– У тебя кровь, – выдохнул я, едва она переступила порог моей клетки.

Она отмахнулась, как от сущего пустяка:

– Все в порядке.

– У вас не так много времечка, птенчики, – с ухмылкой проговорил Стилг, запирая створку. – Используйте его с умом. Не лобзайтесь почем зря. Ладушки?

Эйтн окатила динетина презрительным взглядом, однако спорить не взялась. Лишь коснулась кониками пальцев нитки на шее и тяжело опустилась на лежак.

– Итак, ты говорил с местной хозяйкой, – сказала она, почему-то глядя мимо меня.

Я оставался на ногах. Забыв про здоровяка, продолжал смотреть на Эйтн и пытался понять, через что Мама Курта заставила ее пройти. Гнев, пробудившийся где-то внутри, опять отдавал легким покалыванием в обожженной руке.

– Если они с тобой что-то сделали…

– Я же сказала, все в порядке! – оборвала она, но так, будто сама отчаянно хотела в это поверить. – Здесь нечего обсуждать. Только то, что она хочет.

Я не рискнул спорить.

– Полагаю, она хочет, чтобы я кое-куда слетал.

– Куда? – Взгляд наконец-то переместился на меня.

Чуть выдохнув, я сказал:

– Лабиринты Крадосса. – Выдержал паузу. – Что-нибудь знаешь об этом?

Тонкие брови Эйтн сошлись над переносицей. Она задумалась.

– Кажется, это где-то в пространстве Тетисс. Но я никогда там не бывала. Что ей там нужно?

Я вкратце пересказал суть беседы с Мамой Куртой. И с каждой новой услышанной деталью Эйтн хмурилась все сильнее. Под конец она выдала:

– Это чудовище играет с тобой!

– Эй! – возмутился Стилг, само собой прислушивавшийся к каждому оброненному слову. – Полегче, тютелька! С тобой обошлись в разы мягче, чем ты того заслуживаешь, так что будь благодарна!

Эйтн на него даже не взглянула.

– Эта тварь хочет, чтобы ты сделал всю грязную работу, пока она будет сидеть в норе и полировать свои коготки, ожидая вестей.

Я сам удивился собственной невозмутимости, но, тем не менее, пожал плечами:

– Ну, это вполне объяснимо. С такой-то внешностью нелегко затеряться среди толпы, да и репутация, наверняка, опережает. Плюс мы с тобой знаем о преимуществах, какие есть у меня, а у нее нет.

– Только не говори, что…

Но я не дал ей закончить, приставив указательный палец к губам и покосившись в сторону решетки. Стилг, по-прежнему гревший уши, глазками целился в темноту коридора.

– Знаешь ведь, как оно бывает? Изо всех сил стремишься к цели, а дорога возьми да и сверни под неожиданным углом. Но поворот поворотом, а точка финиша все равно одна, сколько ни петляй.

Раздражение и озадаченность на лице Эйтн сменились скептицизмом:

– Неужели ты видишь связь?

Я попробовал улыбнуться. Не из-за уверенности в собственных догадках, а скорей ради того, чтобы немного успокоить ее.

– Как минимум одну ниточку.

Эйтн все поняла, но, как и любой другой рациональный разумник, не поверила.

– Все это слишком зыбко. Ты знаешь, чем нам следовало бы заниматься. Ты знаешь, что стоит на кону. Сейчас Обсерватория болтается на орбите Шуота. Бавкиде достаточно протянуть руку и тогда всему, чего мы добились, конец.

– Даже у Бавкиды не настолько длинная рука, чтобы достать до станции с поверхности планеты. Корабль ее здесь, и я сильно сомневаюсь, что в пустыне отыщется что-то, на чем можно летать. Она в ловушке.

– Да, но какова вероятность, что туда не сунутся те, кто способен ей помочь? Пиратов там никто не ждал, если ты помнишь.

Я помнил. Конечно же. И все же не стал пенять ей за то, что ткнула носом в столь очевидную деталь. Сложив руки на груди, я проговорил:

– Тут ты права. Но именно это и заставит меня не растрачивать время попусту.

Правая бровь Эйтн приподнялась:

– Тебя?

Я моргнул, не сообразив, к чему она это.

– А меня ты из списка уже вычеркнул?

Я захлопал глазами вдвое чаще. Подобрать верные слова оказалось сложнее, чем можно подумать. Уткнув взгляд в пол, я забормотал:

– Я… честно говоря, я думал, что тебя оставят здесь в качестве гаранта моего возвращения.

Невеселый смешок заставил поднять глаза. Эйтн отчего-то смотреть на меня не пожелала, но в который раз коснулась странной полупрозрачной нити на своей шее.

– Думаю, это не станет проблемой.

– Почему вдруг?

Однако отвечать она не пожелала. Поднялась с лежака и подошла почти вплотную. Я затаил дыхание, не смея даже надеяться на то, что за этим может последовать. Но взгляд Эйтн холодный, как тысячи астероидов, переместился в сторону решетки.

– Спроси ее саму.

В тот же миг металл настила в коридоре заскрежетал, словно на него опустили нечто очень тяжелое, и на месте Стилга появилась безобразная башка паучихи.

– Воркуем, птенчики? – Она все так же издавала трещащие и шипящие звуки, а переводчик-торшер, который был зажат между тонких пальцев на манер светильника, преобразовывал этот треск в понятные человеческому уху слова. – До чего же очаровательно! Между прочим, Мама Курта с первого взгляда поняла, что между вами все запутанней, чем коридоры моего Гнезда.

До сих пор не скажу, что подтолкнуло меня к этому, но едва эти слова прозвучали, я машинально отступил от Эйтн на шаг.

– Вы о чем это?

Паучиха рассмеялась.

– Да ладно тебе! Можешь не строить из себя героя. Все, так или иначе, предрешено. В вашем распоряжении, мои сладкие, два оборота Торры вокруг своей оси. А чтобы вы себе головки ненароком не сломали, уточняю: по риоммским меркам это будет семьдесят два стандартных часа. Семьдесят один, если быть точной. Ведь кое-какое времечко ушло на уговоры. Не так ли, дорогуша? – Взгляд Мамы Курты устремился к Эйтн, которая продолжала стоять, будто громом пораженная, и только слегка поглаживала полупрозрачную нить на своей шее. – О, мне так нравится, когда строптивые риоммские дамочки становятся покладистыми, как маленькие мура-ягнятки. В этом есть что-то поэтичное, не правда ли, Сет Эпине?

Все еще пытаясь переварить смысл услышанного и увязать все это с деталями, только что выданными Эйтн, я нахмурился. Ощущение неправильности всего происходящего накатывало волнами. Теневой ожог опять зачесался.

– Ну же, детка, – протянула Мама Курта как ребенку, который отказывался брать угощение. – Соображай.

В следующий миг она без всякого предупреждения выстрелила.

Не могу подобрать более точно слова, хотя никакого оружия в ее лапах я не видел. Вовремя среагировать мне помогли Тени. Всегда настороже, они, ускорив рефлексы во много раз, подтолкнули меня к тому, чтобы поднять ладонь и заставить шустрый снаряд застыть прямо в воздухе.

– О-хо-хо! – прострекотала паучиха с неприкрытым восхищением, после чего оглянулась куда-то за спину. – А вы, мальчики, все не верили, что он тот, кто нам нужен. Гляньте-ка! Перехватил прямо в полете! Лейр, чтоб его, во плоти!

Пока она ликовала, я присмотрелся к пойманной дряни. Белесая и едва-едва пропускающая тусклый свет, она походила на сгусток слизи, которым мог бы высморкаться динетин.

Преодолев естественное отвращение, я одним небрежным взмахом заставил слизь отлететь к стене. Ударившись о грязный металл, она расползлась по нему бледным пятном и тихонько зашипела, подобно кислоте или чему-то столь же едкому. Эйтн при этом заметно вздрогнула.

Раздражающий смех пиратки еще отражался от переборок, когда в меня полетел новый снаряд.

Само собой, его постигла участь первого.

– Что за дурацкая игра?

Ответом мне стала новая порция выстрелов, который, как я теперь заметил, Мама Курта с проворством, несвойственным столь крупному созданию, выковыривала из железы под брюхом и метала между прутьями решетки. И все это под гадкий, не несущий в себе ничего живого и естественного хохот.

В конце концов, мне это надоело и вместо того, чтобы, как прежде, отбрасывать тошнотворные снаряды в сторону, я заставил один из них вернуться к хозяйке.

Это был вполне предсказуемый маневр, так что меня ничуть не удивило, когда паучиха, проворно убрав свою тушу с траектории, позволила куску слизи врезаться в топтавшегося позади динетина. Тот, заметив снаряд, успел выставить вперед руку. Сгусток ударился об нее со странным чавкающим звуком, а затем, будто живой, опутал стилговы пальцы полупрозрачной нитью. Слишком похожей на ту, что носила на себе Эйтн.