– Вот именно, – поддакивала Старшая, наблюдая за цифрами на дисплее тонометра. – Такого парня довести… Это надо еще постараться… Это не каждая сможет…

– Она его чуть не угробила! – кричала Младшая, и все ее воланы с рюшками тряслись от возмущенья.

– Ну, что там у меня? – спросила Роз Михална про свое давление.

– Все в норме, – улыбнулась Старшая.

– Не дождетесь! – Младшая кричала. – Так своей невестке и передай!

Роз Михална заварила чай, тетки сели доедать торт, который Роза покупала для Левушки. Торт был фруктовый с сочным ликерным бисквитом, Младшая тетка спохватилась, что нужно оставить кусочек и утром отвезти Левушке в больницу, но Роза сказала, что сладкое ему сейчас нельзя, и Младшая умяла весь бисквитик. То есть она не хотела, конечно, объедаться тортом, она говорила, что и ей тоже сладкое нельзя, но, разумеется, на нервной почве она так увлеклась… Кусочек торта на ее тарелке напоминал красивый островок, и она незаметно, слово за слово, маленькой ложечкой, как ковшом экскаватора, срезала берега, и только когда от ее бисквитного островка осталась одна вишенка, тетка очнулась.

– О, господи! Да что ж я делаю! Зачем я это ем? Остановите меня! Мне же сладкое нельзя! Это Лидок, зараза, во всем виновата! Она меня разволновала, это я из-за нее так нажралась!

Слава Богу, с Левушкой все было в порядке. Через пару дней он уже сам над собой шутил:

– Как говорится… пронесло.

– Да уж… Пронесло, – улыбнулась Роз Михална, от всей души, глазами, – но больше меня так пугать не стоит.

Она взяла с сына обещание, что бросать ее надолго он не будет, на Белую дачку непременно приедет, и попросила, чтобы он не забывал, что мама всегда ему рада, и маме нужна его помощь.

Никто не помнит, как именно Лидок попала в Зеленый домик. То ли пришла с каталогом модной косметики, которую она по всему городу продавала, а может, Лева сам ее привел…

В те времена, когда Роз Михална развивала свой собачий питомник, возле нее крутилась куча самых разных девчонок. Они знакомились с Розой на выставках, а потом приезжали в наш городок на вязку или за щенками. Тусовка собачников – особый мирок, она демократично объединяет самых разных людей, на ринге может встретиться бедная студентка и жена какого-нибудь страшного бизнесмена, и Роз Михалну там, как говорится, знала каждая собака. В начале девяностых это было явление – на ринг выходит крепкая блондинка в красном платье, только не гламурная, не цок-цок-цок на каблучках, а топ-топ-топ в кроссовках, с шикарным черным ньюфом… Питомник ньюфаундлендов – это была жуткая экзотика для маленького городка, такая же примерно, как виноградники или конюшня.

В Зеленом домике, уютном, старом, с большим садом, с высокими грушами, всегда было весело, и всем соседям было интересно сунуть нос через забор и посмотреть, что там у них происходит. Я тоже иногда любила завернуть к Антону в школьные годы. Как ни зайдешь – у них все время стройка, или фуру разгружают, или собак готовят к выставке, «лохматят морды», как шутил Антон. Ремонт у Роз Михалны был постоянно, мужчины с ведрами, с лопатами, в очках и шапочках из газеты работали все лето, заскакивали журналисты, случалось, приезжали иностранцы… Окно из кухни открывается, и оттуда Высоцкий:

Дорогая передача!

Во субботу, чуть не плача,

Вся Канатчикова дача

К телевизиру рвалась…

Лидок, хотя собак не заводила, тоже всегда была поблизости, она частенько появлялась в стайке добровольных фрейлин Роз Михалны.

– Розалия Михайловна! – она всегда проговаривала четко, и Роза у нее почему-то была не Роза, а Розалия Михайловна.

– Возьмите красную помаду, «огненный барс». Розалия Михайловна, это ваш тон, «зимняя вишня» вам не пойдет…

Голосок ее сладкий звенел в Зеленом домике, все с Лидочкой мяукали, со всеми она чмокалась и обнималась, с сестрицей Танечкой всегда пошепчется, и свекру подмигнет, за Розой бегает с блокнотом.

– Розалия Михайловна! Какой у вас салат сегодня необыкновенный! Аж тает! Я рецептик запишу…

Мне, человеку с повышенной персональной дистанцией, всегда хотелось немножко отряхнуться после чужих поглаживаний, как будто шерсть кошачью снять с одежды. Меня всегда трясло от посторонних прикосновений и от сладких слов, и от непрошеного участия, я оказалась дикой и неподготовленной к большой семейной дипломатии. Глядючи, к примеру, на новый костюм Роз Михалны, я никогда не успевала рот открыть, а Лидок уже выстреливала комплименты:

– Ой, красота какая! Костюм великолепный! Чье производство? Франция? Италия? Розалия Михайловна! Вам этот цвет идет безумно!

Молодец, Лидок! Она работала за семейным столом, пока иные тупо жрали, Лидок создавала атмосферу, поставьте женщине плюсик, противные свекрови. И вот что странно, теперь я не могу понять: когда все было хорошо, казалось, что Лидок всегда тут и была, в Зеленом домике, а когда она со всеми разругалась, стало казаться, что ее никогда и не было, как будто пролетели мимо все пятнадцать лет и никаких следов не осталось, кроме ее американской косметики, на которую она нас всех подсадила.

Да, знаю, я должна себя одергивать, не поддаваться искушению, не кусать Лидушку за глаза, не опускаться на животный уровень. Это очень легко, в женской компании элементарно скатиться в грызню, как в собачьей своре. Стоит большой собаке куснуть какую-нибудь неуклюжую собачонку – и все, летят клочки по закоулочкам. Нет, нам в этой книжке гаремные интриги не нужны, у нас серьезная модная тема – токсичность, и я хочу понять: как, почему вдруг самый близкий человек становится опасным? Поэтому всех попрошу: уважаемые свекрови, золовки и прочие члены женской мафии, не надо смешивать невестку с грязью, точнее, не надо с этим слишком уж спешить.

Мои ручки чисты, я не собираюсь делать из Лидушки исчадие ада. Исходные данные у нее были отличные. Милашка, секси, симпатичная, женственная, с огоньком, и задницей покрутит, и бровями поведет… Все бабы в нашем городе тащили воз, все уставали, не успевали привести себя в порядок, а Лидочка благоухала. Детей у нее не было, поэтому она спокойненько вставала на часок пораньше, причесаться, сделать безупречный макияж, у нее был специальный столик с лампами для макияжа, как у артистки, и к людям она выходила во всей красе в любое время дня, в отличие от некоторых. Темные волосы уложены волной, глаза хитрющие, сережки, перстни, помада, помело – и вот она летит по городу, всем улыбается, всех знает, и со всеми у нее мур-мур…

– Розалия Михайловна! Как у вас дела? Отлично выглядите!

Лидушку обожал весь город. Ее духи струились вслед на целый квартал, и наши незатейливые мужички на этот ароматец оборачивались, догоняли, спрашивали, «как пройти в библиотеку», и тут же попадали под ее чары, как под гипнозом рассматривали бесконечные цепочки, камушки, которые на ней висели как гирлянда, прикрывая соблазнительно самые вкусные места. Конечно, Левушка на это счастье кинулся как кот на новогодние игрушки.

Мужчины любят все пушистое, блестящее, мы понимаем Левушку. Тем более что бывшая жена, Вторая Левушкина Экс, была не женщина, а женщина-коммандос. Художница и архитектор, она творила то самое современное искусство, от которого потом кричишь во сне. Мы все ее слегка боялись, она все время за собой таскала бойцовскую собаку, носила хаки, приемчики учила карате, знала как насадить мормышку и обо всем судила радикально. «Мужчина нужен только для продолжения рода!» – это было ее последнее заявление. Язычок у нее был как бритва, но жить с ней было интересно, к тому же в этом браке был ребенок, и Лева свою дочку обожал, поэтому никто не мог понять, как же он так легко согласился променять туризм и спорт на платья и браслеты?