Стул под вскочившим колдуном хоть и качнулся, но не упал.

– Ты, Ванюша, тоже на подростка не самым лучшим образом влияешь! – продолжил надрываться император. – Особенно твоя неспособность подчиняться, если человек не является для тебя авторитетом! Здесь вы с твоим любимым царевичем прям нашли друг друга! И с цесаревичем тоже! – Дед уставился на сына, и последний под этим тяжелым взглядом медленно поднялся. – Да, Саша, именно при твоем попустительстве и покровительстве эта троица вовсю и резвится!

Родитель поморщился:

– Резвятся двое: Лешка и Ваня, – а вот к Прохору претензий нет. И да, я их покрываю, потому что…

– Молчать! – рыкнул дед, а отец только вздохнул. – А началась вся эта вольница еще тогда, на войне, когда спецгруппу, состоящую из великих князей и сотрудников Тайной канцелярии, себе под крылышко пристроил генерал Пожарский!

Дед Михаил под тяжелым взглядом императора тоже поднялся, но глаз не опустил. Царственный же дед продолжил:

– Белобородов со своей невестой и Кузьмин с женой китайцев резали в тылу противника, Пафнутьев устраивал кровавые допросы с пристрастием в нашем расположении, для разнообразия периодически присоединяясь к упомянутым коллегам за линией фронта, а мои сыновья этими процессами успешно командовали, принимая в кровавых забавах самое деятельное участие! Генерал же Пожарский прикрывал спецгруппу на всех уровнях, потому как наш генерал относился и относится до сих пор к обоим великим князьям как к сыновьям, а они к нему – как к любящему родителю! И все у вас было шито-крыто, пока не случилось… – дед осекся, а через пару мгновений продолжил: – То, что случилось… И тут у Белобородова с Кузьминым окончательно сорвало колпаки! Зверства в тылу противника и в нашем расположении приняли такой чудовищный размах, что даже мне пришлось реагировать. Тут еще Кузьмин на всех обиделся и дезертировал… Мишаня, – император с кривой ухмылкой смотрел на князя Пожарского, – что ты сделал с теми военными прокурорами, которых я послал по душу своих сыновей и канцелярской спецгруппы?

Дед Михаил пожал плечами:

– Отправил в тыл к китайцам со спецназом Корпуса, чтобы у них иллюзий не было по поводу того, что именно из себя представляет настоящая война.

– А командиром у жандармского спецназа ты кого поставил?

– Витальку Пафнутьева…

– А в заместители кого ему воткнул?

– Великого князя Николая Николаевича.

– А Вова Михеев как в этой группе оказался? – Император указывал на смутившегося подполковника.

– В качестве адъютанта Николая.

– У заместителя командира разведывательно-диверсионной группы собственный адъютант? Оригинально!

– Забота о безопасности Романова, государь, – ровным голосом ответил князь. – Вовик работал по профилю.

– Понятно… – Было видно, что император начал потихоньку успокаиваться. – И что, Мишаня, показали вы там прокурорским, что такое настоящая война?

– Конечно, государь, ты же сам потом подписывал наградные листы на Белобородова и Пафнутьева с отдельной визой прокурорских… И даже на дезертировавшего Кузьмина… за его прошлые заслуги, которые никто не собирался умалять.

Император в очередной раз хмыкнул, а потом заорал:

– А ничего, что ты эту группу кинул в самое пекло? И выжила эта группа только благодаря грамотным действиям Пафнутьева, специфической подготовке жандармов и стихийной мощи Коли?

– На то и был расчет, государь, – Пожарский обозначил поклон. – Хочу напомнить, государь, что именно после этого рейда я посоветовал тебе обратить внимание на главного среди твоих прокурорских ревизоров, старшего советника юстиции Вонцовского, который на сегодняшний день дослужился до главного военного прокурора империи.

– Который после тех событий тоже тебя почитает за отца родного! – император заметно сбавил тон. – Прямо культ личности какой-то сделали из нашего генерала Пожарского! Везде у нашего князя дружки, должнички, давние приятели с сослуживцами! Всю империю окутал своей сетью, а сам сидит в центре, как тот паук, и ловит малейшие колебания нитей! Никакой контрразведки не надо с нашим генералом Пожарским! У него везде свои людишки есть, которые предупредят, ежели что! А с внуком наш геройский генерал справиться не может! А тот внучок творит что захочет!

Князь откашлялся:

– Государь, при всем уважении! Во-первых, в ситуации с Савойскими внук лишь предложил самое эффективное решение проблемы, исходя из имеющейся у него информации и наличных средств воздействия; а во-вторых, по характеру и темпераменту Лешка является полной твоей копией, вот вы с ним постоянно и грызетесь. И последнее, государь, – таких воспитателей, как Белобородов, надо еще поискать. Доклад закончил.

Князь, не дожидаясь разрешения, уселся обратно под раздраженным взглядом императора, который через какое-то время опять фыркнул:

– Не зря мой покойный отец тебя, Мишаня, заставлял за нами с Вовой приглядывать… Умеешь ты парой фраз все по местам расставить. Белобородов!

– Слушаю, государь!

– Прими извинения, погорячился. Присаживайся. – Император перевел взгляд на колдуна: – Кузьмин, мы следим за тобой! Денно и нощно. Присаживайся. И ты, Саша… А ты, Лешка, – царственный дед заметно успокоился, – забудь пока про массовый геноцид Савойских, мы с ними по-другому вопрос попытаемся решить. И прошу тебя, – он поморщился, – нет, умоляю, никаких резких движений и в отношении испанцев, и кого-либо еще без согласования с нами.

– Постараюсь, государь, – кивнул я.

– Ладно, идем дальше…

Дальше разговор за столом пошел про взятые Романовыми обязательства по развлечению присутствующих в Монако царственных особ, а я в очередной раз подивился тому, как царственный дед взбодрил всех за очень короткий промежуток времени. И, что характерно, никто на него не обиделся! Даже я: подумаешь, полная отморозь и маньяк – из уст императора это звучало чуть ли не комплиментом.

А что касалось развлечений, то, как я и предположил сегодня на полигоне после согласованного с Романовыми выступления дедушки Донни, в Ниццу ночью должны были прилететь артисты Большого театра – чем еще мы могли удивить погрязшую в просвещении Европу с этим ее провокационным искусством, восхваляющим в том числе и однополую любовь? Не цыганами же с медведями? И тут же загрустил, потому как не относил себя к любителям оперы и балета от слова совсем. Но лучше я на классику схожу, чем на дипломированных содомитов смотреть буду. Что же касается содомитов…

Внезапно перед глазами встала картина из петушарни под названием «Дебют», которую мы совсем недавно посещали с подачи наших девушек, – пляшущие на сцене трансвеститы, манерные особи обоих полов у стойки бара, сальные анекдоты, «проникновенное» исполнение «Позови меня с собой»! А ведь среди посетителей этой петушарни мои братья опознали кучу балеринок и балерунов из Большого, и все эти содомиты прилетят сегодня ночью в Ниццу и, к гадалке не ходи, воспользуются оказией, чтобы в толерантной Европе в очередной раз и себя показать во всей красе, и на таких же, как они, гомосеков посмотреть! Стоит кому-то из них где-то засветиться, и вся эта грязь тут же окажется в бульварной газетенке рядом с очередной статьей обо мне! Сука, не бывать такому! Надо с отцом поговорить, пусть распорядится, чтобы с артистами специально обученные люди соответствующую беседу провели!

Дальше за столом речь пошла про целую команду поваров, прилетавшую с артистами, – часть из них должна была с завтрашнего дня готовить в Монако, знакомя царственных особ с кухней народов Российской империи, то же самое предполагалось и в Ницце, в театре во время представлений, и в нескольких обычных палатках на Английской набережной. Понятно, черной и красной икры, а также редких видов даров моря повара должны были взять с собой без счета. Вот эта новость вызвала во мне самый живой отклик – несмотря на недавний ужин, сразу захотелось наваристого борща с пампушкой и тарелку пельменей со сметаной!

Когда царственный дед объявил, что ужин закончен, я перехватил направившегося на второй этаж родителя и отвел его на балкон: