– Да, конечно, я очень люблю Лилит… Но она же только одна!
– Просто другие, как и ты, не показываются. Они сидят и разговаривают с Закатом. Вы ищите друг друга, и вы встретитесь!
– Но как? Я даже не знаю их имен!
– А это не важно. Таким сильным чувствам, какими наполнены ваши сердца, не помешают никакие расстояния. Возможно, некоторые из них совсем рядом… Просто стоит поискать получше. Возможно, кого-то ты встретишь во сне, а однажды поймёшь, что этот человек искал тебя и наяву.
– Но как же я узнаю, что встретила своего человека?
– Просто дари миру светлые чувства, и ищи тех, кто поможет тебе в этом. И тогда вы обязательно встретитесь. Закат вам поможет!
Тензи нежно погладила облако. Такое прохладное и пушистое, но в то же время тёплое и… родное. Сердце расправило крылья. Стало светло и радостно…
– Спасибо тебе, – сказала она. – Я и вправду порой скатываюсь в уныние и не замечаю, сколько всего у меня уже есть. А сколько будет!
…
Добрая, искренняя улыбка не покидала лица Заката. Он смотрел на Тензи и Облако глубокими, сияющими глазами, и искренне радовался. Ещё один человек вернулся к себе. Разве это не счастье?
Засыпая, Тензи увидела на столе раскрытую книгу. Ну конечно, ее она читала до того, как загрустила. Буквы словно затанцевали под красивый музыкальный гудок, образуя хоровод из слов:
Твой дом – внутри.
А не у моря,
Не там, где песни смеху вторят.
Твой дом – внутри.
Эдгар
Жизнь Эдгара вместилась в один чемодан. Так продолжалось не первый год. А если быть точным – с момента окончания педагогического училища. Общежитие, по сути, было единственным «домом», в котором он прожил больше полугода. Хотелось забыть Линду. Она должна остаться максимум цветком на дороге до нового пристанища.
Эдгар дошёл до станции. Небо ноябрьского утра подернулось свинцовыми тучами, резкий ветер трепал волосы и хлестал лицо, подгоняя идти. Эдгар и так бежал со всех ног, о которые бил кожаный чемодан на колесиках. Забывать больное и дорогое он привык, эти два слова давно стали для него синонимами.
Они с Линдой были коллегами, он – учителем литературного чтения, она – педагогом физкультуры. Заводная и яркая, со светлыми волосами и голубыми смеющимися глазами, Линда была цветком счастья. Который он пытался пересадить в пустыню.
Всё шло хорошо: они гуляли, смеялись над проделками детей и жалобами родителей, хотели съезжаться…
Эдгар хотел бы, чтобы у него диагностировали депрессию.
Всё началось с малого: апатия, плохое настроение. Не было сил даже голову помыть, не то, что пойти гулять. Линда убедила его обратиться к психотерапевту. Пусть на нормального врача (первый посоветовал сходить и выгнать бесов с помощью исповеди) найти удалось не сразу, Эдгар, к его несчастью, убедился, что он в порядке. Просто нужно научиться справляться со стрессом. Конечно, что могут эти врачи. Только и сидят в своих поликлиниках за мизерную зарплату, без какой-либо мотивации работать, решил Эдгар. С ним явно было что-то не так. Он просто не мог работать, достигать целей, как все. Ему труднее. От него всегда все отворачивались.
Даже Линда. Сначала они стали меньше видеться, потом он заметил её с другим. Тогда Эдгар снова собрал вещи, уволился из школы и сел в первый поезд в неизвестном направлении.
Бежать.
Бежать от боли, иначе она убьёт. Сначала его бросила старшая сестра, оставив с пьющим отцом, а теперь – любовь… Нет, ему нельзя никого любить. И тем более – требовать любви к себе. Оба варианта значат сделать этих людей несчастными.
Эдгар посмотрел на билет.
Вагон 7, место 7. Станция Вечерняя.
Хмыкнул, что забавно прозвучало в сочетании с густыми тёмными бровями и складкой у переносицы. Ну и название у нового пристанища. Точно конфеты из маленького магазина под домом.
Пройдя через кондуктора и дотащив чемодан до места, Эдгар задремал. Ехать предстояло несколько часов, выспится.
Ему снилась сестра. Снова. Вернее, Эльвесту во сне он не видел. Была удаляющаяся тенью, которую Эдгар пытался догнать.
Вокруг что-то шумело, кто-то огромный кидался стульями, вазами… а ещё пел. Какие-то ужасные песни, какие обычно поют огромные мужчины с усами в тельняшках. Этот страшный великан хотел найти Эдгара, швырнуть бутылкой, столом… Эдгар убегал, стены вокруг росли, коридор расширялся, а Эльвеста убегала все дальше. Он звал её, плакал, просил прощения, сам не помня за что. Но она не оборачивалась, не слышала, либо не хотела слышать. Коридор закрутило, Эдгар не мог подняться, мужчина со столами и бутылками нагонял. Эльвеста исчезла в световом пятне. Она хотела убежать. От него убежать.
– Молодой человек! «Вечерняя!» Приехали! Дальше – Депо.
Бодрый голос пожилого кондуктора выдернул Эдгара из кошмара.
Снова снился отец. И Эльви. Она ушла, когда ему было 5 лет, даже не попыталась забрать Эдгара с собой. Он жил в пьянках отца, не раз попадал под горячую руку. Эдгар ждал сестру, ждал, что однажды она прийдет и заберет его… А Эльви так и не пришла. Он понял, что должен забрать себя сам.
Как-то дожил в этом аду, ходил в школу в синяках и падал на уроках в голодные обмороки. Его часто забирали органы опеки, и тогда он ночевал в детской комнате милиции или в детдомах. Но отцу каждый раз удавалось его забрать…
Единственной радостью была старшая сестра Эльвеста. У них была разница в возрасте примерно 10 лет, точно Эдгар не помнил.
На столе невесть откуда взялась книга. Вроде, когда он засыпал, ее не было… Может, осталась от предыдущих пассажиров, а он был сонный и не заметил? Взгляд моментально выцепил слова:
Твой дом внутри.
Он не растает -
Его твоя любовь питает.
Твой дом внутри.
Эдгар хмыкнул. Глупая фраза, но было в ней что-то знакомое, манящее, утерянное… что-то, за чем он тащился с чемоданом наперевес в новое Богом забытое место. Уже который раз.
«Ни к чему эти сентиментальные мечтания,» – подумал Эдгар, накинул тяжёлое чёрное пальто, стащил чемодан с полки и погромыхал в новую жизнь, где старых проблем точно не будет. Так он думал.
Глава 1
– Пойми меня, очень тебя прошу. Знаю: для тебя очень важно, чтобы я училась, я и сама понимаю, как это мне нужно. Но моё творчество требует больше сил, потому что развивается. Я не могу оставить работу в магазине, понимаешь? Она мне приносит деньги на материалы, рекламу… не учёба на дурацком филфаке. А я не могу тянуть абсолютно всё. Я хочу хоть раз принести тебе что-то кроме проблем, папа…
– Я всё понимаю, Гортензия, – ответил папа, надеясь, что телефонные помехи скроют дрожь голоса. – Всё понимаю…
Он знал, что должен что-то ещё сказать после этого «всё понимаю», но не знал, что. Потому что правда понимал. Но он папа, а папы обычно предпочитают пониманию строгость. Тем более, если дочь живёт на отшибе маленького города, а папа из-за кучи работы не может даже проконтролировать, ездит ли она в университет!
«Он так опустошенно сказал, словно у него сердцетрясение… Наверное, опустил глаза. Бедный мой папа. Я слишком много и часто его разочаровываю, а он в большом городе и не может никак помочь. А тут я ещё, взяла и огорошила его тем, что устроилась на работу в магазин, чтобы иметь возможность стать художником!»
Тензи понимала, что не должна оправдывать ожидания папы, и это, как говорят современные психологи, его ответственность, расстраиваться или принять её решение. Но всё равно сказала:
