Мужские туфли молочных оттенков меня всегда смущали, у меня есть негативный опыт с белой обувью. За всю свою жизнь я не встретила ни одного надежного мужика в белых туфлях. Где я шлындала, на какие ботинки смотрела, вспомнить сложно, и тем не менее на моей памяти белые туфли носили альфонсы, аферисты, богемные алкоголики, партийные работники и свингеры. Разумеется, я не собиралась всех мужчин в белой обуви зачислять в группу риска. И вообще, на побережье Вася снял свои туфли, и я про них забыла.

Мы выбирались к морю узкими желтыми дорожками вдоль азовских лиманов. Заболоченные озера и протоки заросли густым высоким камышом, за ним не видно ни человека, ни лодки. Дорога виляет по зеленым лабиринтам каналов – и ни души кругом, только чайки смеются.

Море начинается сразу за лиманами. На берегу стоят маленькие рыбацкие базы с вагончиками вместо домиков, под деревом беседка и мангал, и никаких тебе шезлонгов. Глухомань, зато картинка интересная: море стальное, не синее, а именно стальное, небо голубое, акварельное, а песок там розовый.

Люся поправила шляпу, она берегла лицо от солнца. Вася притих, я полагаю, от восхищенья.

– Да, – он разулся, тревожно оглядываясь. – Надо бы почаще вот так вот… на просторе.

Песок, кстати, был розовым, потому что в нем полно малюсеньких дохлых креветок. Эта смолотая временем мука из мертвых панцирей и дает такой оттенок. В воде и в мокром песке копошилось много маленьких рачков, если присесть, поваляться в прибое, обязательно кто-то к тебе заползет под купальник. Но если немножко поплавать и быстро выйти, никаких креветок в трусах не останется. Я не боялась, но Вася не любил всех этих жучков, червячков, он очень тщательно вытирался, осматривал себя и долго вытряхивал полотенце.

Когда я увидела Васю в одних плавках, он снова показался мне подозрительным. Почему? Не знаю. Стройный мужчина, все у него хорошо, и плечи, и пресс, ноги длинные… Но мне не понравились бедра, они показались мне плоскими.

У меня негативный опыт общения с плоскими бедрами. Все мужчины в моей жизни, у которых была прямая, не рельефная, линия бедра, оказывались слабохарактерными и были склонны к многоженству. Неустойчивость – таких очень легко сбить с панталыку, потому что они легко отвлекаются и многое забывают. Мужику с плоским бедром требуется постоянно все напоминать. «Дорогой, не забудь, тебе к восьми на работу», «Дорогой, ты помнишь, мы эти деньги отложили на мою шубу, не на твою»… Или, например, как говорила мадам Натыкач: «Вася, милый, ты сам обещал оплатить этот счет до десятого, не до двадцать пятого, а до десятого. Ты обещал, не я. Чем ты думал, когда обещал!» И все в таком духе.

Нет-нет, никакой научной основы за моими измышлениями нет. Это всего лишь женское визуальное впечатление – мне кажется, что плоские бедра недостаточно устойчивы. Муть, безусловно, это полная муть. И вообще, Вася поплавал и надел шорты. В воду с ракообразными он больше не полез, а я еще немножко побарахталась.

На берегу никого не было. Только пара джипов устроила ралли на песке, они гонялись по воде, это было очень красиво и весело: сверкающие брызги из-под колес летели фонтаном, парни орали… Люся на всякий случай отнесла подальше свое полотенце. «Наркоманы какие-то», – она немножко всполошилась. Но бояться было нечего, гонщики позабавились и укатили дальше.

Местные мальчишки прибегали ловить креветок. Они стояли по колено в воде, опускали на дно широкие тряпки, потом вытаскивали их, и на растянутом полотне у них оставалось несколько штучек. Баловство, а не креветки. Мальчишки побросали свои ведра и стали играть в мяч. Он у них отлетел случайно, ударил Васю по лодыжке.

– Молодые люди! – развернулся Вася, – вы не одни на этом пляже…

Мальчишки покидали мяч и убежали, из-за них волноваться тоже не стоило. Да, объяснимо, объяснимо это мелкое раздражение: люди устали, много работают, как Люся говорила, «копеечка нервами дается». Слава Богу, к ужину трудоголикам удалось расслабиться.

С рыбалки вернулся мой муж. Фонарь включил, единственный на базе. Луна поднялась полным кругом, тяжелая висела, как медный тазик.

– Гляньте, какая луна! – говорю.

– Я когда работала в собесе, – Люся глянула, – ой, что творилось в полнолунье! Все сумасшедшие сбегались…

– Ты работала в собесе? – мы же не знали, мы думали, Люся сразу родилась звездой.

– Да! Я работала в собесе! В Змиевске! Это мой родной город.

– Люсенька у нас из Змиевска, – улыбнулся Вася, – но я не испугался, не испугался оттуда взять жену.

Щуку пожарили, редиску порезали, вспомнили раков. Нормальный ужин получился, вино таманское опять же. Вася рассказывал, как он с Люсей познакомился. Облизнулся, прежде чем начать. Эта история ему самому после десяти лет брака все еще нравилась.

– Мы встретились на выборах. Я как раз тогда подумывал, а не начать ли мне карьеру в политике…

– Да, Вася! Там тебя и ждали, – подбодрила его Люся.

– Работаю у депутата в предвыборном штабе… И вдруг меня посылают в какие-то тягули наблюдателем на участок. Там у них была комнатка… Чаек, бутерброды, водочка от нашего кандидата… Я туда заглянул, вижу – Люся режет семгу. Ну… – облизнулся Вася, – я сразу заинтересовался.

– Семгу увидел! Мы тогда на картошке жили, у меня в собесе зарплата была восемьдесят долларов.

– При чем тут семга?.. Я подумал: какая симпатичная девушка. И сразу у нее спросил: «Не угостите чаем?»

– Нет, ты сказал: «Девушка, а давайте чайку попьем на брудершафт».

– Нет, я сказал: «Не угостите чаем?», а Люся открывает баночку с икрой и так шикарно ее мне намазывает…

– А мне что, жалко? Я только с мужем развелась. А тут икры пять банок дали. На участок.

– И она, умница, сразу меня кормить начала. Она мне сказала: «Покушайте, а то сейчас сметут».

– Девчонки из собеса все голодные сидели…

– А Люся сразу меня кормить начала. Потом мы сели в разные углы, народ голосует, мы переглядываемся. А ближе к вечеру поехали с урной голоса добирать. И она со мной в одну машину села.

– Не вдвоем! Не вдвоем! – уточнила Люся. – С нами наблюдатели были от конкурентов.

– А Люся, умница, что делала? Заходим мы с ней к бабушке. Люся улыбается: «Бабуля, вы голосовать будете? – Ой, дочка, а за кого, я ж их не знаю. – Да за кого хотите, нам все равно. – А ты-то, дочка, за кого голосовала? – Я вот за этого. – А он хороший? Давай и я за него». Люся ей бюллетень на стол: «Вот в этот квадратик галочку поставьте. – Ой, дочка, я не вижу». И Люся, умница, берет старушку за руку и ее рукой ставит галочку.

– Я же в собесе работала! Я с этими бабками собаку съела!

– И никто не прикопается!

– А когда мы возвращались, она ко мне прыгнула на заднее сиденье. Ну, уж тогда я понял: «Надо брать!» Обнял ее немножко… И как она на меня посмотрела! Это надо было видеть, как она глазами сделала. И говорит: «Я люблю Меладзе».

– Ну, хватит! – засмеялась Люся. – Не ври!

– Да, так вот сразу мне и заявила: «Я люблю Меладзе!»

– Я концерт смотрела ночью! Мне что первое в голову пришло, то и сказала!

– Но мы-то с Люсечкой план выполнили. Наш кандидат в Раду прошел. Нам премию дали. Смешно вспомнить – аж по сто долларов каждому! Мы их сложили и такую свадьбу отгрохали!

– На двести долларов! – подтвердила Люся. – У нас, в Змиевске! Два дня гуляли! У друга в ресторане! С ментами!

– Мать моя, конечно, как узнала – закатила скандал.

Вася сделал губы трубочкой и показал маму:

– Дурак! Женился на разведенной!.. А сама? Сама же тоже развелась, мы до сих пор с отцом за квартиру судимся!

– Вот мы и сдернули сюда! – усмехнулась Люся, – чтоб нас там родственники не сожрали!

– А я не жалею, – Вася перешел на серьезный тон. – Ни капли не жалею. Люся у меня такая активная. Я без нее бы один не справился. Клиенты так иногда спрашивают: «А где ваш директор?» – «Присаживайтесь, я директор», – говорю. А они удивляются: «Да? А мы думали, что женщина». А я не обижаюсь, я женой горжусь…