Что ж, думал я, увлажняя кожу лица клиентки смоченной в растворе марлей, если я профи, то должен суметь сделать из Антонины Васильевны красотку даже при помощи этого варварского набора. Худшее, что может сделать женщина в возрасте − пользоваться яркими тенями и помадами, нещадно покрывая лицо тональным кремом. А раз омолаживающий макияж должен быть лёгким, то используем естественные, нежные тона.

Ох уж эти мне выщипанные брови, придающие их обладательнице глуповатый вид! Делаем чуть толще и естественнее при помощи серых теней и небольшого участия косметического карандаша. Вместо теней просто осветляем зону вокруг верхних и нижних век при помощи пудры и тональника. Ресницы чуть удлиняем при помощи французской туши, благо что она не сильно поюзанная. С вазелином и помадами пришлось поэкспериментировать, дабы добиться эффекта блеска для губ. Ну и немного поработаем с кожей лица.

«В эфире была передача «Музыкальная мозаика». А сейчас — «Рабочая радиогазета». Заиграла музыка, которую прервал мягкий баритон диктора: «Мы уже рассказывали в «Рабочей радиогазете» об опыте львовских предприятий по внедрению комплексной системы управления качеством продукции. В сегодняшнем выпуске мы продолжаем разговор на эту тему. У микрофона наш специальный корреспондент Ирина Сторчакова…»На всё про всё мне понадобилось ещё минут пятнадцать. Итог в целом удовлетворил даже меня, хотя, имейся у меня под рукой оставшийся в будущем мой чемоданчик с косметикой от «Lancôme» — тут я про себя тяжко вздохнул — результат мог бы быть вообще обалденным.

Но, похоже, и этого оказалось достаточно для того, чтобы Вязовская, кресло с которой я в финале развернул лицом к зеркалу, просто ахнула.

— Не могу поверить, что это я! — наконец выдала она после десятисекундной паузы. — Алексей, вы просто волшебник!

— А что, очень даже ничего.

Это подошёл единственный мужчина в женском коллективе, придирчиво оглядевший мою клиентку.

— Вы тоже так считаете, Наум Абрамович?

— Антонина Васильевна, милочка, вы же знаете, я всегда говорю то, что думаю.

Эх, жаль, что в это время линзы для глаз ещё не в ходу. Вслух я заметил, что к очкам можно подобрать более стильную оправу, и даже могу порекомендовать конкретный вариант, если Вяземская решится на этот шаг.

Вокруг нас собрались не только мастера, сделавшие перерыв в работе, но и некоторые из посетительниц женского зала. По — моему, привлечённые оживлением в женском зале, подтянулись даже некоторые мастера и из мужского, и даже из маникюрного зала кто — то выглянул. То и дело раздавались приглушённые возгласы: «Ах, какая прелесть!» «Наша Антонина Васильевна словно двадцать лет где — то потеряла, хоть снова замуж выдавай» «Ну это, девочки, рука мастера! Где его вообще нашли?»…

— Так, девочки, ну — ка, хватит бездельничать! — прервала поток восторженных комментариев Вязовская. — Давайте принимайтесь за работу, вас клиенты ждут. А мы с вами, Алексей, пройдём в мой кабинет и поговорим с глазу на глаз.

Теперь я сидел на стуле более уверенно, да и Антонина Васильевна выглядела намного более доброжелательной, то и дело как бы невзначай бросая взгляд в лежавшее на столе маленькое зеркальце.

— Итак, товарищ Бестужев, вы твёрдо решили, что ваше призвание, молодого, здорового мужчины — женские причёски?

— Но ведь Вячеслав Зайцев шьёт одежду для женщин, и ни у кого это вопросов не вызывает, — парировал я. — Антонина Васильевна, так почему я не могу помочь нашим женщинам стать чуть красивее? Вы же видели, что я могу.

— Можете, это верно, — она снова украдкой погляделась в зеркальце. — Ну ладно, я поняла, что вы упрямый. Но учтите, к 40 годам вы можете заработать радикулит с остеохондрозом, артроз и тромбофлебит, да и зарплата у нас скромная. Сколько вы получаете на фабрике? 150? У нас официальная зарплата 100 рублей, плюс квартальная премия. Конечно, есть некоторые нюансы, делающие жизнь парикмахера, скажем так, интереснее, но вам пока об этих нюансах думать ещё рано.

Она подалась вперёд и внимательно посмотрела на меня поверх очков.

— Знаете, что я вам скажу, Алексей… Вы уже практически готовый мастер, но, такое ощущение, что парикмахерскому делу вас обучали не в Советском Союзе. Как я понимаю, вы и сами не в курсе своего профессионального образования. Однако, боюсь, не все наши клиентки согласятся стать подопытными моделями, многие уверены, что они лучше мастера знают, что у них должно быть на голове. Поэтому современным причёскам и тем более методам окрашивания волос вас пока будет обучать Наум Абрамович Кац. У Наума Абрамовича пошаливает сердце, и он перед Новым годом как раз собирался окончательно уходить на покой, так что с вашей помощью без мужчины в коллективе, надеюсь, не останемся. Уверена, профком «Чародейки» одобрит вашу кандидатуру. Но помимо того, чему вас обучит Кац, у вас должен быть официальный документ о том, что вы закончили соответствующее учебное заведение. Поэтому вечерами будете ходить на курсы парикмахерского дела. Правда, они уже почти месяц занимаются, но руководитель курсов мне кое чем обязана, так что решим вопрос. Думаю, за два оставшихся месяца нагоните. Когда курсы закончите — оформим в штат согласно расписанию. Устраивает вас такой вариант?

Ещё бы не устраивал! Я едва сдержал торжествующую улыбку. Убедившись в моём согласии, Антонина Васильевна поднялась, вышла из — за стола и протянула мне руку. Её рукопожатие было сильным, как у мужчины.

— И кстати, Бестужев, вы комсомолец? Не знаете? Вот и мы не знаем. По возрасту вы в комсомольцы уже не годитесь, для члена партии выглядите слишком молодо. Ладно, страна проживёт как — нибудь без ваших комсомольских взносов, ограничится вашими пожертвованиями в Фонд мира. Пока ваша трудовая книжка в отделе кадров кондитерской фабрики, вам придётся трудиться по прежнему месту работы, а сюда будете приходить по субботам. Не забудьте, кстати, заблаговременно подать заявление об увольнении.

Так началась моя двойная жизнь. В одной я трудился на фабрике, в другой вечерами шёл на курсы парикмахерского дела, а по субботам выступал в роли подмастерья Наума Абрамовича. На курсах из полутора десятка абитуриентов я был единственным мужчиной, и моих в большинстве своём юных сокурсниц интересовало, с чего это я решил выбрать такую уже непопулярную у мужчин профессию. Правда, когда на первом же практическом занятии я справился с заданием быстрее всех, вопросы такого рода как — то сами собой отпали.

В свою очередь, Наум Абрамович щедро делился со мной накопленным опытом, не забывая время от времени ударяться в воспоминания. Например, частенько вспоминал фронтовую молодость. Хотя как молодость… Когда началась война, Кацу было, как и мне сейчас, 33 года, он трудился по своей нынешней специальности в одной из московских парикмахерских.

— Я сам пришёл в военкомат, меня приписали к создававшейся 34—й армии. В конце июля 1941 года пошли в наступление под Старой Руссой против 10—го корпуса Вермахта. Сначала все было в нашу пользу, но затем немцы подтянули с новгородского направления дивизию СС «Мёртвая голова», затем 3—ю моторизованную дивизию и управление 56—го моторизованного корпуса. Впридачу «Юнкерсы» не давали жизни, с утра до вечера пикировали на наши позиции. Не знали, куда от них спрятаться. На моих глазах мальчишку, вчерашнего студента МГУ, призванного вместе со мной, очередью разорвало пополам. Ужасное зрелище…

Заканчивал войну Наум Абрамович уже в составе 2—го Украинского фронта, принимал участие в Пражской стратегической операции, в ходе которой Чехословакия была полностью освобождена от фашистских захватчиков.

— Я к тому времени уже числился личным цирюльником командарма, к тому времени уже маршала Советского Союза Родиона Яковлевича Малиновского, — рассказывал Кац, не отрываясь от работы. — Он официально был женат, но «ппж» у него была Рая Гальперина, он назначил её заведующей столовой Военного совета. Впоследствии они поженились, она родила ему дочку. Стриг не только маршала, но и его ближайшее окружение, включая Раю. Ей всё больше укладки делал. Ещё Малиновский смекнул, что я в шахматы неплохо играю, частенько сажал меня за доску против себя. А как война закончилась, больше не виделись.