— А что же вы, Виктория Августовна, думаете об излечении этого больного?

Елизавета Федотовна живо повернулась к Талль, улыбнулась ей по-доброму. И ведь запомнила имя и отчество! Хотя вроде бы Великих князей и княгинь специально учат с первого раза выучивать все о собеседнике.

— Настоящий подвиг — это вынуть нож из сердца больного так, чтобы он остался жить, Ваше Императорское высочество! — Вика провела рукой по бинту, который закрывал мощную грудь Жигана. Тут же вперед пропихнулся репортер, начал устанавливать треногу.

— Вы не ошиблись? — Елизавета Федотовна приподняла брови. — Нож был в сердце и больной выжил?

— Именно так, Ваше Императорское высочество! Об этой операции станет известно во всем мире!

Вика с такой страстью это сказала и посмотрела на меня такими влюбленными глазами… Ох, как палится.

— Вот этот нож, — Талль достала из тумбочки слегка изогнутый клинок, показала всем. Реквизит произвел впечатление, репортер забрал нож, начал его разглядывать. Черт, да он же по-прежнему окровавленный, никто даже не потрудился его толком отмыть. Пухлые губки княгини приоткрылись, голубые глаза уставились в меня, не моргая.

— Что же… первый экспонат музея скорой помощи у нас есть, — неуклюже попытался пошутить я.

Но все молчали, будто воды в рот набрали. Один только репортер суетился, наводя камеру на Жигана. А тот лишь ухмылялся, пугая всех своим огромным шрамом через все лицо.

Ну всё, начальство довольно, пора приступать к финальной части мероприятия — когда гостеприимных хозяев одаривают ответными плюшками. И я, с поклонами и прочими проявлениями повел Великую княгиню в свой кабинет. Наших уже не было, им в такие интимные моменты вникать нечего, потом получат пресс-релиз о единственно верных действиях самого лучшего в мире главврача. Один Чириков мелькал на заднем плане, потому что без него никак.

Собственно, сделанное накануне директором тянет на премию в размере месячного оклада. Потому что я никогда в небесных сферах не вращался, тонкостей тамошних хороводов не знаю, и все ритуалы встреч с большими начальниками в моей голове сводились к банальному «встретить — проводить, выпить — закусить».

Когда я Федора Ильича накануне «обрадовал» сегодняшним визитом, он моментально развил кипучую деятельность. Ясное дело, к купцам Лапиным никакие князья, ни простые, ни, тем более, Великие, не захаживали. Но у нормального старшего приказчика есть знакомые, у которых имеются свои приятели, знающие тех, кто даст верные сведения. К обеду Чириков знал, какой сорт чая предпочитает Елизавета Федотовна, и какими пирожными любит закусывать. К тому же он притащил выглядящий безумно дорого фолиант в переплете из тисненой кожи, с приделанной отполированной медной табличкой, на которой была выгравирована строгая надпись «Больница скорой помощи общества „Русский медикъ“, основана въ 1895 году. Гостевая книга». К гроссбуху прилагался специальный витринный ящик для хранения. Глядя на эту великолепную показуху, я на пару минут выпал из реальности. Я о таком даже не думал, если честно. Без директора мы бы сели в лужу с первого шага.

И вот в присутствии нашей гостьи Чириков достает из ящика это чудо канцтоварного бизнеса, предварительно отомкнув декоративный замочек, и передает мне.

— Ваше Императорское высочество! — начинаю я заранее отрепетированную речь. — Нижайше прошу оказать честь и открыть гостевую книгу первой записью.

— С удовольствием, господин Баталов, — ответила Великая княгиня, и запросто села у стола, пододвинув чернильницу с пером. Тоже, кстати, предусмотренную Федором Ильичом.

Естественно, все кланяются как болванчики, а Елизавета Федотовна легким и красивым почерком пишет, что навсегда запомнит посещение больницы и выражает восхищение трудом медицинских работников, которые тут не покладая рук, и так далее.

Не удовлетворение, а восхищение! Да! Нам только что дали такое… трудно переоценить! Это карта старше козырного туза, господа!

На этом аттракцион невиданной щедрости не кончился. Великая княгиня встала, вызвав очередной вал поклонов, и пригласила меня на званый вечер, к ее сожалению, без танцев, который состоится в начале июня.

— Приезжает Великий князь Константин Константинович…

Тут я сильно порадовался, что это вечер без танцев, а не бал. Танцевать я так пока и не выучился. Мазурка и прочие полонезы для меня — темный лес.

— Почту за честь, Ваше Императорское высочество! — я поклонился, заметил, что Елизавета Федотовна меня пристально разглядывает.

— Евгений Александрович, нет ли в чем нужды у вашего госпиталя?

И я, не задумываясь, брякнул:

— Электричество для операционной — срочных больных привозят и ночью, ваше Императорское высочество. Наша первостатейная нужда.

— Господин Баталов. Пусть ваш управляющий обратится в Елисаветинское благотворительное общество, я дам распоряжение.

Чириков в ответ на мой взгляд чуть заметно кивнул. Уверен, он с них постарается вытрясти самую шикарную динамо-машину в Москве. Скоро к нашему зданию будут экскурсии водить, чтобы полюбоваться иллюминацией. И лампа бестеневая… Озолотимся на сдаче операционной в аренду!

Ли Хуан теперь занятой человек. Первый китаец, который лечил в этой стране дядю царя. Но старик не загордился, и тренировки со мной проводит с той же частотой. О спине Великого князя я не спрашиваю, он не рассказывает. Врачебная тайна! После занятий мы беседуем на отвлеченные темы, и пьем зеленый чай.

Со своей просьбой я долго не решался к нему обратиться. Дело щепетильное. При попытке вспомнить забытое могут всплыть ненужные подробности. Обратись я к профессору Павлову, который большой специалист в гипнозе, и попроси об услуге — Иван Петрович наверняка коллеге поможет, не откажет. Но потом поинтересуется: а что за лекарство такое? Где этот ученый, обремененный столь необычными знаниями, преподает? И всё, кончился приват-доцент Баталов. Заберут в поликлинику на опыты.

А китаец, если и удивится чему — промолчит. Мне кажется, что наше общение уже дало ему немало поводов для удивления, или даже подозрения. Там оговорочка, тут еще языком ляпнул по мелочи — а умному достаточно. Так что попробуем.

— Уважаемый Ли, — я склонил голову в поклоне. — У меня возникло затруднение, требующее помощи.

— Слушаю внимательно, — кивнул в ответ китаец.

— Я знаю, что человек почти ничего не забывает, просто вспомнить не может, — высказал я очередную житейскую мудрость. — И мне очень нужен тот, кто сможет мне вернуть воспоминание.

— Можно поплобовать, — подумав, сказал Ли. — Какого лода воспоминания?

— Когда-то давно я слушал лекцию. Рассказ ученого. Мне надо вспомнить всё, что он говорил.

— Вечелом у вас. Чтобы никто не мешал.

Обеспечить полное уединение — это просто. Кузьме дать выходной, отправить вместе с Алексеем в цирк Саломонского на Цветном бульваре. Объявить в приемном, что меня ни для кого нет, а беспокоить можно только при пожаре, да и то, если доберется до третьего этажа, и начнут выпрыгивать люди. А Вика очень кстати отправилась выполнять дочерний долг, а заодно убеждать маму разрешить ей уйти «в свободное плавание». Насчет последнего я сильно сомневался. Не та женщина вдова, чтобы отдать судьбу дочери в ее собственные руки. Елена Константиновна из тех, что сама любит все контролировать.

Ли Хуана у нас уже все знали, так что в мою квартиру он пришел без помех. Я тоже подготовился — надел свободную одежду, положил рядом с собой стопку бумаги и несколько карандашей.

Китаец прошел со мной в спальню, и запросто уселся на пол у двери, кивнув, чтобы и я располагался напротив. Пока я мостился в попытках сесть поудобнее, Ли расставил свечки, зажег парочку. Благовония какие-то, никак не пойму, что, хотя запахи вроде и знакомые.

— Ласскажите о том случае, — предложил он мне.

— Я молод, сижу на лекции со своим товарищем, — начал я, вспоминая подробности принесенные сном. Китаец чуть заметно хмыкнул, услышав слова о молодости, но ничего не сказал. — Нам рассказывают о лекарстве, но я обращаю мало внимания, так как занят игрой. Вроде вашего Го. Мне кажется, что эти знания не очень важны, а потому…