Останавливались у москвичей обычно на два дня. В день приезда никуда не ходили и никаких достопримечательностей не посещали. Обычно обустраивались, отдыхали после дороги, а вечером было застолье по поводу встречи. Москвичи традиционно всегда встречали хлебосольно , у кого бы мы не останавливались,. Помню замечательный запах московского хлеба и докторской колбасы, которой в помине не было у нас в Руднегорске. На столе всегда была свежая зелень и овощи: огурцы и помидоры с рынка, и конечно, молодой вареный картофель. Мы с Настей с непривычки наедались до опьянения и рано заваливались спать. Не смотря на чужую квартиру, засыпали мгновенно под убаюкивающий легкий шум большого города сквозь открытое окно.

На следующий день просыпались с прекрасным настроением и после завтрака ехали гулять по Москве. Папа заранее планировал программу посещения столичных достопримечательностей и все мы с восторгом ее принимали. Традиционно это был Кремль, (я до сих пор люблю там гулять, хотя это бывает редко), Красная площадь, Зоопарк, ВДНХ. Еще мы всегда посещали Парк Горького, с обязательным катанием на лодках по большому пруду и на Колесе обозрения. После гулянья по парку и катания на аттракционах, непременно обедали в одном из ресторанчиков возле пруда.

Второй день родители посвящали походу по магазинам, а мы оставались у гостеприимных хозяев дома: гуляли во дворе дома и смотрели телевизор. Не отрывали глаз от голубоватого экрана практически целый день. Нам было все равно, что показывали, а если вдруг попадались мультики, то нашей радости не было предела.. Как бы мы хотели, чтобы у нас в Руднегорске было телевидение, но к нашему сожалению мы так этого и не дождались.

Вечером родители обязательно ходили в какой-нибудь театр, чаще это был Большой Театр.

Два дня в Москве пролетали незаметно и вот мы опять в поезде. Обычно поезд из Москвы отправлялся вечером или ночью ( мне так запомнилось). В поезде проводили две ночи и один день, и на утро после второй ночи мы приезжали в Сочи. И опять мы с Настей целый день смотрели в окно, а за окном уже был для нас настоящий юг: густые леса и бескрайние поля, замечательные деревушки и полустанки, небольшие городки с частными одноэтажными домами, в палисадниках которых росли яркие цветы.

Опять во время продолжительных стоянок на больших станциях мы выходили то с папой, то с мамой на перрон прогуляться и купить мороженое, а воздух был уже совсем теплый, южный, и все мы были в предвкушении завтрашней встречи с морем.

Вечером перед сном папа нам говорил:

– Утром проснетесь, а за окном будет море!

И так хотелось побыстрее заснуть, чтобы скорее наступило утро с долгожданным морем за окном.

Убаюкивающе отбивали ритм колеса поезда:

ТудУм-тудУм, тудУм-тудУм, тудУм-тудУм…

(Сейчас совершенной по другому стучат колеса, не так как в детстве.)

А тогда для меня это была колыбельная песня, под которую я, уткнувшись носом в стенку купе на верхней полке, засыпал счастливым сном – ведь утром я увижу море.

И вот оно наступило, целый-год-жданное утро. Только проснуться не было никаких сил- мама рано утром сильно открывала окно и свежайший морской воздух заполнил каждый уголок нашего купе, от чего мне под утро спалось необычайно крепко и сладко.

– Лелик, просыпайся, а то все море проспишь, – будила меня мама.

Полусонный сползаю с верхней полки вниз. Наська уже сидит у окна, стучит ладошкой по стеклу и повторяет:

– Море, море, море!

Я тоже смотрю во все глаза и не могу на него наглядеться. Сколько не помню, всегда Черное море встречало нас солнечным, теплым утром и легкой волной.

Поезд долго идет вдоль моря, буквально в нескольких десятков метров от него.

Вода была такой прозрачной и приветливой, что хотелось прямо тут же в нее окунуться. На каком-то полустанке стояли сорок минут (нас об этом предупредил проводник) – ждали встречного поезда, так некоторые пассажиры нашего и других вагонов за это время успевали даже поплавать в море. Мне тоже страшно хотелось, но я даже об этом не заикался, так как был уверен, что мама не за что меня не пустит.

Сочи! Знаменитый вокзал с высоким шпилем на красивой башне! Сердце от счастья чуть не выпрыгивает из груди. А воздух? Только в Сочи воздух пах так вкусно морем и чем-то еще, очень ароматным. Для меня он навсегда остался запахом Сочи и детства. Только гораздо позднее я узнал, что в далекие 60-е годы двадцатого века в Сочи пахло самшитом.

Тогда мы ездили преимущественно "дикарями" – останавливались на съемной квартире, вернее, в комнате с четырьмя спальными местами. Считалось удачей, если комната не была проходной или не была разделена какой-нибудь ширмой на две части. Часто бывало и такое, что за ширмой проживали другие съемщики. В сезон найти хорошую комнату и недалеко от моря в Сочи всегда была проблема.

Хорошие предложения по территориальному размещению конечно были, но цены "кусались". Даже нам, северянам, в районе Курортного проспекта и недалеко от Приморского пляжа было дорого.

Три года подряд мы снимали отличную большую комнату в частном доме с окном в сад. Большой двор был весь увит виноградом, дорожки забетонированы, все чисто и опрятно. Дом находился на холме и до моря было минут пятнадцать-двадцать (я, лично, добегал и за десять). По утру, вниз по ступенькам было легко и весело пробежаться, но в обед и вечером возвращаться с моря приходилось, естественно, в гору, что удовольствия не доставляло. Можно было, конечно, доехать и на небольшом автобусе, но его непонятно сколько нужно было ждать, да и набивались в него людей, как селедок в бочку.

За то ночью, когда открывали окно в сад, комнату заполнял прохладный и живительный горный воздух. Вдалеке от шума дорог, под звуки цикад и сверчков засыпали мгновенно и спали крепко и безмятежно.

Купаться всегда ходили только на Приморский пляж, при чем не только мы. Другие северяне тоже облюбовали этот пляж, более того, мы встречали на этом пляже знакомых из Руднегорска и даже из нашего дома. Мир тесен! Нас, жителей Заполярья, легко было узнать по неестественно белому цвету кожи.

– Вот очередные бледнолицые приехали, – иронизировали загорающие поблизости отдыхающие.

На пляже с местами всегда была большая проблема: везде, где только можно было притулиться – всегда лежало чье-то полотенце. Даже парапеты, ограждающие набережную, все были заняты.

С утра мама долго собиралась на море, папа ее называл копушей, поэтому меня снаряжали с большим покрывалом занять место на пляже. Я радостно убегал, так как терпеть не мог долго собираться и любил сделать что-то полезное для семьи. Мне почти всегда удавалось найти место на пляже недалеко от воды, развернуть на гальке покрывало и поставить в центре сумку с полотенцами, за тем я убегал занимать место в ближайшей столовке, чтобы к приходу семьи, мы были у раздачи.

Они всегда опаздывали. Я нервничая, пропускал вперед себя, стоявших за мной по очереди людей, потому что мои, как всегда, не успевали вовремя.

Ну вот, наконец-то пришли!

Хочу заметить, хоть мама очень привередничала в отношении еды, дескать, все это столовское не известно из чего приготовлено, а я обожал поесть в общепите.

Я вообще с детства любил поесть, хотя на моей комплекции это никак не отражалось.

На завтрак я всегда брал кашу (по возможности, рисовую), котлеты с гарниром (конечно, это были не мамины котлеты, но мне они все равно нравились) и кофе с булочкой. В раннем детстве однажды попробовав кофе, я полюбил его на всю жизнь.

Мама не уставала удивляться:

– Куда в тебя столько лезет?– на что папа, посмеиваясь, неизменно замечал-

– Пусть лопает, он же мужчина!

Через много лет, когда мне было шестнадцать и я "мёл"в течение дня все подряд, мама, которая не успевала готовить, мне признавалась:

– Валерик, ты меня просто съел!