Глава 3
Частые визиты к мужу начальника райотдела КГБ не остались незамеченными для Натальи, хотя без его просьб в мастерскую она старалась не заглядывать. Донесли вездесущие соседи. Как-то за ужином она поинтересовалась:
–– А чего это он зачастил к тебе?
–– Кто он? Ты же знаешь, у меня ежедневно бывают десятки людей.
–– Не прикидывайся. Сам знаешь, о ком я говорю. Сидорович из КГБ.
–– А что тут необычного? Интересуется человек искусством, вот и приходит. Ты же не удивлялась, когда у меня околачивался этот прохиндей Коновалов. По-моему, сама же его и привела. Так почему не может приходить Сидорович?
–– Ну, сравнил. Коновалов и Сидорович! Коновалов хотел научиться у тебя рисовать. А этому что надо? Может, вербовать тебя задумал?
Взглянув на жену, лицо которой выражало неподдельный испуг, Александр в раздражении стукнул по столу ложкой.
–– Послушай, может, хватит уже?! Что ты меня все учишь, с кем встречаться, с кем не встречаться. Я стукачом никогда не был. А потом, что я могу такого важного сообщить КГБ? Что мы иногда травку курим? Набокова, Бродского читаем? Поверь, они давно уже обо всем знают. Но у Сидоровича хватает такта даже не заводить разговор на эту тему. Прекрасно понимает, что наши шалости общественной опасности не представляют. Он – совершенно нормальный человек. Не удивлюсь, если однажды сам попросит дать почитать что-нибудь, помимо книг по искусству…
Отношения в семье Исачевых не ладились давно…
Впервые они встретились в школе. В это время Александр уже был в Речице заметной фигурой. В разгар борьбы со стилягами в законопослушном провинциальном городке только он да еще пару его сверстников демонстративно носили длинные, ниже плеч, волосы; одевались в куртки «аля-ковбой» и брюки с широченным клешем. О том, что Исачев умеет рисовать, знала вся местная шпана, окрестившая его «художником». Сведения об искусстве, которыми охотно делился с ними Александр, интересовали их не слишком. Заветной мечтой подростков, уже проявлявших повышенное внимание к противоположному полу, было получить рисунок голой женщины. На обнаженку в СССР существовало строжайшее табу. Даже в школьных учебниках по анатомии тела мужчины и женщины изображались схематично, а саму эту тему учителя старались спихнуть для самостоятельного изучения. Порнографическая литература, которую пытались завозить из-за рубежа иностранные туристы, изымалась бдительными таможенниками, тайком разбиравшими ее для себя. А у Исачева обнаженные женщины получались, как живые. Листки с подобной «эротикой» сексуально озабоченные подростки хранили в самых укромных местах. По ночам, тайком от родителей, извлекали их оттуда и подолгу разглядывали, усмиряя таким образом разбушевавшиеся гормоны. Молодежь постарше просила изобразить половой акт, на что Александр отвечал категорическим отказом.
–– Вы поймите, женское тело – это же красиво! Более совершенного творения Бог не создал. Интимные части в нем далеко не главное. Подлинная тайна женщины в ее глазах. В них целое мироздание. Вот послушайте!
Твои глаза как два тумана,
Как два прыжка из темноты.
Каким путем, каким обманом
В двадцатый век пробралась ты?
Hаворожив лиху беду мне,
Возникла ты средь бела дня.
И понял я, что ты колдунья.
Тобою околдован я!..
И никуда теперь не деться,
Бежать что толку от судьбы?
Двадцатый век не знает средства
От колдовства и ворожбы,
И город вдруг исчез бетонный.
Бреду, как в сказочных лесах.
И вновь тону в твоих бездонных,
Твоих загадочных глазах!..
А Мона Лиза?! Тысячи ученых силятся разгадать тайну ее улыбки. Но бесполезно. Вот что такое женские глаза!..
Стихи, которые Александр мог цитировать часами, мальчишки, стараясь не обидеть его, выслушивали внимательно, но при этом оставались при своем мнении: глаза в бабе не самое главное, есть части тела и поинтереснее!
К появлению Исачева на школьных вечерах учителя относились с некоторой опаской. Попытались, было, даже не пускать. Но, встретив бурный протест комсомольского актива, отступились. Если не считать эпатажного внешнего вида, ничего предосудительного за этим пареньком с чересчур серьезными глазами не замечалось. На учете в детской комнате милиции не стоял, в отличие от собственных старшеклассников, не курил, нецензурно не выражался. Знали, что рос сиротой, днем вынужден был работать на стройке каменщиком, по вечерам ходил в школу рабочей молодежи. Не образец поведения, но и не из тех, кого принято относить к асоциальным элементам.
На одном из школьных танцевальных вечеров, которые всегда предварялись встречей с кем-нибудь из известных людей или небольшой лекцией, Александр и приметил худенькую семиклассницу. Она не принадлежала к числу местных красавиц, которые были нарасхват у кавалеров. В простеньком ситцевом платьице, с короткой челкой, скромно стояла с подружками в уголке актового зала. Делала вид, что увлечена беседой, но, спроси ее, о чем болтали, сразу бы, пожалуй, и не ответила, потому что все внимание было обращено на него. Совсем недавно в кинотеатре демонстрировали фильм «Алые паруса», снятый по повести Грина, и Александр казался ей сказочным Артуром Грэем, приехавшим на корабле за своей суженой. В глубине души Наташа хотела быть Ассолью, такой как представила ее актриса Анастасия Вертинская. Но, увы, совсем не походила на нее. И поэтому, когда Исачев подошел к ней и пригласил на медленный танец, лицо девушки зарделось, будто алые паруса из фильма. Несколько минут, которые звучала музыка, прошли для нее, как в бреду. Он что-то спрашивал у нее, она что-то отвечала. Танец закончился совершенно неожиданно. Девушке показалось даже, что случилось что-то с радиолой; и мелодия продолжится. Но кавалер галантно отвел ее на прежнее место у стены, поблагодарил и ушел. До самого последнего мгновения она надеялась, что Александр повторит свое приглашение. Но так и не дождалась. Когда в завершение вечера объявили «белый танец», стремглав бросилась к нему, стоявшему в противоположном углу зала, но ее опередили. Не встречала она его больше и на улице, хотя раньше частенько сталкивались нос к носу. Некоторое время спустя от знакомых узнала, что Исачев уехал в Ленинград.
В следующий раз они увиделись только через два года, случайно встретились в Доме культуры. Как ей показалось, Александр почти не изменился. Такой же статный и стройный. Только прическа стала намного скромнее, да в глазах появилась какая-то таинственная грусть. Зато сама Наталья из «гадкого утенка» превратилась в «белого лебедя». Подростковая угловатость сменилась гибкостью талии, которая так волнует мужчин. Густые темные волосы, свободные от заколок и гребешков, волнами ниспадали на ее плечи, оттеняя строгие черты лица. Чуть припухлая нижняя губа намекала на чувственность. Вот теперь она была похожа на настоящую Ассоль.
До позднего вечера они бродили по берегу Днепра. Александр читал ей стихи Блока, Хлебникова, Мандельштама, Лорки… О некоторых из поэтов Наталья даже не слышала, в школьной программе по литературе они не значились, но не подавала виду, боялась своим незнанием испортить очарование вечера. Придя домой, перебрала стоявшие на этажерке книги. Это были в основном учебники и официальная классика, к разряду которой интересующие ее поэты не принадлежали. Наутро поспешила к открытию библиотеки. Но и из имеющейся там литературы узнала совсем немного.
С этого момента они виделись почти ежедневно. И каждая новая встреча не походила на предыдущую. Подкупало то, что в отличие от других парней, с кем ей приходилось встречаться, которые в первый же вечер лезли целоваться, бесцеремонно шарили руками под юбкой, Исачев вел себя предельно тактично: увлеченно рассказывал ей о знакомстве с известными художниками в Ленинграде, о течениях в современном искусстве. Под ласковый шепот волн они просиживали на скамеечке под плакучей ивой до полуночи, забывая о времени. Она слушала, как завороженная, стараясь впитывать в себя все, что, словно из рога изобилия, сыпалось из уст Александра. Впоследствии, перебирая в памяти эти прогулки вдоль Днепра, Наталья силилась вспомнить первое объятие, первый поцелуй, но они не запечатлелись так остро, как Сашины рассказы. Уже в тот момент она боготворила его, считала гением. И когда Александр попросил ее руки, напрочь забыла мечты об институте, решила, что ее долг – во всем помогать ему. Поженились они сразу же после выпускного бала Натальи. Тайком от родителей и близких, чтобы не создавать для них проблемы в отношениях с официальными органами, обвенчались в церкви – в деревянной, почерневшей от времени избе на окраине города.
