– Коляшка, не наговаривай на внука! – достаточно жестко заявил князь Пожарский. – Себя-то вспомни! Ты училище заканчивал уже в качестве цесаревича, а потом еще в этом качестве в гвардии служил. Опозорил ты род? И я не имею в виду наши общие мелкие забавы.

– Не было такого, – буркнул император.

– Вот и о Лешке так не думай! И не отправляй внука этим летом в прокуратуру, пусть лучше нормально где-нибудь отдохнет. Тем более производственная практика у него будет только после второго курса, а там, глядишь…

Тут решил вмешаться Владимир:

– Коляшка, Мишаня прав, на Лешку и так много свалилось, а ты на него все давишь и давишь. Ослабь поводок, дай молодому человеку хоть капельку свободы. А то получится как с училищем.

– И эти туда же… – опять буркнул Николай. – Ладно, хоть выслушали.

– Обращайся! – хмыкнул Пожарский. – Когда собираешься с Ольденбургскими о свадьбе сговариваться?

– Не сыпь мне соль на рану! – буквально взвыл император, не удержался и захохотал: – Вот же Лешка, пиzдюк малолетний! Все равно сделал по-своему!..

Кардинал Римской католической церкви вот уже минуту крушил мебель в своем кабинете, а облегчение все не наступало. Доломав старинное кресло, он понял, что впустую тратит время – только мучения другого человека смогут компенсировать те оскорбительные выражения, которые по телефону позволил в его адрес папа Франциск.

Своего секретаря кардинал трогать не стал – тот был хоть и слегка туповат, но исполнителен, постоянных обитателей Апостольского дворца тоже трогать не стоило, а вот…

Хозяин кабинета выдохнул, подошел к окну и взглянул на площадь Святого Петра.

– Этот вполне подойдет… – пробормотал он и потянулся к намеченной жертве.

Молодой человек упал на мостовую и забился в конвульсиях, напоминавших эпилептический припадок, а кардинал расслабился – удовольствие от мучений жертвы, от ее беспомощности и боли в угасающем разуме было сродни оргазму, но гораздо сильнее и ярче!

– Теперь это личное, принц, – кардинал счастливо улыбался. – Теперь личное…

Кузьмин, которому, казалось, все было нипочем, своими веселыми историями развлекал нас с воспитателем до самого вызова на ужин, так что в номер Романовых мы с ним и Прохором поднимались в достаточно приподнятом настроении.

– Царевич, – придержал меня колдун на выходе из лифта, – ты это… Короче, сделай так, чтобы Леська от тебя узнала о предстоящей свадьбе, а не от кого-нибудь постороннего. Сам понимаешь, это и в твоих интересах тоже.

– Постараюсь, – кивнул я, признавая правоту Ванюши. – С отцом порешаю, он подскажет, как правильно это сделать.

В самом номере, как и в прошлый раз, был накрыт большой стол, а моя попытка проскользнуть вместе с Прохором и Ванюшей в конец была решительным образом пресечена царственным дедом:

– Куда собрался, внучок? – с легким намеком на рычание поинтересовался он у меня. – Вон туда садись. – Император указывал на свободный стул между цесаревичем и князем Пожарским.

И у меня возникло стойкое ощущение, что воспитательный процесс, начатый сегодня днем на трассе Ницца-Монако, может, не прямо сейчас, но обязательно продолжится.

Час мы потратили на прием пищи и светские разговоры, касающиеся моей дуэли с Филиппом. Поздравления и тосты закончились аккурат тогда, когда официанты вынесли грязную посуду, оставив на столе бутылки со спиртным, бокалы, фрукты и легкие закуски. Оглядев присутствующих, царственный дед многозначительно посмотрел на подполковника Михеева, который кивнул и демонстративно достал из кармана пиджака уже знакомую глушилку с горящим индикатором и положил ее перед собой.

– Итак, мои дорогие родичи, – хмыкнул император, – сегодня у нас случилось еще кое-что…

И он поведал во всех подробностях о моем предложении Соне и об обстоятельствах, предшествующих этому знаменательному во всех смыслах событию.

Как подсказывала чуйка, из всех присутствующих не в курсе озвученного были только Коля с Сашей и Владимир Иванович, и если последний информацию просто принял к сведению, не забыв мне подмигнуть с довольным видом, то оба брата-акробата испытали самый настоящий восторг, о чем и не преминули сообщить:

– Леха, ты красавчик! Такую девку отхватил! И нам теперь не так обидно жениться будет!

– Цыц! – Император опять изобразил что-то отдаленно напоминавшее рык. – Ишь, раздухарились, женишки! А вы подумали, в какое положение меня Алексей перед норвежцами поставил? Как я теперь с ними сговариваться буду на выгодных для нас и империи условиях?

– Деда, чего ты, в самом-то деле? – хмыкнул Александр. – Ты же у нас самый умный, самый хитрый и самый прожжённый из царственных особ, присутствующих сейчас в Монако! Придумаешь что-нибудь.

За столом раздались сдавленные смешки, а император делано нахмурился и важно кивнул:

– Прожженный? Что есть, то есть, отрицать не буду… Но было бы намного проще, если бы ваш брат сначала думал головой, а уж потом другим местом.

– Деда, – влез Николай, – а что там с этими способностями Сони? Несколько непонятно…

– Иван Олегович, – император перевел взгляд на Кузьмина, – опиши способности норвежской принцессы более предметно, а потом озвучь выгоды рода от приобретения… знахарки такого высокого уровня.

Что характерно, колдун не стал упоминать о большой вероятности рождения у нас с Соней детей с колдунскими способностями, как это случилось у самого Кузьмина с его супругой Натальей, и о том, что норвежская принцесса фактически «читала» окружающих ее людей. Но и сказанного присутствующим хватило за глаза – дед Владимир многозначительно переглядывался с дедом Михаилом, царственная бабка улыбнулась с загадочным видом, видимо, прикидывая, как она омолодится еще и с помощью Сони, а Коля с Сашей так и вообще заявили в один голос:

– Круто! У нас будет собственный семейный доктор!

Твою же!.. И опять в роду потребительское отношение зацветает пышным цветом! Такими темпами они и Соню, как меня, быстро к «делу» пристроят!

– Дорогие родичи! – поднялся я, а стул громко заскрипел по мрамору пола. – Все вопросы по поводу способностей моей будущей жены будут решаться только через меня! И никак иначе!

За столом повисло молчание, нарушил которое царственный дед:

– Иначе что?

– Все будет зависеть от степени вашей наглости и от того, насколько это будет мешать моей личной жизни, – буркнул я. – А теперь хочу обсудить другой не менее важный вопрос, касающийся не Ольденбургских, а Савойских.

Подвинув стул, уселся и уставился на царственного деда. Тот покривил губы:

– Что там с Савойскими?

– Считаю, что после того, как я вытрясу из Филиппа всю информацию об этой их технике, способной противостоять колдунам, весь его род надо валить, чтобы зараза снова не распространилась по Европе. – Я практически слово в слово повторил то, что сказал мне ранее Кузьмин в номере Прохора. – Готов исполнить все лично, результат гарантирую.

Теперь тишина за столом была несколько зловещей, и если старшие Романовы мужского пола с князем Пожарским смотрели на меня с угрюмым неодобрением, а Коля и Саша, наоборот, с восхищением, то вот в глазах царственной бабки читалось плохо скрываемая кровожадность. Именно она и решила высказаться первой:

– Дорогой, может, действительно так и поступить, а не заморачиваться с той интригой, которую мы замыслили ранее?

Император фыркнул, вскочил и принялся вышагивать туда-сюда, потом остановился и рявкнул:

– Белобородов!

– Слушаю, государь! – Стул Прохора улетел в сторону, а сам он вытянулся, пожирая преданным взглядом главу рода.

– Ты мне кого из внука воспитал? – заорал дед. – Полную и законченную отморозь? Маньяка, который только и может силовыми методами вопросы решать? На все у внучка один ответ – валить надо! А потом черепа в коллекцию! Белобородов, как мы тебя теперь допустим к воспитанию остальных наших внуков? И Варвара тому самый яркий пример! У девки совсем крышу снесло после общения со старшим братом, тобой и Ваней Кузьминым! – Дед шумно выдохнул и опять рявкнул: – Кузьмин!