Смысл этой книги не в том, чтобы прогнать американский упадок, а в том, что жизнь после гегемонии не обязательно должна быть мрачной или катастрофической. Американским партиям, институтам и публичной риторике может потребоваться пятьдесят лет, чтобы смириться с тем, что статус "одинокой сверхдержавы" ушел в прошлое. Потребуется гораздо больше времени для того, чтобы накопленные богатства американского века были утрачены. Но культура упадка может быть перестроена изнутри искусства, медиа и гуманитарных наук. Статуи Сесила Родса и Роберта Э. Ли уже падают.
Рассматривая недавние исторические дебаты о рабстве и репарациях в Великобритании, Майя Ясанофф замечает: "Развенчание мифа, углубление истории и жест возмездия". Возможно, конец расплаты никогда не наступит, но такие начала могут помочь историкам представить более широкие формы восстановления и ремонта. Это тоже может быть своего рода прогрессом" (84). Как это будет выглядеть, когда постимперские культуры по обе стороны Атлантики перестанут быть, по выражению Прии Сатиа, "заложниками мифа"(5)? Во-первых, для этого потребуется новый способ мышления, преодолевающий как сангвинический, так и пугающий полюса основного деклинистского противоречия.
Я кратко описал пристрастный прилив и полемическое течение упадка за последние несколько десятилетий. Самый примечательный факт об американском упадочничестве с 1970-х годов - это его неспособность меняться. Во многих отношениях его основные интеллектуальные контуры застыли на десятилетия. Как будто наши модели и наш язык каким-то образом обязаны повторять фундаментально консервативный импульс к круговому движению, по которому, как говорят, сползает наша национальная энергия. Американское будущее все еще преследуют призраки величия. Они преследуют общественное сознание, удерживаемые болезненной привязанностью к сверхдержавности. Систематический демонтаж деклинистского мышления является сегодня неотложным проектом как для историков культуры, так и для граждан США. В качестве первого шага в следующей главе предлагаются десять тезисов, призванных указать на нынешние границы деклинизма.
Контроль за предоставлением муниципальных услуг
Тезис 1: Американский упадок не является ни катастрофическим, ни предотвратимым.
Нет никакой развилки на дороге, где американцы будут выбирать между упадком могущества и глобальным превосходством. На протяжении десятилетий у них было и то, и другое. И сейчас у них есть и то, и другое. Упадок и доминирование определяли американскую жизнь на протяжении пятидесяти лет. Однако в конце концов, и без всяких на то оснований, преемственность превратится в преобладание. Падение вниз от "единственной сверхдержавы" гарантировано капиталистическими законами движения, которые не уважают идею вечнозеленого национального превосходства. Но относительный экономический спад не является обрывом для безопасности или процветания. Даже спустя сто лет после своего расцвета Великобритания остается шестой по величине экономикой мира, несмотря на то что занимает двадцать первое место по численности населения и семьдесят восьмое по территории. США сейчас занимают третье место по численности населения и четвертое - по территории, а в демографическом и технологическом плане имеют некоторые благоприятные ветры.
Если не случится климатического коллапса, американская экономика останется сильной и через несколько поколений.
Британский пример показывает нам, что медленный, неизбежный упадок не является катастрофой для стареющей сверхдержавы - этот пример тщательно проработан в книге Джорджа Бернстайна "Миф упадка". В Англии 1950-х годов, которая ассоциируется в американском сознании с оруэлловской мрачностью и суженными усадьбами, средний гражданин Великобритании, вероятно, жил лучше, чем раньше, в плане зарплат, еды, жилья, транспорта, технологий и здравоохранения. Эпоха имперского сжатия была для Великобритании и могла бы стать для США эпохой коммунальной перестройки и обновления инфраструктуры.
Тем не менее, мейнстрим американского упадка, похоже, никак не может определиться между полюсами благодушного оптимизма и серьезной тревоги. Его основные противоречия можно списать на простое разнообразие мнений - здоровые дебаты между экспертами разных взглядов. Но при этом упускается главная истина. Деклинизм в целом порождает для элитной читательской аудитории парализующую головоломку. Он раскалывает политические умы и широкую общественность между реакцией на катастрофу и бездействием. Даже спустя пятьдесят лет он все еще отвлекает читателей от медленного американского затмения, потому что ни медиа-дискурс - либеральный или консервативный - ни национальное эго не хотят отказываться от места ведущей нации. У американских лидеров до сих пор нет путеводной нити, которая помогла бы гражданам смириться с медленным уходом Америки из числа ведущих стран. Но Великая деэкскрементализация уже начинается.
Тезис 2: Судьба американского капитализма не является судьбой глобального капитализма.
Капитализм перешел и реорганизовался после власти Британии; возможно, он перейдет и после власти Америки. Фредрик Джеймсон вывел полезную формулу для эпохи климатических катастроф: "Легче представить себе конец света, чем конец капитализма" (76). Точно так же легче представить конец господства США, чем конец капитализма. Тем не менее некоторые наблюдатели считают, что капитализм уже достиг своего экологического предела или что наступила "эпоха секулярной стагнации" (Саммерс). Вопрос о том, будет ли следующая стадия капитализма поддерживать подлинный рост благосостояния и производительности, остается открытым. Выразительная концепция Джованни Арриги "Осень системы" описывает конец цикла накопления, возглавляемого США. Такое завершение влечет за собой множество потенциальных кризисов для капитализма в целом, поскольку глобальная торговля, кредитные рынки и валютные соглашения вступают в период неопределенности. Тем не менее, многополярный мир или гегемон из азиатской группы могут вновь укрепить капиталистическую систему и положить начало новому циклу накопления. Есть возможности для роста, если энергетический переход откажется от ископаемого топлива. В конце концов, капитализация все еще радикально неравномерна и во многом не завершена. Большая часть глобального Юга еще не индустриализирована и не вовлечена в массовые потребительские привычки глобального Севера.
Судьбы американского национального государства и капитализма в целом сегодня не так тесно переплетены, как раньше. Первостепенная роль Америки в мировой экономике с 1945 по 1975 год был историческим исключением, закрепленным в качестве культурной нормы. Но в 2020-х годах и исключение, и норма разрушаются. Прежде чем мы сможем проанализировать культуру упадка (с 1975 года по настоящее время), прежде чем мы сможем увидеть культуру, которая придет после упадка (2030 год и далее), мы должны отделить основное состояние Америки как от местных факторов, так и от более широкого контекста. К местным факторам относятся колебания делового цикла. Начиная с 1970 года американские фондовые рынки то взлетали, то падали вдоль линии тренда относительного экономического спада. Если отвлечься немного назад, то большинство экономистов полагаются на столетний период роста стоимости американских акций, как будто это постоянное состояние почвы, выходящее за рамки истории. Лишь немногие заглядывают достаточно далеко назад, чтобы рассмотреть предельные точки, установленные изменением климата и перемещением капиталистической энергии в Азию.
Американцы давно хотят верить, что упадок их страны обратим. Конечно, возможно, что крупные прорывы в области биотехнологий или чистой энергии приведут к росту производительности, рентабельности и реальной заработной платы, что положит начало реэкспансии американского капитализма. Такое событие позволило бы преодолеть застой светской стагнации. Однако серьезная корректировка совокупного спроса на национальном или глобальном уровне тоже не помешает. Как отмечает Радхика Десаи, избыточные промышленные мощности - это только половина проблемы. Вторая половина - это хроническая слабость "совокупного спроса" (152). Десаи имеет в виду проблему низкого благосостояния, низкой заработной платы и высокой задолженности среди неэлитных классов в США и неэлитных стран Глобального Юга. Это два потенциальных двигателя совокупного спроса, которые не были полностью включены в глобальную экономику. Потенциальный переход к неокейнсианской экономике при Байдене может оживить экономику США. Расширение покупательской способности десятков миллионов людей на Глобальном Юге - через списание долгов и повышение зарплат - вероятно, подстегнет глобальную экономику. В любом случае судьба капитализма в ближайшие пятьдесят лет будет все меньше и меньше зависеть от абсолютного здоровья американских рынков.
