— Никто так не выражается, Лайза. Нельзя сказать «лошади разукрашены», это их натуральная масть, они же не кисточкой размалёваны, — устало Фред пялился на её большой зад, торчащий из окна и тоже слегка напоминающий лошадиный. — Сядь на место, ты же леди, кто так себя ведёт?

— Да какая уж там я леди, — хаффлпаффка занырнула обратно в карету и села рядом, не оставляя ни сантиметра свободного пространства до бедра парня.

— Какая-никакая, — пробубнил гриффиндорец.

— Ты удивился, что записка прилетела от меня? — Лайзе едва сиделось на месте от радостного предвкушения вечера, в котором она будет им владеть единолично. Настоящая роскошь.

— Конечно. Я думал, ты меня совсем забыла, бросила… растоптала практически, — он смотрел в окно на мелькающие березы.

— Да ну тебя, Фредди! — махнула рукой пассия.

Они доехали до деревни без инцидентов, не считая того, что карета, явно вступая в сговор с неудачными звёздами Фредовой судьбы, остановилась в глубокой луже, и подопечному пришлось намочить новые ботинки, перенося Лайзу из кареты на твёрдую землю на руках, чтобы она не запачкала платье.

Сейчас Уизли понять не мог, как вообще так случилось, что он когда-то добровольно с ней переспал. Слабо помнил, что Турпин там из себя представляла, кончила ли, или он не потрудился завершить процесс красиво, как обычно старался поступать. Всё это казалось таким давним, словно было тысячу лет назад.

Вечерний Хогсмид поздней весны был открыточно красив и уютен: на аккуратно постриженных лужайках паслись кролики, клумбы благоухали цветами, среди которых были ландыши, гиацинты, анютины глазки и пушистая лаванда. По главной улице, щедро освещённой в честь события керосиновыми фонарями и факелами на треногах, шли красивые пары, все в одном направлении — в большой ресторан, который стоял пустым практически целый год, и единственной его ролью, спасающей от разорения, была сдача в аренду под нужды Хогвартса.

Фред и Лайза в потоке прочих студентов медленно направились в сторону заведения, осматривая ответвляющиеся улочки, такие притягательные в своей живости в ночь полной луны.

***

Дверь захлопнулась, и Холла практически обессиленно опустилась на мягкую скамью напротив Джорджа. Огни за окном начали двигаться: карета, не дожидаясь распоряжений, направилась в сторону деревни, покидая ярко освещённый сад Хогвартса, наполненный весельем и предвкушением. Все краски и нюансы выражений лиц тут же стали серыми. Здесь не было ламп, и никто из присутствующих не горел желанием зажигать сейчас Люмос.

— Скажи мне, Джордж, — начала девушка, пытаясь взять себя в руки: она в карете, случившегося не изменить, поэтому ехать в Хогсмид всё равно надо. — Только умоляю, не ври хотя бы раз. — Он слушал. — Почему Фред уехал с Лайзой?

— Я же сказал… Ему прилетела от неё первая записка.

— А как тогда я оказалась с тобой?! — Холла взорвалась внезапно так, что рысящие лошади вздрогнули, прижав уши.

— Твоя записка прилетела мне, — теперь тревога нарастала и в парне, не привыкшем к таким эмоциональным сценам, инициированным кем-то помимо него, к тому же, путающегося всё больше с каждым новым поворотом диалога.

— Да не писала я тебе записку! Я писала её Фреду! — хлопнула себя в негодовании руками по коленям рейвенклонка. Её сумочка упала на пол, но та и не потрудилась её поднять. — Это бред какой-то… Как такое могло произойти? Не могла же магия ошибиться?

— Ты шутишь сейчас или что? Две склеенные бумажки летали в воздухе, Фред взял свою, я — вторую. И сегодня вроде бы не первое апреля, иначе у меня был бы день рождения! — парировал сарказмом безысходности Джордж.

— Не может быть такого, не-мо-жет! Записки дерутся, пока не остается только одна! Не могли они склеенными летать в воздухе для одного человека! Разве что… — её взгляд расфокусировался, — разве что записки сочли, что вы — копия одного и того же человека…

Она поражённо закрыла ладонью рот, глядя в пол трясущейся кареты. По спине Джорджа пробежали мурашки. Тяжелое разочарование своей судьбой на этом мероприятии горчинкой потекло по горлу. «Не меня она выбрала для сегодняшнего вечера на самом деле! А я радовался, как дурак…»

Но Джордж ещё был не в курсе, что ждало его впереди.

— Ты же говорила, что встречаешься с кем-то… И с какой тогда стати, — выдавливал он из себя, — ты пишешь записки Фреду?

— Да потому что! Я люблю его! — заорала Холла, теряя последние крохи самообладания. — Мы с ним трахаемся!

Карета вдруг остановилась от непрекращающихся криков, достигших апогея, и кучер замолотил по металлической крыше кулаком: «Ау, вы там в порядке?»

Джордж ногой выбил настежь дверь кареты и выпрыгнул на прохладный воздух и сырую тёмную траву. Огни деревни были уже совсем близко.

— Бля-я-ядь!! — заорал он в небо. Нечеловеческие силы разрывали его изнутри. Это так, что ли, ощущается Круцио? — Как это, твою мать?! — он пнул траву, но на этой лужайке не на чем было выместить больше свою злость, кроме как на звёздах над головой. Тогда парень начал поднимать с земли крупные камни и швырять вдаль с такой силой, что было не видно, как и где они приземляются, словно были бладжерами, отбитыми его точным ударом далеко за пределы поля.

Холла стояла в дверях кареты, закрыв двумя руками рот. Она боялась, что ещё немного, и Джордж на неё кинется и задушит.

И действительно, намотав несколько нервных кругов по травянистому ковру, ругаясь во всё горло, обхватив голову двумя руками и не найдя ничего, что могло бы хоть как-то сделать боль менее острой, Уизли быстрым шагом направился обратно, фиксируя немигающий взгляд на лице девушки. Холла попятилась и трясущимися руками ухватилась за петли погнутой двери. Сейчас он её убьет.

«Эй, нам пора ехать!» — неуверенно вставил кучер, наблюдавший сцену.

— И почему ты молчала, ёб твою мать?! — Джордж схватил Мидуокер за руку, проталкивая обратно в карету и закрывая за собой дверь. Повозка тронулась, огни Хогсмида снова начали свое движение навстречу.

— Ты шутишь что ли? Я что, должна была тебе доложить?!

— То есть пока я не нахожу себе места, ебу всяких шлюх, чтобы только перестать видеть тебя в своих мечтах эти месяцы, ты ходила и как ни в чём не бывало трахалась с Фредом?! Как это назвать? — его глаза бегали по преступно-прекрасной фигуре, стянутой в золотое, только теперь всё опорочено миражами того, что и как делал брат под этим платьем.

Холла лишь на секунду замолчала, переваривая услышанное в такой неприятной обертке, но от этого ничуть не менее искреннее, признание.

— А вы, вы оба! — её кровь снова закипала, — от вас же не добьешься ни одного слова правды! Всё время увиливание, ужимки, неоднозначности! Скажи мне, а, Джордж? Что это за история с камелией? Почему я думаю, что её кинул Фред в знак симпатии ко мне, и никто не разубеждает меня? У тебя же был шанс там, в закутке у кабинета истории магии, и что ты мне ответил?

— Ничего…

— Вот именно, ничего! Я сегодня собиралась говорить об этом с Фредом. Услышать от него ответ, который ты мне не дал: почему ты её кинул. И почему он не сказал мне, что её кинул не он.

Джордж знал ответы на оба вопроса, но произнести их вслух был не в силах. Не тот случай, чтобы тыкать в лицо неприкрытой правдой.