— Это клюшка специальная, типа деревянного молотка на длинной палке, ей в конное поло играют.

А вот и слово вспомнилось! Эти футболки тоже «поло» зовутся! А сын тем временем продолжал:

— Спорт такой у буржуев есть. На самом деле не они его придумали, про эту игру ещё Низами писал. «Човган» называется.

— Кто?

— Ой, батя… поэт такой был персидский. Проехали… Так вот, я тут в интернете порылся, смотри, чего нашёл… — Дэн протянул ему свой телефон. На открытой странице были фотографии футболок, рубашек и прочего мужского шмотья с таким же логотипом. Сын ткнул пальцем в экран и добавил: — Рубашка твоя вот сколько стоит. Добавь сюда наши с Исой подарки — и почти треть твоей получки в трубу. Ты чё, батя, банк ограбил? Откуда такие деньги?

Рустам поморщился.

— Это не от меня подарки. Это…

— Ах да — тётя Галя! А чё не сразу смокинг на свадьбу? По какому поводу тряпки? Вы что, на бал какой идёте?

Устами младенца… Рустам промолчал, сглотнул. Дэн, видимо, разглядел что-то на его лице, поэтому тут же ретировался:

— Ладно… Хорошие подарки. Шмотки — класс. Спасибо передавай. Я это… пойду…

Рустам остался один и снова вернулся мыслями на пару часов раньше. Вот Галя закончила разговор с клиенткой, подняла глаза:

— От сына вызов пропущенный. Я перезвоню по-быстрому, хорошо?

Спросила зачем-то, словно он ей чего запретить мог. А сына посмотреть бы надо — что за мужик такой, мать дёргает… Вот и тогда с детьми посидеть просил — в кино ему с женой, видите ли, приспичило... И Галя, конечно же, согласилась, так что прогулка закончилась сама собой.

Уже в дороге она что-то рассказывала про то, что недавно отказалась от предложения своего Саши переехать к ним постоянной няней. Рустам вспомнил свою тёщу, тоже вдову — прямо как Галя.

Венера Завдатовна тоже умела выглядеть хорошо, несмотря на возраст. Когда Алсу умерла, он с младенцем не справился бы без помощи тёщи. Да и потом, с Дэном... Сколько ей лет тогда было? А что, если и она выбор делала? Хотя сама ведь предложила…

Терзания Гали стали понятнее. И всё же… Ведь у её сына жива жена, да и вторая бабка там есть.

Родня. Много родни. Дочь Гали приедет на днях, даже не скрывая того, что на смотрины едет — его, Рустама, смотреть. И что они все увидят? Вряд ли то же, что видит в нём Галя.

Единственное зеркало в квартире висело в ванной. Рустам двинулся было в ту сторону, но в последний момент одёрнул себя. Расстегнул рубашку, сложил, как было. Ткань приятная на ощупь, ишь ты... И по размеру подошло. Только вот сын прав — это деньги в трубу. Не его деньги. Но так даже хуже. Потому что на корпоратив он ряженым не пойдёт.

Вспомнил парковку торгового центра. Он вышел проводить Галю до её машины. Обнял, целовать на улице не стал. А она достала пакет из багажника и протянула ему.

— Рустам, это тебе. Твой… твои… твой взгляд такого же оттенка… и вот эти — мальчикам… На День Защитника Отечества подарки. Если с размером ошиблась, я поменяю.

— Спасибо, Галя. Но это лишнее беспокойство.

— Что ты, мне очень хотелось. Это от души. До скорого?

Он кивнул. А она, сверкнув счастливой улыбкой, неловко сжала его руки на прощание и тут же спряталась за руль своей «девятки».

От души было там, в снегу. Подарок небес ему, убогому, да в его-то годы! Но тут… Всё внутри него требовало вернуть ей эти шмотки. Но тогда будет ясно, что он видел их цену, пусть и не по своей воле. Дарёному коню… Будь оно наоборот, китайское фуфло какое, он бы как поступил? Она старалась, выбирала... Что там про цвет говорила?

Он снова улыбнулся. Поймал своё отражение в вечернем окне. Повернулся в профиль, расправил плечи… От того, каким он был когда-то — аж целый глаз назад! — осталось не так много. Ссохся уже, хоть и по-прежнему поджарый. Но временами болит спина, ноют шрамы… Возраст, собака!

Рустам увидел в отражении и другое: майка висела, износилась. А вот если б сын не позвонил, как бы вечер закончился? Галя бы эту майку увидела?

Тише едешь — дальше будешь. Рустам почему-то был уверен, что с Галей — только так. Но не думать об этом «дальше» не мог.

Галя, Галочка!

Так, отставить сопли! Но по дороге на кухню за стаканом воды Рустам таки снял майку и бросил в коридоре на пол. Тряпка уже. Коли рубашку всё равно покупать, так и пара новых маек его не разорит.

С того поцелуя в снегу они встречались почти каждый день. Гуляли по центру города, благо погода позволяла. После приветственного обмена взглядами Галина брала Рустама под руку, а он накрывал её пальцы шершавой ладонью и неизменно касался лицом её волос, одновременно делая глубокий вдох. Потом неспешным шагом, метр за метром они покоряли тротуары: мимо ДК, по центральному проспекту до круглой площади с небольшим сквером, там — по аллее между тёмными силуэтами деревьев до детской площадки напротив краеведческого музея… В переулке около главной аптеки иногда заходили в кафе на горячий чай с лимоном и кольца с арахисом из песочного теста, разок поужинали вместе в блинной, соблазнившись ароматом и окончательно уяснив, что Галины блины с мясом были вкуснее. А затем так же неторопливо шли обратно до парковки торговых рядов города, где Галина неизменно оставляла машину.

С каждой прогулкой они становились ближе и понятнее друг другу. У Рустама была нелёгкая жизнь и детство, отмеченное жестоким отцом. Он скупо рассказал про Алсу, уехавшую за ним на север — за тысячи километров от знакомой жизни и ошибок молодости. Галине было непросто вспоминать свою мать, казавшийся счастливым брак... Но Рустам умел слушать и не торопил вопросами, а ровный шаг и необходимость смотреть под ноги — не поскользнуться, не оступиться — помогали подбирать взвешенные слова, робким ручьём смывающие барьеры недосказанности.

Каждый раз при расставании был новый поцелуй. Она ждала его. Он тоже, это было очевидно. Нет, не было того головокружения, как в первый раз. Рустам смотрел ей в глаза, словно спрашивая разрешения. Обнимал так, что она знала: малейший жест — и он отпустит её. Выбор за ней. Но как же приятно было снова шагать в его надёжную тень, чувствовать его обволакивающую, но не навязчивую заботу, доверять ему. Его иногда неуклюжая нежность вызывала улыбку и трепет одновременно. Каждое новое свидание их губ получалось мягким, сдержанным… обещающим. Иногда она забывала дышать, и тогда по окончанию поцелуя сердце набирало обороты, восполняя резервы кислорода. А может, по другой причине. Возможно, оно подсказывало не тянуть, ловить момент, закручивая ожидание большего в тугую спираль.

В такие моменты он звал её Галочкой, и Галина счастливо улыбалась. Но потом наступал неизбежный момент прощания. Она садилась за руль, и, махнув Рустаму рукой из-за стекла, выезжала с парковки. Одна.

Расставание имело привкус лёгкого сожаления и… облегчения: не в этот раз, всему своё время. И с каждой встречей ступать в тень Рустама становилось проще, короткий поцелуй становился смелее, а вкус — знакомее, долгожданнее... требовательнее?

Вот и накануне — она опять забыла про кислород и, прервав поцелуй, дышала Рустамом, спрятав лицо между отворотов его зимней куртки. «Почему он никогда не застёгивается, неужели не холодно? — мелькнула непрошеная мысль. И другая, томная: — Нет, наверняка не холодно, об него обжечься можно! А если позвать к себе… ещё по чашке чая… он пойдёт?»

Но вовремя вспомнила, что утром должна была приехать Ася, и промолчала. Да к тому же... Галина считала, что инициатива в этот раз — за Рустамом, ждала и одновременно опасалась следующего шага.

Тем временем, как бы Галина ни старалась вести себя как ни в чём не бывало, её новое состояние было нельзя спрятать. Мысли неотрывно крутились вокруг Рустама. Она искала его черты у других, пыталась представить его реакцию на то или иное событие, одевалась утром с учётом возможной встречи. Даже её секретарь отметила, что Галина изменилась — абонемент в спа, не иначе.