порт принял 308 иностранных торговых судов. Вновь, как и прежде, «все флаги в гости» стали привычными для этого крупнейшего порта Советской России.

Еще меньше спешили союзники с ликвидацией военно-морской блокады Черноморского побережья. В одном из документов английского министерства иностранных дел, датированном 20 апреля 1920 г., отмечалось, что «союзная политика блокады в отношении Черного моря еще остается в силе».^{439} Напряженная обстановка в этом районе сохранялась в течение всего 1920 и в начале 1921 г. Военно-морское присутствие разноязычной союзной эскадры в Черном море позволяло ей держать под контролем порты Крыма и Грузии. На протяжении значительной части 1920 г. в этих портах постоянно находились 2 крейсера и 4–5 эсминцев английского флота, 2–3 американских, 6–7 французских и 2–3 итальянских военных корабля.^{440}Чехословацкий представитель по эвакуации подданных республики на родину сообщал в свое министерство иностранных дел в мае 1920 г. из Тифлиса: «15 апреля я прибыл в Тифлис. Ситуация такова: Батум занят английскими войсками. В порту 2 английских дредноута и несколько миноносцев, миноносцы французские, итальянские. В Батуме консульства: французское, итальянское, американское».^{441}

Военно-морская блокада в этом районе продолжала преследовать те же цели, что и в 1919 г.: прервать торговое судоходство между черноморскими портами и портами других стран, оказывать содействие на этот раз войскам Врангеля, оставшимся единственной крупной контрреволюционной силой на Юге России. Так, в середине ноября 1920 г. британскими властями в Константинополе была подтверждена блокада «русского берега Черного моря». Они заявили, что «британские эсминцы патрулируют море, чтобы помешать большевикам сообщаться с турецкими берегами».^{442} В ноте правительства РСФСР правительству Великобритании от 4 февраля 1921 г. указывалось, что «на Черном море британские, как и французские, суда атакуют корабли России и других наций, везущие товары в русские порты, и британские эсминцы, такие как «Непобедимый», подстерегают их в соседних водах для враждебных действий против русской торговли и русских побережий».^{443}

Французские и британские военные корабли оказали самую непосредственную помощь войскам Врангеля на решающем этапе сражений с частями Красной Армии в Северной Таврии и в Крыму. В советской ноте отмечалось, что «десантные операции врангелевских войск не имели бы места без поддержки со стороны британского флота и без британского угля».^{444}Французские военные суда 1 ноября 1920 г., во время этих боев участвовали в обстреле Геническа при занятии его частями Красной Армии. Их враждебные действия на море продолжались и в последнем сражении за Перекоп, когда французские боевые корабли обстреливали наступающих красноармейцев.^{445}

Осуществление враждебных действий против советских торговых судов со стороны французских и британских кораблей не прекратилось и после разгрома Врангеля. Для понимания роли правительств Франции и Англии в проведении военно-морской блокады на Черном море в конце 1920 и начале 1921 г. небезынтересно ознакомиться с официальным заявлением МИД Франции, опубликованным в середине декабря 1920 г. В нем отмечалось, что «во Франции нет закона, воспрещающего вступать в торговые или финансовые сношения с Россией. Однако вследствие отсутствия соглашений между советским и французскими правительствами последнее слагает с себя всякую ответственность за сделки, заключенные коммерсантами или финансистами, которые действуют исключительно на собственный риск и страх». Далее, касаясь военно-морской блокады, заявление определенно указывало, что «торговые отношения через Черное море все еще подвергаются союзному морскому контролю».^{446}

То же самое, хотя и с обычными для себя оговорками, фактически вынуждено было признать и правительство Великобритании. 17 ноября 1920 г. в ответ на запрос в парламенте о блокаде лорд Адмиралтейства Грейг ответил отрицательно,^{447} однако на более точно сформулированный запрос, «нарушено ли мирное судоходство в Черном море?», заявил, что прежде чем ответить, он должен внимательно ознакомиться с положением дел. Но в том же месяце Ллойд Джордж в ответ на аналогичные запросы депутатов парламента был вынужден признать наличие блокады на Черном море против Советской России и факт протеста итальянского правительства против нарушения его интересов & результате военно-морской блокады. Признавая это, британский премьер, как обычно, попытался закамуфлировать политику Англии, заявив, что «блокада действует только в отношении снабжения турецких националистов, которое должно быть приостановлено».^{448} Реальные же действия французского и британского флота вполне подтверждали, что военно-морская блокада оставалась в силе.

В декабре 1920 г. французский миноносец около Батума остановил пароход «Зейнаб», члены команды которого были увезены в Константинополь и посажены там в тюрьму, а сам пароход потоплен.^{449} В этом же месяце, когда в Батумский порт пришел пароход «Анкона» и пытался следовать дальше, он дважды возвращался английскими военными судами, которые не выпускали его к берегам Советской России с товарами, закупленными Центросоюзом в Грузии. Только в конце месяца капитану П. А. Щепетову удалось прорваться на нем через сторожевое охранение и уйти в Новороссийск, а оттуда в Турцию, Италию и Англию.^{450}

Заключительный этап военно-морской блокады со стороны французских боевых кораблей сопровождался нападением двух миноносцев на рейде Анапы на советскую канонерскую лодку. Согласно советской официальной публикации, фактическое осуществление блокады военно-морскими силами Франции продолжалось здесь в течение всего 1921 г.: «Бесчинства французского флота в Черном море вызвали запрос во французском парламенте об отношениях к России, и министр иностранных дел заявил, что «блокада по отношению к России не применяется». На самом же деле французские суда поддерживали на Черном море блокаду до 1922 г.».^{451}

Важно отметить и еще одно обстоятельство, связанное с осуществлением блокады на Черном море в 1920 г. Дело в том, что русские военные и торговые суда после разгрома и бегства Врангеля и по его указанию были захвачены, переданы Франции и уведены во французский порт Бизерту. Сам Врангель признавал, что передал флот «под покровительство» Франции за ее поддержку «правительства» Юга России в борьбе с большевиками. «Вследствие этого, — заявил он, я отдал приказание русскому военному флоту и коммерческим кораблям при входе в Константинополь поднять на фок-мачтах французский флаг. Я заявляю, что корабли могут быть приняты в обеспечение платежей, которые падут на Францию, и расходов, связанных с принятием ею обязательств в отношении эвакуируемых воинских частей и населения».^{452}