Я никогда не считала технологию своим близким другом. Я сделала одну единственную уступку Электронному веку — купила автоответчик. Только он, с моей точки зрения, представляет действительный прогресс в области улучшения человеческой жизни. Ведь почему бы даже такому «чайнику», как я, не воспользоваться бесчувственной машиной, чтобы избавиться от телефонных звонков, на которые у меня нет сил отвечать? Особенно теперь, когда не существует абсолютно никого, чей голос я бы хотела услышать.

Дзинь!

— Привет. Вы дозвонились до «Дома посланий» Даны. Пожалуйста, оставьте ваше послание после сигнала. — Биип.

— Солнышко, послушай, это снова я. Ты точно знаешь, что тебя нет дома? Я тут подумал, не заехать ли, но… раз уж ты не отвечаешь на мои послания, не думаю, что ты придешь в восторг при моем появлении. Слушай, сними трубку… один раз, а? Или перезвони. Просто, чтобы не терять связи, вроде того. Ведь мы вовсе…

Зачастую, когда звонит Карл, я выключаю машину на середине его предложения — пусть говорит в пустоту. Дело не в том, что мне хочется быть особо вредной, но ведь всему же есть предел — даже в моем случае, как есть предел тому количеству боли, которое я могу взвалить на себя во имя Карла. Однако время идет, и теперь я снова включаю машину из чистого любопытства, чтобы узнать, кто еще может мне позвонить.

Дзинь!

— Привет. Вы дозвонились до «Дома посланий» Даны. Пожалуйста, оставьте ваше послание после сигнала. — Биип.

Дана, это Мел Арлен, друг Джерри. Послушай, Гласс убьет меня, если узнает, что я звоню, но… Давай все по порядку. Если бы я изначально не позвонил тебе и не навязал тебе этого песа… Из-за которого, как я понимаю, все и произошло. Но несмотря на это… Если бы я тебе тогда не позвонил… Послушай, Дана, я что хочу сказать: это просто позор, черт побери, что происходит между тобой и Глассом! Потому что, судя по всему, вы с Глассом даже больше не друзья.

Пауза.

Если ты меня спросишь, я скажу, что это стыд и позор. Хотя я понимаю, спрашивать ты не собираешься. То есть меня. Зачем тебе спрашивать? Что я могу обо всем знать? Но если подумать… может быть, самую малость. Потому что даже если ты думаешь, что тебе легче стало после того, как ты одним махом избавилась и от Гласса, и от песа, так знаешь, что я тебе скажу? Почему-то я думаю, что нет. Не стало тебе легче!

Снова небольшая пауза.

— Также я не верю, что Гласс «в порядке» и всем доволен. Лично я считаю, что он по тебе скучает. И псина тоже, насколько мне известно. Хотя, если честно, то о Мерфи трудно сказать, что там с ним происходит. — Сопение. — Вообще-то, никто ничего точно сказать не может, верно? Короче, я все же надеюсь, что вы с Глассом разберетесь. А пока могу сказать, что было приятно поболтать с твоим автоответчиком. Я иссякаю, а то кончится пленка или тема для разговора — что раньше? Пока, Дана. Я просто… ну, что я могу сказать? Мне чертовски жаль.

И что я, Мел, могу сказать? Мне тоже жаль.

Дзинь!

— Привет. Вы дозвонились до «Дома посланий» Даны. Пожалуйста, оставьте ваше послание после сигнала. — Биип.

— О, салют, Кейт. Слушай, если я услышу еще РАЗ это ДУРАЦКОЕ «послание» от «Дома Даны», я… сколько раз я должна ЗВОНИТЬ, чтобы ты сняла трубку? Мы ведь с тобой не ССОРИЛИСЬ, верно? Разве что из-за твоего старого приятеля О’Райана, который наверняка прибежал ПЛАКАТЬСЯ к ТЕБЕ в жилетку, стоило мне его кинуть.

Пауза.

— Ну, я ДОЛЖНА была его кинуть, Кэти. Он не оставил мне выбора. Надо было либо связываться всерьез, либо исчезнуть в темноте.

Молчание.

— Ничего, он это переживет. О’Райан — большой мальчик. На САМОМ ДЕЛЕ большой там, где это имеет значение. Уверена, ТЫ еще помнишь эту деталь из своего туманного прошлого. Только вот что мне скажи: он и в семидесятые был таким же невероятным ПРИДУРКОМ?

Сдавленное хихиканье.

— Хотя — какая РАЗНИЦА? Мужики — они мужики и есть, верно? Тогда как наша с тобой дружба нерушима, причем с давних пор. Так ПОЗВОНИ мне, хорошо? Потому что я ВСЕРЬЕЗ собираюсь рвануть на побережье. На этот раз НАВЕРНЯКА. Ты позвони мне, Кэти, пока можно воспользоваться МЕСТНОЙ линией.

Значит, О’Райан прислушался к моему совету, причем с большим рвением, чем я это сделала сама. По-видимому, он напрямую поговорил с Карен и в процессе разговора потерял и то малое, что имел. Но кто может сказать, что ему, так же как и мне, стало лучше? А что касается Карен… пожалуй, я ей позвоню и пожелаю счастливого пути. Если я поверю хоть на секунду, что она более серьезна насчет Калифорнии, чем насчет О’Райана.

Дзинь!

— Привет. Вы дозвонились до «Дома посланий» Даны. Пожалуйста, оставьте ваше послание после сигнала. — Биип.

— Дана, привет. Это Лайл. Лайл Трумбо, это на случай, если я действительно очень уж давно тебе не звонил. Похоже, я буду в городе, в твоем городе, который, надеюсь, станет нашим, когда я туда приеду. Это будет примерно в следующий четверг. Слушай, я понятия не имею, какое у тебя расписание, но не могла бы ты мне позвонить в офис? Мы бы сверили наши календари и другие вопросы — какие встанут, ха-ха! Извини, плохая шутка, хотя я, собственно, и собирался сказать пошлость. Ладно, просто позвони мне. Я буду…

Разумеется, в определенный момент мне приходит в голову, что идея выключить автоответчик надолго — не такая уж и плохая идея! Оставить телефон звонить и звонить, пока тот, кто пытается дозвониться, наконец не решит, что он ошибся номером и попал в государственное учреждение.

Да, однажды я так и поступаю, зато потом, не имея посланий для прослушивания, но имея навалом времени, я буду вяло бродить по дому и «мигать», подобно невыключенной рождественской иллюминации в июле. День за днем я хожу все в той же рубашке, немытые волосы слипшимися прядями падают на лицо, шторы в гостиной задернуты, телевизор постоянно включен, хотя звук приглушен, так что он бормочет что-то про себя в уголке. Я сижу в точно в той позе, которую полагается принимать женщинам в такой ситуации. Когда они потеряли все и решили соответствовать.

Вот если бы я была Грейс Голдберг, я, естественно, иначе бы отреагировала на подобные обстоятельства. Видит бог, Грейс никогда бы не стала пожирать чипсы, как делаю я, и упиваться собственными горестями. Вместо этого она бы пустилась бегать по магазинам и тратить деньги, чтобы покончить с депрессией, как обычно советуют экономисты. Или же она повеселилась бы, расставив фотографии своего бывшего любимого на холодильнике и открыв по ним пальбу из ружья с резиновыми пулями. В любом случае, можно быть уверенным, что к ужину Грейс будет чувствовать себя превосходно.

Но я не Грейс, это и она, и я отлично знаем. Мое собственное отношение к той ситуации, в которую я попала, сводится к необходимости прикончить чипсы. Затем приняться за заусеницы и одновременно раздумывать — не слишком ли мне поздно начать курить? Единственное, что я себя позволяю, чтобы отвлечься от отчаяния, это быстро перебрать в уме все те ужасные взаимоотношения, в которые я ввязывалась. Мужчин, которые чинили свою собственную садовую мебель, хвастались колпаками на колесах или брали с собой мобильные телефоны, когда выезжали на природу. Мужчин, которые хрюкали, когда смеялись, и смеялись, когда хрюкали. Мужчин, которые во сне звали какую-то Анну Николь Смит. Мужчин, которые матерились, когда кончали, или которые кончали, когда матерились. Мужчин, которые вообще не кончали.

Разве Карл, Джерри и Марк, и даже разношерстные Женатики, были лучше, чем эти рядовые из рядовых? Или Мерфи был лучшим из того, что мне когда-либо достанется? По крайней мере, Мерфи всегда лаял, когда хотел выйти. А не оставлял записку и не крал деньги из сумки. По крайней мере, Мерфи, при всей его…

Нет. Думать о Мерфи я сейчас не стану. Не стану надеяться, что он по мне скучает, хотя я и не стою, чтобы по мне скучали.

Не буду думать о том, как он живет снова у Джерри, топя свои печали в замороженном йогурте, вылизывая миску до такой степени, что надпись «Хорошая собака», когда-то украшавшая дно, исчезла с последней белой каплей. Также я не хочу думать, что Мерфи без меня счастлив. Вообще не хочу о нем думать.