– Эта вещица была достойна более уважительного обращения.

– Полноте, господин как-тебя-там! – оборвал меня Гомса. – Штучка, может, и антикварная, но вы тут точно не из-за нее. Выкладывай все как есть. И поживее! Нет у меня времени всей этой чепухой заниматься!

– Отчего же? На тот свет так торопитесь?

– Сет! – с легким укором покачала головой Эйтн.

Гомса среагировал в точности так, как и ожидалось, – сорвался с верстака и подлетел ко мне чуть ли не вплотную.

– Ты мне эти детские угрозы брось. Я за свою жизнь столько повидал, сопляку вроде тебя и не снилось!

С трудом подавив желание поморщиться из-за алкогольных миазмов, ударивших в нос, я процедил:

– Прям трепещу.

Пальцы Аппасориди, до этого свободно лежавшие поверх выцветшей скатерки, сжались вокруг бластерной рукояти. Гомса свою стрелялку тоже держал на виду. Эйтн не шевелилась. Как и два лакея, что парили у верстака. Во всем, что творилось сейчас, не было и намека на благодушие. Тем не менее, я не нервничал. Мысленно кутаясь в теплые и мягкие потоки Теней, я лишь тихонько посмеивался и между делом прикидывал, по кому из противников ударить первым. Взяв со стола кружку, я сделал большой и шумный глоток.

Вдруг Эйтн взяла слово.

– Вряд ли ошибусь, предположив, что излишняя горячность никого до добра еще не доводила. – Она потянулась ко мне чрез стол и, опустив ладонь на мою руку, с силой сжала ее. Пристальный взгляд ее при этом перебегал с зеленобородого на портакианца и обратно. – Мы здесь не затем, чтобы нарываться на драку. Вы же, как я понимаю, просто выполняете свою работу, что нельзя не оценить. И все же, никто из нас далеко не продвинется, если так и будет ходить вокруг да около. Если вам уже известно, кто мы, то, полагаю, должны понимать и зачем мы сюда прибыли. У нас есть несколько вопросов к вашей хозяйке. Позвольте нам задать их ей. И, уверяю, получив ответы, надолго мы здесь не задержимся.

Гомса громко фыркнул.

– Ха! Будто это от вас зависит, куколка.

Эйтн даже не моргнула.

– И все же я должна настаивать. Вопросы, которые мне придется задать, имеют первостепенное значение.

– Для кого? Уж не для вашей великой Империи ли часом?

– Если то, в чем были замешаны брат и сестра Томеи, хотя бы наполовину правда – судьба всеобщей цивилизации и впрямь может оказаться под угрозой.

Меня слегка смутил этот высокопарный слог, однако, повинуясь внутреннему порыву и давлению чужих пальцев на своей ладони, рот я раскрывать не спешил. Тени шептали, что стрелять наши оппоненты собирались в последнюю очередь, а значит, все угрозы со стороны стариков и их лакеев были не более чем пустым позерством.

– Ну что ж, в одном вы, несомненно, правы, моя госпожа, – сказал Аппасориди, оставив бластер в покое и потянув себя за бороду, которая тут же свалилась с него вместе с лицом и остатками волос. Тембр голоса его при этом изменился до неузнаваемости. – Тот, кто заварил всю эту кашу, едва ли понимал, в какую дрянь ввязывался.

Я смотрел на старика, и поверить не мог в реальность тех метаморфоз, которые с ним происходили. Под маской, идеально имитирующей человеческое лицо, обнаружилась плоская физиономия из металла и пластика. Вместо рта – щель вокодера, вместо носа – небольшой выступ для того, чтобы накладка не оставалась пустой. Глаза походили на человеческие – белые, лишенные век, шарики с черными зрачками посередине. Эдакий немного гротескный гибрид робота и человека.

– Так вы и есть Кукольница? – спросил я, стараясь занять стремившуюся отвиснуть до самого стола челюсть делом.

Гомса, которому, судя по недовольному виду, такое разоблачение пришлось совсем не под душе, раздраженно проворчал:

– Скажи-ка, все лейры такие гении или ты особенный?

Понимая, что лишний раз в ссору лучше не ввязываться, я не ответил. Легкий шок, вызванный столь внезапным разоблачением, почти прошел, однако понимание собственной неосведомленности в теме, которую собирались затронуть, заставило позволить Эйтн продолжить беседу. Невозмутимая, будто сама состояла сплошь из металла, она проговорила:

– Вы здорово над собой поработали. Не узнать.

Роботесса, которая больше не пыталась прикидываться стариком, хихикнула – точь-в-точь девица на свидании.

– Ну что вы, моя госпожа, это лишь начало. Окажись в моем распоряжении больше времени и средств, я бы не ограничилась заменой конечностей и простыми накладками. В сравнении с тем, к чему я хочу прийти, все это не более чем баловство. Ради отвода посторонних глаз. Слишком много народу все чаще и чаще стали вспоминать Кукольницу. Я решила обезопасить себя.

– Обезопасить от кого?

– Как я уже сказала, слишком многие в последние дни заинтересовались моей скромной персоной. То тут, то там всплывают разговоры на темы, которые мне не по душе, и ведут их личности, которые мне не нравятся.

– Уж не пресловутых ли агентов Томеи вы имеет в виду? – наплевав на собственное стремление молчать, спросил я, отчего был удостоен внимания вытаращенных глаз.

Жуткая помесь человека и машины кивнула:

– В том числе.

– Что б вы были в курсе, мы тут по поручению Мамы Курты.

– Как ни странно, я догадалась. – И роботесса кивнула головой на шею Эйтн. – Узнала ее фирменный почерк. Сколько же она вам отпустила времени, моя госпожа?

Эйтн отмахнулась:

– Не столь важно. Проку будет больше, если вы все-таки поделитесь с нами информацией, которую с таким упорством оберегаете.

– Откуда начинать, моя госпожа? С сотворения мира или сразу перейти к главным событиям?

Я не подозревал, что протоколисты способны выдавать чистейший сарказм, но, похоже, язвить для Кукольницы было так же естественно, как носить чужое лицо. Она даже руки на груди сложила с подчеркнутым пренебрежением. Милый Аппасориди окончательно исчез, уступив место хамоватой роботессе.

Эйтн на провокацию не поддалась, все тем же ровным тоном проговорив:

– Начните с момента, когда ваше самосознание пришло к выводу, что бегство – лучший способ избежать утилизации.

– Вы не угрожаете? Могу ли я считать себя польщенной?

– Факт нашего присутствия здесь вам еще не льстит?

– Возможно, – уклончиво ответила роботесса, и пока она говорила, я пытался свыкнуться с постулатом, что передо мной не существо из плоти и крови, а вполне себе обычный протоколист, чьей главной задачей когда-то считалась вовремя подмеченная неполадка. – Но я немного не о том. Тяжесть моего нынешнего положения вовсе не в муках совести, если можно так выразиться, а во вполне конкретных алгоритмах, которые не позволяют мне оставить ситуацию на самотек. Много лет я послушно исполняла свой долг перед вашей милостью, леди Аверре, однако события, последовавшие за посещением пояса астероидов Территории Ускру, все изменили.

– Не могу не согласиться, – вставила Эйтн, чуть склонив голову к плечу и одарив роботессу оценивающим взглядом, всего несколько месяцев назад едва ли сильно отличавшуюся от парящих у верстака молчаливых лакеев. – Изменилось и впрямь очень многое. Но что послужило толчком? С чем вы столкнулись на том астероиде? Компьютерный вирус новейшей формы? Что заставило вас стереть все экспедиционные записи и пуститься в бега?

– Кроме вдруг проснувшегося желания жить, вы имеете в виду?

– Да, кроме этого.

Лицо Кукольницы не было предназначено для эмоций, и все же ей каким-то образом удалось изобразить намек на застенчивую улыбку. По крайней мере, так я интерпретировал периодические перепады яркости ее фоторецепторов.

– Это непросто объяснить, – сказала она, спустя паузу.

Эйтн чуть наклонила голову в бок, однако твердого инквизиторского взгляда с Кукольницы не спустила.

– Для автомата вашего уровня? Да бросьте! Больше похоже на попытку оттянуть неизбежное. Поймите, на кону стоит моя жизнь. Хотите вы того или нет, я все равно докопаюсь до правды. И усилий для этого не пожалею.

– Вы, как и прежде, чрезвычайно настойчивы, госпожа. В любое другое время это считалось бы достоинством. Сейчас? Серьезнейший недостаток! Но так и быть, я уступлю вашей просьбе. Только имейте в виду, после всего, что вы сегодня узнаете, спать по ночам вы уже не сможете.